Паразиты - Рю Мураками

На вершине холма Уихара нашел место для ночлега. Он нагреб сухих листьев под раскидистый кустарник, разостлал непромокаемое покрывало и развернул спальный мешок. Перед тем как включить компьютер, он умылся и попытался отскрести грязь с ладоней. Потом он подсоединил ноутбук к мобильному телефону. Экран мигнул и осветил все вокруг бледным светом. Уихара ждало сообщение от Итагаки.

VIII

Прочитав послание Сугуру Итагаки, Уихара надолго задумался. Батареи нужно было экономить, и он сразу же выключил ноутбук. Сначала он хотел подзарядить их в здании, где размещалась деревообрабатывающая мастерская, но там его могли заметить. Уихара положил компьютер обратно в сумку, скинул обувь и забрался в спальник. Мешок оказался довольно вместительным и в придачу был снабжен капюшоном, который полностью закрывал голову. Капюшон был сшит из мягкой ткани, ласкавшей кожу. Уихара почувствовав, что начинает согреваться. Дыхание его стало ровнее, мышцы расслабились. Сквозь ветви сияла голубая луна, листья слегка трепетали на ветру. Где-то вдали глухо лаяли собаки. Слушая шелест листьев, Уихара опять вспомнил океанский прибой… «Что, интересно, имел в виду этот Сугуру Итагаки, когда писал, чтобы я был осторожен? — размышлял он, засыпая. — Он пишет, что „Интер-Био" используют Йосико Сакагами в своих целях, чтобы манипулировать людьми. Он хотел знать, где я нахожусь… И как же я ему сообщу об этом, если и сам того не знаю? И что он будет делать, если я все-таки скажу? Он ведь тоже из их компании. Они даже друг друга не знают… Что они подумают, когда узнают, что я укокошил своего папашу бейсбольной битой? Поздравят, что ли?» Уихара попробовал представить, что к нему в лес приезжает сама Йосико Сакагами. «Вы что же, прямо тут и живете?» — спросит она первым делом. Она будет разговаривать с ним очень почтительно, особенно когда узнает, что он сделал с отцом и братом. Уихара был уверен, что она обязательно поинтересовалась бы, что он чувствовал, когда бил человека битой по голове и рассматривал разлетевшиеся мозги. Йосико Сакагами появится, разумеется, в короткой юбке, а когда будет присаживаться напротив него, раздвинет ноги. И тогда он увидит обтянутые колготками бедра известной телеведущей.

Проснулся Уихара рано. Все тело его нещадно ломило, в мешке было жарко. Трава посеребрилась росой, но его спасла непромокаемая ткань. Солнце еще не взошло, хотя небо уже розовело. Сквозь листву виднелись темные очертания окрестных холмов. Воздух дрожал от птичьего гомона. Рядом с ним что-то зашевелилось — он повернул голову и увидел птичку чуть побольше обычного голубя, но с длинным хвостом. Птичка то и дело зарывалась клювом в толстый ковер из опавшей листвы, вылавливая там насекомых. Она подпрыгивала и издавала звуки, похожие на те, что получаются, если подуть в бутылочное горлышко. Птичка совсем не боялась Уихара и скоро оказалась у самого его лица.

Наконец рассвело окончательно, и Уихара заметил, что вокруг каждого покрытого росой листочка образовалось розоватое сияние. Вершина холма поросла густым кустарником. Он свернул спальник и собрал рюкзак. Потом выпил воды, протер лицо гигиенической салфеткой и наскоро почистил зубы. Спустившись на несколько метров вниз по склону, снова увидел проволочную сетку. Вчера вечером ему казалось, что эта дорога заняла у него вечность, но при свете ему хватило одной минуты. Тропинка, по которой он пришел сюда, изобиловала извилинами и неожиданными поворотами.

Уихара почувствовал голод и стал искать солнечное местечко, чтобы позавтракать. Он пошел по знакомой тропинке в обратную сторону и в месте, где она расширялась, едва не налетел на старика в шерстяной шапке, сидевшего на складном стульчике. Старик был мал ростом, а на коленях держал раскрытый блокнот. Он посмотрел на Уихара и сказал ему: «Здравствуйте!» Голос у старца был хриплый — Уихара с трудом разбирал слова. «Может, он смотрел вчерашние новости или читал утреннюю газету? Отец, по всей вероятности, мертв, а меня разыскивает полиция», — мелькнуло у него в мозгу. Но он тем не менее постарался не выдать волнения и вежливо ответил на приветствие. Вчера мать сказала, чтобы он явился с повинной. Это, наверное, ей следователь подсказал… Уихара слыхал, что теперь можно установить местонахождение человека по сигналу его мобильного телефона. Никто, кроме матери, не знал, что у него есть мобильник. А если она обратилась в полицию?.. Или же полицейские сами как-то пронюхали об этом. Если им известен номер, то найти его — дело техники.

Старик улыбнулся Уихара и склонился над своим блокнотом. Уихара стоял и соображал: если этот тип из полиции, то его нужно немедленно убить. «Но, черт возьми, у меня ничего нет, кроме треножника. И времени мало… Да к тому же если я тресну его по башке этой штуковиной, то наверняка испачкаю в крови. Он обошелся мне в сто сорок тысяч… Тогда я вряд ли сойду за любителя птичек».

Пока Уихара размышлял, старик закончил работу и показал ему блокнот. Он увидел изображение Будды, покрытого с ног до головы кровью. В лучах восходящего солнца особенно отчетливо выделялся окровавленный лоб. В правой руке Будда держал меч, которым убивал лань и обезьяну. У обезьяны был распорот живот, из которого свешивались кишки. Уихара даже вскрикнул от удивления. Затем старикан показал ему другие рисунки. Какие-то из них были уже окончены, а какие-то представляли собой только наброски. Старик рисовал пастелью. Все эти творения объединяло одно: везде был изображен Будда, который в лучах восходящего солнца казнил зверей. Иногда на рисунке были запечатлены только его бесстрастное лицо и скрещенные руки, на манер Христа. С пальцев Будды стекала кровь.

— Ад! — объявил дед.

Звуки с трудом вылетали из его горла — казалось, что у старика удалены связки. Голос у него был точь-в-точь такой же, как у одного знакомого Уихара, у которого был рак горла. «Его настоящий голос должен был быть гораздо звонче, — подумал он. — Допускают ли к работе в полиции людей с такими недостатками? И какого черта ему понадобилось рисовать Будду именно здесь?»

— Девятую знаешь? — спросил вдруг старик.

— Чего — девятую?

— Девятую симфонию Бетховена.

— А-а. Ну, знаю.

— Я вышел на пенсию, жена умерла… Вот и поступил в любительский ансамбль, который поет Девятую… Но потом я заболел и стал терять голос. Однако не сдаюсь и продолжаю петь.

Старик говорил, спотыкаясь на каждом слоге, и, пока он закончил фразу, прошло несколько минут. Девятую симфонию он любил больше всего. Особенно ему нравилось репетировать немецкий текст, когда он поливал комнатные цветы или убирался в квартире. Когда болезнь лишила его способности петь, он хотел покончить с собой, но друзья не дали ему пасть духом. Кто-то посоветовал заняться рисованием. Почему он рисует ад? Просто это ему доставляет удовольствие. Те, кто видел его рисунки, говорили, что лучше было бы избрать тему повеселее, но от другого он впадает в тоску.

Солнечный луч коснулся щеки старика. На его шапке Уихара заметил какую-то эмблему, похожую на изображение тюльпана. На старике была надета серая ветровка, голубой свитер с высоким воротом и брюки светло-коричневого цвета. Шнурок на одном кроссовке развязался. Старик сидел на легком походном стуле о трех ногах, между которыми был натянут кусок материи. На коленях кроме блокнота он держал металлическую коробку из-под конфет или шоколада, где хранил пастельные карандаши. Уихара заглянул внутрь — все карандаши были распечатаны. Художник пользовался всеми цветами. Между большим и указательным пальцами старик держал маленький обломок карандаша и дорисовывал лань, не переставая разглагольствовать.

— Вообще мужчины должны гордиться собой. Им недостаточно только еды и питья. Гордость — необходимая вещь, но это не значит, что ее нужно выставлять перед другими. Это очень личное чувство, и выносить его на люди не стоит. Гордость нужно развернуть внутрь себя. Наше поколение много работало, и мы можем оставить в наследство нашим потомкам огромное количество вещей, которыми можно гордиться. Нет, конечно, много приходится оставлять всякой дряни, но все же, все же…

Старик не был похож на полицейского. Уихара немного успокоился. Старик стал собираться и, уходя, предупредил Уихара, чтобы тот соблюдал осторожность в лесу. Мол, в бомбоубежищах после войны осталось много емкостей с отравляющими веществами.

Уихара тепло с ним попрощался, и через минуту фигура старика исчезла за поворотом. Впечатление было такое, будто дед растаял в воздухе. Уихара было подумал, что старик ему просто-напросто привиделся.

Лес звенел от птичьего пения. Птицы всех видов и расцветок перепархивали с ветки на ветку, шуршали в сухих листьях, вылетали прямо из-под ног Уихара, испуская тревожные крики. Какое-то время Уихара стоял неподвижно, а потом вдруг бросился через подлесок наперерез старику. Несмотря на то что старик не мог уйти далеко, на тропинке никого не было. Уихара до боли захотелось найти чудного деда, даже если бы для этого потребовалось прочесать весь лес. В душу его закралась печаль: жизнь проходит, а он только теряет дорогих ему людей. Уихара с удивлением понял, что плачет. В то же самое мгновение его поразила мысль о том, что этот старик, по всей вероятности, должен жить где-то неподалеку… может, даже в каком-нибудь из бомбоубежищ. Образы старика и той женщины, что показывала ему фильм о войне, смешались в его голове. Точно! Это же тот самый человек, с которым разговаривала старуха!