Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа - Лоренс Гарднер

С этого момента Иисус был обязан в течение трех лет, вплоть до так называемого «времени совершения» (о котором обстоятельно изложен в Деяниях 3:20—21), вести целомудренный образ жизни: [50]

«Да пошлет Он вам предназначенного Иисуса Христа, которого небо должно было принять до времен совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века».

В этом же самом сентябре 33 года от Р.Х. Симон Зилот был восстановлен в своем высокопреосвященном звании «отца» общины. При таких обстоятельствах Иисус в конечном счете был возведен в духовный сан, то есть «вознесен на небеса».

Будучи признанным большинством в качестве царственной особы Давидова рода, Иисус, тем не менее, стремился войти в круг священнослужителей и, в частности, в святая святых высшего духовенства — преосвященную монастырскую обитель, называемую «Царством Небесным». Поскольку Симона Зилота восстановили в прежнем статусе, сокровенная мечта Иисуса сбылась — он был рукоположен в священники и препровожден на «небеса» своим собственным братом Иаковом — «поводырем странников». В этой братской обстановке, в традициях ветхозаветных образов, Иаков именовался «облаком». Именно облако показывало древним израильтянам путь к Земле Обетованной (Исход 13:21—22) и, наряду с громом и молнией, сопровождало явление Бога Моисею на горе Синай (Исход 19:16). Таким образом, подобно «грому», «молнии» и «землетрясению», символическое титулование «облако» также было сохранено внутри религиозной общины.

Возведение Иисуса в духовный сан нашло свое документальное отражение в Новом завете, где оно связывается с общеизвестным событием, получившим название «Вознесения». Не один Иисус мог говорить притчами, аналогичным образом поступали и авторы Евангелий, прибегая к аллегориям и аналогиям, содержавшим глубокий смысл, понятный тем, кто «имел уши, дабы слышать». Таким образом, отрывки евангельских текстов, кажущиеся на первый взгляд незатейливым повествованием (каким бы сверхъестественным ни выглядело их содержание), также представляют собой аллегории. Как сказал Иисус своим ученикам (Марк 4:11—12):

«Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах.

Так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют…»

Вознесение, как об этом пишется в Деяниях (1:9), в таком случае является еще одной притчей. «Сказав сие. Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их». В то время когда Иисус направлялся в священническое «Царство Небесное», неожиданно появились два ангельского вида священнослужителя и известили всех о том, что он когда-нибудь вернется назад точно таким же манером:

«…вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: „мужи Галилейские, что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас… приидет таким же образом, как видели Его восходящим на небо“».

Деяния (1:10—11)

Таким вот образом Иисус на три года расстался с суетным миром. В течение этих трех лет Мария Магдалина, мать его ребенка, не должны была поддерживать с ним никаких физических контактов.

По прошествии шести месяцев беременности Мария получила право именоваться матерью, но после рождения дочери ей предстояло в течение трех лет находиться на положении вдовы. Высокородные дети воспитывались и получали образование при монастырских обителях общины, где также жили и их матери — жены в безбрачии, получившие статус «вдов» и «женщин-калек». Сам Иисус также воспитывался в условиях затворнической жизни женского монастыря, и поэтому в Евангелии так мало сказано о его детских годах.

Трехлетний срок монастырского заточения Иисуса, по завершении которого допускались плотские контакты с супругой, истекал в сентябре 36 года от Р.Х.

Одно из очевидных свойств используемого в Новом завете языка состоит в том, что слова, имена и титулы, имеющие скрытый смысл, используются повсюду в «том же самом» значении. Они не только имеют одинаковое значение в любом контексте, но и употребляются каждый раз, когда необходимо придать выражению тот же самый смысл. Не подлежит сомнению тот факт, что наиболее доскональные исследования в этой области проведены Барбарой Тиринг. Ее труд основывался на информации, содержавшейся в найденных среди документов Кумранских пещер комментариях к ветхозаветным книгам. Эти комментарии, составленные учеными книжниками Кумрана, составляющие содержание «Экзегез», и являются главным ключом к разгадке библейских тайн.

В отдельных случаях этимология некоторых кодированных имен или титулов может быть запутанной и непонятной, но чаще всего их происхождение вполне логично, хотя не всегда лежит на поверхности. Зачастую криптографическая информация в благовествованиях предваряется сообщением, предназначенным для «имеющих уши, дабы слышать». Эта сакраментальная фраза — непременный предшественник пассажей со скрытым смыслом для посвященных в секреты тайнописи. Основные ее правила четко зафиксированы, и, как в случае с самим Иисусом, символика остается неизменной.

Посредством «Экзегез», как это установлено по начальным строкам Евангелия от Иоанна, Иисус отождествляется со «Словом Божиим»:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога…

И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его…»

(Иоанн 1:1, 14)

Евангельские тексты характеризуются постоянством: где бы выражение «Слово Божие» (начинающееся с прописной или строчной буквы «с») ни встречалось, оно всегда подразумевает, что Иисус либо является участником событий, либо предметом разговора, — как, например, у Луки (5:1), когда «слово Божие» стояло на берегу Геннесаретского озера.

Данное выражение также использовано в Деяниях святых апостолов для установления местонахождения Иисуса после Вознесения. Поэтому, читая, что «находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышавши, что самаряне приняли слово Божие…» (Деяния 8:14), мы сразу же должны понять, что Иисус находился в то время в Самарии.

Из этого следует: когда мы читаем, что «слово Божие росло», то это следует понимать как «рост» самого Иисуса. Этот «процесс» символически отображен в притче о сеятеле (Марк 4:8): «И иное [зерно] упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос…» Короче говоря, выдержка из Деяний подразумевает, что Иисус [дал плод и] «вырос», — иными словами, обзавелся сыном.

Как того требовали законы мессианского рода, появление на свет наследника произошло в 37 году от Р.Х., через год после того как Иисус вернулся к супружеской жизни, — ко «времени свершения». Однако, как следствие рождения сына, ему теперь предстояло не менее шести лет вести целомудренную монашескую жизнь.

В православном храме Св. Марии Магдалины в Иерусалиме есть ее великолепный портрет, на котором она изображена держащей в руках обращенное к зрителям красное яйцо — высший символ плодоносности и зарождения жизни. В аналогичном духе выдержано выполненное в эзотерической манере живописное полотно художника XV столетия Яна Провоста «Священная аллегория». На ней изображены держащий в руке меч Иисус и увенчанная короной его жена Мария; облаченная в черный наряд назареев, она выпускает голубя, олицетворяющего Святого Духа.

Наверное, совсем неудивительно, что первого своего сына, к которому мы еще вернемся, супруги назвали Иисусом.

В те годы, когда Иисус пребывал в монастырском уединении (в «божественном состоянии»), апостолы продолжали проповедовать его учение. Однако у них и мысли не возникало о создании новой религии. Хотя их целью и были радикальные изменения, но, все еще оставаясь иудеями, они вместе с находившимся на переднем крае евангельской миссии Петром стремились лишь к реформированию иудаизма.

В прямой оппозиции развивавшемуся религиозному движению находился Савл из малоазийского города Тарса — непоколебимый ревнитель веры отцов, бывший одно время наставником сына царя Ирода-Агриппы. У Савла не было времени вникать в эллинистическую концепцию Иисуса. Он был убежден в превосходстве евреев над всеми остальными народами и считал законным Помазанником Божиим Иакова.

В лето 37-е от Р.Х. по всей Римской империи прокатилась волна смены правителей, в особенности коснувшаяся Палестины. После смерти императора Тиберия его преемник Гай Калигула, уволив в отставку Понтия Пилата, посадил на место прокуратора Иудеи своего ставленника Феликса. Также лишились своих постов первосвященник Каиафа и преосвященный «отец» Симон Зилот. Первосвященнические обязанности принял на себя Феофил, брат Ионафана Анны. К исполнению обязанностей на местах приступил совершенно новый административный аппарат, отвечавший более чем когда-либо интересам Рима.