Татуировка наложницы - Лора Роулэнд

Сано обратился к обоим супругам:

— Вы знали, что госпожа Харумэ собиралась сделать себе татуировку?

Господин Мияги кивнул и затянулся из трубки.

— Да, знали, — сказала его жена. — Мой муж пожелал, чтобы Харумэ доказала свою преданность, нацарапав на теле символ любви. Я написала письмо, в котором попросила сделать это.

Сано усомнился, женская ли холодность госпожи Мияги мешает нормальным брачным отношениям между ней и мужем. Во всяком случае, она явно не обладает чертами, которые ценятся мужчинами, подобными ему. Но возможно, госпожа Мияги следует своим извращенным инстинктам, поставляя мужу женщин, ведь она тоже принадлежит к печально известному клану. Сано достал из матерчатого кошеля у себя на поясе лаковый сосуд, тушь из которого убила Харумэ.

— Значит, это она получила от вас?

— Да, этот флакон мы послали вместе с письмом, — тихо сказала госпожа Мияги. — Я купила его. Муж написал на крышке имя Харумэ.

Таким образом, к флакону прикасались они оба.

— И когда это было? — спросил Сано.

Госпожа Мияги задумалась.

— Думаю, дня четыре назад.

Похоже, до отстранения от обязанностей в Больших Внутренних Покоях лейтенанта Кусиды, но после жалобы, поданной госпожой Харумэ. Однако Кусида заявил, что ничего не знал о татуировке, а о госпоже Ишитэру Сано пока не имел сведений, надеясь, что Хирата добудет нужную информацию. Пока же наилучшая возможность отравить тушь была у семьи Мияги.

— У вас с госпожой Харумэ были хорошие отношения? — спросил Сано у господина Мияги.

Даймё апатично пожал плечами:

— Мы не ссорились, если вы это имеете в виду. Я по-своему любил её. Во всяком случае, получал от этой связи то, что хотел, и, полагаю, она тоже.

— А чего она хотела? — В дневнике описывалось, какую награду получат Мияги, но Сано хотелось знать, почему прекрасная наложница рисковала жизнью ради безрадостных встреч с непривлекательным мужчиной.

Впервые господин Мияги выглядел смущенным, он судорожно сглотнул и посмотрел на жену. Заговорила госпожа Мияги:

— Харумэ жаждала приключений, сёсакан-сама. Запретная связь с моим мужем устраивала ее.

— А вы? — спросил Сано. — Что вы думали о госпоже Харумэ и их связи?

Женщина снова улыбнулась — удивительно неприятное выражение лица, которое подтверждало, однако, ее искренность.

— Я была благодарна Харумэ, как и всем женщинам мужа. Я считаю их своими партнершами в служении его удовольствию.

Сано едва не передернуло от отвращения. Госпожа Мияги напомнила ему владельца публичного дома в Ёсиваре, потакающего всем сексуальным запросам клиентов. Ее, похоже, не волновала собственная извращенность. Из коридора донеслись слабые звуки музыки и голоса поющих наложниц. Сано вдруг ощутил, как в доме тихо. Он не слышал звуков, которые обычно наполняют имение провинциального правителя — патрулирующие солдаты, чиновники, занятые делами, работающие слуги. Толстые стены особняка глушили шум улицы, усиливая впечатление Сано о замкнутом мирке. Что за странный дом!

— Таким образом, как вы понимаете, — с усталым вздохом сказал даймё, — ни у жены, ни у меня не было причины убивать госпожу Харумэ, да мы и не убивали. Мне будет очень не хватать удовольствия, которое она мне доставляла. А моя дорогая жена никогда меня не ревновала ни к Харумэ, ни к кому-то еще. — Приподнявшись на подушках, он слабо махнул рукой в сторону подноса с закусками.

— Позвольте помочь вам, кузен, — быстро сказала госпожа Мияги и налила ему чаю. Она вложила чашку в его левую руку, хурму в правую. На какое-то мгновение их руки соединились в круг, и Сано поразило, как они стали похожи на герб Мияги с двумя лебедями. Супруги, похоже, как близнецы, соединенные в странный, но устраивающих обоих союз…

Мускусный запах усилился, словно от их контакта. Сано предположил, что между ними существует глубокая эмоциональная связь, не исключающая страсти. Обдумав их показания, он понял, что верит в рассказ госпожи Мияги о приятии и даже поощрении неверности мужа, однако заявление господина Мияги о его любви к Харумэ вызывало сомнения. Не угрожала ли она этому браку? Не захотел ли один из супругов или оба сразу, чтобы она умерла?

— Кто еще мог иметь доступ к тушечнице, прежде чем та попала в руки Харумэ? — спросил Сано.

— Посыльный, который доставил ее в замок Эдо, — ответила госпожа Мияги, — а также любой в этом доме. Вассалы, слуги, наложницы. Когда я принесла флакон домой, мужа не было, поэтому я оставила его на столе, а сама занялась другими делами. Прежде чем мы отправили тушечницу, прошло несколько часов. Любой мог что-то подмешать в тушь без нашего ведома.

Она просто излагает факты или покрывает себя и господина Мияги, переводя подозрение на других обитателей имения? Возможно, кто-то из них таил на Харумэ злобу.

— Мои детективы придут к вам и опросят каждого в доме, — сказал Сано.

Безразлично кивнув, господин Мияги принялся жевать фрукты. Сок потек по подбородку, и он облизал пальцы.

— Как хотите, — промолвила госпожа Мияги.

«А теперь перейдем к деликатной, самой важной части допроса», — подумал Сано.

— У вас есть дети? — спросил он супругов.

Их лица ничего не отразили, но Сано отметил внезапное напряжение, отчего воздух словно уплотнился. Госпожа Мияги сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и сжав челюсти.

— Нет. У нас нет детей, — сказал господин Мияги. В его голосе сквозило сожаление. — Отсутствие сыновей заставило назвать наследником моего племянника.

Заметив натянутость, возникшую между супругами Мияги, Сано догадался, что затронул их больное место. Он понял, что каждый из них по-разному воспринимает бездетность. И ответ на его вопрос разочаровал Сано. В дневнике Харумэ господин Мияги изображался этаким созерцателем эротических сцен, предпочитающим самоудовлетворение общению с женщиной в постели. В сочетании с отсутствием потомства не означает ли это, что он бессилен? Уж не сёгун ли — слабый, недалекий, расположенный к однополой любви — все же отец ребенка Харумэ?

Сано с ужасом подумал о том, что придется рассказать Цунаёси Токугаве о смерти его нерожденного наследника вместе с наложницей, и о необходимости во что бы то ни стало довести следствие до конца. Если это не удастся, то изменчивая любовь сёгуна не спасет его от позорной смерти. А пока что нет ни одного доказательства вины ни господина, ни госпожи Мияги. И все же Сано не терял надежды.

— Господин Мияги, как я понял, Харумэ раздевалась и ласкала себя, а вы смотрели на нее через окно? — прямо спросил Сано, не собираясь оберегать чувства даймё ценой собственной жизни.

— Ого, мэцукэ не даром едят свой рис, — растягивая слова, проговорил господин Мияги. — Да, это так. Но что вам за дело до моих личных привычек?

Госпожа Мияги молчала, оставаясь совершенно неподвижной, супруги не смотрели друг на друга, однако оба буквально излучали неприязнь: они были готовы говорить о романе даймё, но их возмутила попытка Сано добраться до деталей.

— Вы когда-нибудь вступали в половую связь с госпожой Харумэ? — спросил Сано.

Посмотрев на жену, Мияги нервно хихикнул. Однако та не пришла на помощь.

— Сёсакан-сама, это уже граничит с оскорблением. Каким образом наши отношения с госпожой Харумэ могут быть связаны с ее смертью? — слабым голосом отозвался даймё.

— В ходе расследования убийства могут оказаться важными любые детали, — пояснил Сано. Он не мог упоминать о беременности Харумэ, не поставив прежде в известность сёгуна, который наверняка разгневается, узнав о такой серьезной новости из сплетен, а не из доклада Сано. — Пожалуйста, ответьте на вопрос.

Господин Мияги вздохнул, качнул головой и опустил глаза.

— Хорошо. Нет… я не вступал в половую связь с Харумэ.

— Конечно, он не вступал с ней в связь! — Крик госпожи Мияги напугал и Сано, и господина Мияги, который так и подпрыгнул. Она гневно смотрела на Сано. — Вы что, думаете, мой муж настолько глуп, чтобы позариться на наложницу сёгуна? И рисковать головой? Он даже пальцем не прикоснулся к ней, ни разу. Он не стал бы!

Не стал бы… или не смог бы? Сано чувствовал, что госпожа Мияги сильно взволнована, но не понимал ее горячности.

— Вы говорите, что сами свели мужа с Харумэ. Если не учитывать опасность этих отношений, то почему мысль о том, что он к ней прикасался, так вас беспокоит?

— Вовсе не беспокоит. — Госпожа Мияги с трудом взяла себя в руки, хотя на щеках у нее остался некрасивый румянец. — Мне кажется, я уже объяснила свое отношение к женщинам моего господина, — холодно бросила она.

В комнате повисла тишина, даймё зарылся в подушки, словно хотел в них раствориться. Его пальцы теребили полу халата, как бы пробуя на ощупь качество шелка. Госпожа Мияги застыла, крепко сжав губы. Из глубины коридора доносился звонкий смех наложниц. Сано видел, что супруги лгут то ли о своих отношениях с Харумэ, то ли о чувствах, которые к ней испытывали. Может быть они знали о беременности, виновником которой был даймё? И зачем скрывать правду? Чтобы избежать скандала и наказания за запретную связь… или обвинения в убийстве?