Змея - Мэри Воронов

— Где его пистолет? Вдруг он придет за нами, как снайпер, ведь этому его учили в армии?

— В багажнике, в сумке, имей в виду, а то полезешь за помадой и откроешь сумку прямо перед кафе.

— Я не пользуюсь помадой, ты забыл?

Люк ухмыльнулся, они оба вспомнили официантку, у которой на юных губах всегда лежало минимум два слоя красной, как пожарная машина, помады. Сандра встряхнула головой и подумала: «Что я здесь делаю?»

— Он умер?

— Кто?

— Тот парень.

— Нет. Никто не умер… но он никогда больше не возьмет в руки свой пистолет.

— Ну да, разумеется. И конечно же, он принимал удары, как настоящий мужчина, живущий по кодексу воина? — съязвила Сандра.

— Да.

— Это болезнь.

— Нет, детка, это жизнь… такая, какая она есть на самом деле. Глупо хотеть чего-нибудь другого. Той жизни, о которой ты читала в книгах, не существует на этой планете.

Сандра хотела дотронуться до его плеча, но ее руку отбросило, словно он был сжатой пружиной.

— Может, сбавишь скорость до нормального уровня?

To ли он не услышал, то ли это и был нормальный для него уровень скорости, но они продолжали ночное катапультирование — свет фар отскакивал от камней и деревьев, — пока на одиноком повороте дороги Люк не заметил машину и не затормозил рядом с ней. Один из «парней» вышел из машины и медленно направился к Люку. Это был Боб. Он взглянул на Люка и улыбнулся:

— Так и знал, что ты поедешь этой дорогой.

— Что случилось?

— Это не щенок настучал. Вы зря его избили.

Лицо Люка не выражало никаких эмоций.

— Тогда кто настучал вонючим копам? Если не он, то кто?

— Сам Старик. Я был в комнате, когда он звонил им.

— Черт! — Люк со всей силы ударил по рулю. — Зачем?

— Не знаю, он на тебя взъелся. Берегись. Будь начеку.

— Присмотришь за моим домом?

— Нет.

— Почему?

— Вчера приходили двое, спрашивали, где твой дом. Грозились, что сожгут его, если тебя там не окажется. — Люк бессильно опустил голову на руль. Боб положил руку ему на плечо и сочувственно сказал: — Возьми мою машину. Так будет безопасней.

— Спасибо. Сандра, пересаживайся.

Боб избегал взгляда Сандры.

— Я помогу перенести вещи, — пробормотал он.

Сандра ничего не ответила, просто молча пересела в черную машину с прорезиненной красной обивкой. Она смотрела на удаляющийся фургон Люка и думала, что, наверно, никогда больше его не увидит, — так же переселенцы срываются с места и бросают все, спокойно делая вид, будто ничего не происходит. Люк сел в машину и завел двигатель.

— Вот это быстрая тачка, — улыбнулся он.

Машина ехала мягко и бесшумно. На огромной скорости мчалась она в кромешной тьме по проселочной дороге, как космический корабль, дрейфующий в просторах Вселенной.

— Это я во всем виновата, да, Люк?

— Что?

— Старик теперь против тебя. Потому что я разозлила его в тот день.

Люк не знал что сказать. И как ей такое в голову пришло: Старик, которого никогда ничего, кроме денег, не интересовало, вдруг взъелся на них, и только потому, что она ему не понравилась. Женщины буквально помешаны на этом — понравилась, не понравилась… Он взглянул на Сандру: она закинула ногу над бардачком, упершись пальцами в лобовое стекло. Он знал, что за этим кроется, чувствовал это глубоко-глубоко, там, где слова, за ненадобностью, опадали, как сухие листья, обнажая истину. Взяв Сандру с собой в Айдахо, Люк думал, что у него будет достаточно времени, что он привыкнет к ее повадкам и потеряет к ней интерес, но вышло наоборот: время только разожгло его жажду. Однако другого выхода нет. Нужно сделать это до того, как они приедут в Лос-Анджелес. Пошел обратный отсчет. Нужно думать о том, что его ждет, а не о чувствах, которые, как бездомные собаки, пытаются угнаться за несущейся на полной скорости машиной.

— Мне жаль, что так получилось с твоим домом.

— Черт с ним. Ты была права. Старый козел опасен.

— Он будет преследовать нас?

— Не он, детка, а люди, которые стоят за ним.

Прижимаясь к дороге, машина увеличивала скорость: восемьдесят, девяносто миль в час… Желтые глаза Люка, словно фары, освещали его темный мир. Сандра отвернулась.

— У тебя в багажнике марихуана. Ты ведь не просто везешь меня домой. Это очередная доставка товара. — Она сказала это спокойно, будто речь шла о луне, которая плыла над ними, как белый воздушный шар.

— Детка, в багажнике ничего нет, — заверил ее Люк, и тут же раздался сигнал тревоги, как если бы его проверяли на детекторе лжи, а он соврал. Красные вспышки и сирены полицейских машин взорвали темноту.

Сандра потеряла хладнокровие.

— Нет, Люк! Стой! — закричала она и схватила его за руку, видя, как он жмет на педаль газа, чувствуя, как сжимается время. — Люк, тебе не убежать! Стой! Они пристрелят нас! Стой! — Сандра приоткрыла на ходу дверцу машины, но Люк протянул руку и с силой захлопнул ее.

Дорога вильнула петлей, и их занесло, машина пропахала все четыре полосы, врезалась в ограничитель, съехала на обочину, где стоял указатель «Плезант-Орчардс», и заглохла. Люк с улыбкой на лице выжидал, выключив фары.

— В чем дело? — прошептал он. — Ты что, никогда не убегала от легавых?

— Нет.

— Ну привыкай. Шансов поровну, все зависит от полицейского.

— В машине есть наркотики?

— Конечно.

Они молча уставились друг на друга, слушая, как удаляется вой сирен. Но когда последний вопль затих, к обочине бесшумно подъехала патрульная машина и остановилась рядом с ними. От страха Сандра начала потеть. Она знала, что коп учует, как пот сочится из кожи, издавая едкий запах паники, который она не в силах сдержать. Чтобы не потерять сознание, Сандра впилась взглядом в глаза Люка, как будто он был веткой, за которую она уцепилась. Вражеская машина, усыпанная красными огнями, постояла какое-то время и наконец поехала в сторону шоссе. А Сандра продолжала смотреть в глаза Люка, боясь отвести взгляд, словно от этого машина могла вернуться назад.

— Зачем ты открыла дверцу?

— Хотела тебя остановить, боялась, что ты разобьешься… Я думала, нам все равно не убежать.

— Давай, когда дело дойдет до копов, думать буду я. — Он сверился с картой и добавил: — Придется пока ехать по проселочным дорогам, надо держаться подальше от шоссе.

— Я не могу. Я не поеду с тобой.

— Ты хочешь остаться здесь? Здесь ведь ничего нет!

— Я хочу домой, в Лос-Анджелес.

— Хорошо, я отвезу тебя.

— Я так не могу… — Сандра смотрела вперед, избегая встретиться взглядом с Люком.

— Давай, скажи!

— Что?

— Ты собираешься меня бросить?

— Я не могу так жить. Я не хочу убегать от полиции. Я хочу домой. — Сандру бесило, что у нее жалобный голос. Разве она похожа на свирепого воина, которого вырастила бабушка?!

— Ты хочешь свалить, да?

— Я этого не говорила.

— Но ты так думаешь.

Не дождавшись ответа, Люк завел машину. Выключив фары, они ехали по улицам Плезант-Орчардс, где благодатью даже не пахло и не было не только садов, но и ни одного дерева.[15] Этому городку, скоплению одноэтажных цементных домов, куда больше подошло бы название Пустошь: обманутая земля забыла здесь о зверушках и растениях, замененных на новомодный стерильный гравий, повсюду была бесплодная грязь, засыпанная кусками пластика, алюминиевыми банками и выцветшими клочками бумаги. Когда строения остались далеко позади, снова показалась луна, осветившая простиравшиеся на многие мили заросли колючего кустарника, случайные, бессмысленные нагромождения камней и пару лачуг, постепенно превращавшихся в пыль, для защиты от которой их, по идее, и построили.

Вскоре беглецы уже были в самом сердце пустыни. Люк ехал тихо, но то странное чувство защищенности, которое Сандра испытывала рядом с ним, исчезло. Его вытеснило другое ощущение, похороненное, как ей казалось, глубоко под слоем черной земли на бабушкиной ферме, но теперь вдруг настигшее ее, подобно тому, как змея настигает жертву. Глаза Сандры наполнились слезами. Люк покачал головой:

— Не плачь. Не люблю, когда плачут.

— Это не из-за нас. Та история случилась давным-давно.

— Расскажи.

— Зачем?..

— Хочу запомнить твой голос.

— В тот раз я тоже ехала в машине, в такси. Мама привезла меня и бросила в глуши, на ферме у бабушки.

— А где же был твой отец?

— Он остался в общине, из которой мы сбежали. Думаю, именно он был моим отцом… Он возглавлял коммуну, а мы были его детьми, но вел он себя совсем не как отец… к тому же доводил маму до слез, так что я обрадовалась, когда она сказала, что мы уезжаем. Я упаковала все свои игрушки, трехколесный велосипед, плюшевого кролика. Мама разозлилась, потому что я собрала игрушки вместо одежды, но для меня игрушки были важнее. Я всем им дала имена. Я говорила с ними… А потом бросила их на дороге, поскольку они не поместились в такси. Помню, я высунула голову из окна и смотрела, как они становятся все меньше и меньше. Мне пришлось их бросить, как моей маме пришлось бросить меня.