Зеркало для героя - Андрей Дышев

– Извини, но прежде, чем тебя сожрут пираньи, я должен с тобой расквитаться…

Удар кулаком в нос, как мне показалось, на мгновение разорвал темноту отсека яркой вспышкой. Я снова полетел на пол и снова упал на Влада.

– Да что ты на ногах не стоишь, черт бы тебя подрал! – проворчал Влад, засыпая.

Вспыхнул огонек зажигалки. Прикуривая сигару, в коротком жакете с галунами, надетом поверх бумажной рубашки, надо мной стоял вакуэро.

Глава 16

– Признайся, что ты был не прав, когда ударил меня чемоданом по голове, – сказал вакуэро, пуская кольца под потолок. – Дьявол! Здесь нечем дышать, но курить хочется так, что под лопаткой чешется… А твой друг, случайно, не помер?

Мой друг, словно возражая, хрюкнул и перевернулся на бок. Я поднялся на ноги, потирая челюсть. Удар был красивым, но, к счастью, недостаточно сильным, чтобы нарушить природную симметрию моего лица.

– Где мы? – спросил я.

– В трюме, – ответил вакуэро. – Не беспокойся, эти садоводы сюда не пролезут. Здесь самый глубокий люк на судне и самые крепкие двери. Это отсек для хранения запасов мазута и смазки. Только ничего здесь сейчас нет… Когда он успел так нажраться?

Он думал, что Влад пьян. Я не стал ничего объяснять этому малознакомому мексиканцу и, всматриваясь в полумрак, пошел по трюму, на ощупь отыскивая днищевые поперечные балки. Они были шероховатыми от ржавчины, которая порошком осыпалась под моей ладонью.

– Отсюда есть еще выход? – спросил я, и мой голос отозвался гулким эхом.

– У другого борта есть дверь в машинное отделение, – ответил вакуэро, – но она, по-моему, заварена. Послушай, мы с тобой так давно знакомы, а не знаем друг друга по имени!

Я представился и сел на флор – выступающее, как рельс, ребро корпуса. Исследовать этот душный трюмный отсек уже не имело смысла. Мои глаза достаточно привыкли к темноте, и я видел, что мы находимся в железной коробке, швы которой были надежно сварены – клоп не пролезет, а выпуклая овальная дверь на противоположной переборке не имела даже ручек для задрайки.

– Интересно тебя нарекли, – произнес вакуэро, несколько раз вслух повторив мое имя. – А меня зовут просто – Диего. Мой друг из Штатов называет меня Диком… У меня есть пара глотков виски, не хочешь промочить горло?

Этот Дик навязывал знакомство. Я не испытывал к мексиканцу никаких отрицательных эмоций, кроме недоверия. Жестокий переплет, в который мы с Владом угодили, вынуждал все время быть настороже и поменьше общаться с незнакомыми людьми.

Он вытащил из-под жакета маленькую плоскую флягу, обтянутую шкуркой оленя, украшенной индейскими геометрическими узорами и бисером, выдернул пробку и протянул мне. Я отхлебнул. Теплое, как чай, виски – это было что-то!

– Почему ты назвал их садоводами? – спросил я, возвращая флягу.

Дик долго держал во рту свое ужасное пойло, смакуя его, затем проглотил и ладонью прихлопнул пробку.

– Да потому что они и есть садоводы. В этих краях их все знают и к ним привыкли. Недели не пройдет, чтобы они какие-то свои разборки на теплоходе не устроили. А стрельба для наших мест – дело привычное, это не Вашингтон, здесь волчьи законы. Даже полиция против них бессильна!

– Здесь у них свои плантации? – спросил я, чувствуя, что Дик тоже не слишком торопится откровенничать со мной.

– Как тебе сказать? – произнес Дик и икнул. – За руку я их, конечно, не хватал, но только ребенок может не знать, что все они повязаны на кустиках… Они чувствуют себя хозяевами только потому, что ворочают огромными деньгами. А на чем еще в сельве можно сделать большие деньги, как не на кустиках?

– То есть они выращивают коку?

– Уж, конечно, не бананы! – уклончиво ответил Дик. – Того господина, в которого ты отважился пальнуть из пистолета, я уже видел не раз. Вообще-то он эквадорец, но в здешних лесах у него есть приличная вилла.

– Ты там был?

– Боже упаси! – замахал руками Дик. – Соваться в этот волчий рай может только безумец. Об этой вилле мне рассказал мой друг американец. Он военный летчик, летает на «Фантоме» с бортовым номером восемнадцать тридцать шесть, воевал во Вьетнаме и в Перу, отличный парень! Из окон его дома в Вашингтоне, между прочим, виден Белый дом…

– Так что твой друг рассказал? – перебил я Дика.

– Он как-то разыскивал американский пассажирский самолет, упавший в сельву, и случайно пролетел над виллой, не обозначенной ни на одной карте, – рассказывал Дик, расхаживая между мной и спящим Владом. – Он потом показывал мне снимки, когда я гостил у него в Вашингтоне. Мы сидели на террасе, пили холодный джин со льдом и смотрели на Капитолий. И я сказал: «Макс!» (А его зовут Макс Джеймс, пилот первого класса, между прочим!) Я говорю: «Макс! Я знаю эти места и десятки раз проплывал вдоль этих берегов; я снабжаю репеллентом все деревушки и поселки, которыми напичкана сельва вдоль реки, но про виллу слышу впервые!» А он мне отвечает… Нет, он мудрый мужик, этот Макс! Квартира с видом на Белый дом, это, я тебе скажу…

– И что он ответил?

– Он ответил: «Дружище Дик!..» Он всегда называет меня «дружище Дик», я привык к этому американскому имени, хотя не слишком уважаю янки… Так вот, Макс говорит: «Дружище Дик! Чем меньше ты узнаешь об этой вилле, тем дольше проживешь!» А что я? Я работаю в сельве, туда-сюда вожу товар, и слухи, как мошки, жалят, никуда от них не денешься… А твой друг будет пить?

– Вряд ли мы сможем разбудить его, – ответил я.

– Ну, вот, – успокоившись, произнес Дик, снова откупоривая фляжку. – Я узнал, что хозяина виллы зовут Гонсалес.

– Гонсалес де Ульоа?! – вскричал я, вскакивая на ноги.

– Правильно, – удивленно произнес Дик. – А ты откуда знаешь?

– Черт возьми! Я об этом человеке слышал еще в Москве. Значит, я был прав – все дело не в деньгах, а в острове!

Дик морщился, не понимая, о чем я говорю. Потом он вдруг замер, поднеся фляжку к губам. Откуда-то сверху доносился громкий стук.

– Они ломятся в дверь, – сказал я, вынул из кармана пистолет и, отстегнув магазин, пересчитал патроны.

– Ничего у них не выйдет, – со знанием дела сказал Дик. – Я эту дверь знаю, не первый раз на «Пальмире» плаваю… А ты когда-нибудь бывал в Вашингтоне?

То, что я попал в «десятку», назвав вторую часть имени Гонсалеса, было для меня полной неожиданностью. Значит, носатый, которого я застрелил, – тот самый Гонсалес де Ульоа, последний владелец острова Комайо, которого конституционный суд Эквадора лишил права собственности из-за конфликтов с властями! Предположить, что мы совершенно случайно столкнулись здесь с человеком, имя которого узнали еще в Москве, – наивность беспредельная. Выходит, покупкой острова мы здорово прищемили хвост этому мафиози, и он следил за нами едва ли не от дверей посольства!

Тут я вспомнил про убийство дилера, про обыск в квартире Анны, ее исчезновение и сообщение, оставленное на автоответчике, и меня прошибло потом от осознания масштабности всех этих черных дел, которые накрыли собой два континента в разных концах света.

– Правильно сделал, что продырявил его! – сказал Дик, когда стук в дверь прекратился. – А чем это вы Гонсалесу так не угодили?

– Да вот задел его чемоданом по голове, как тебя, – ответил я, без всякой мысли высказать обиду на Дика, но тот понял мою фразу по-своему, широко улыбнулся, и нижние края его усов приподнялись, как крылья черной птицы.

– Ладно тебе! – сказал он, надвигая сомбреро на глаза. – Другого такого, как я, нет на свете… Обожаю подраться! Но только по делу. Надеюсь, ты понял, что я дерусь только по делу?

– О чем речь! – подтвердил я.

– Не задел бы ты меня чемоданом… Ну удар у тебя классный! – щедро похвалил меня Дик. – И как это ты меня обманул? Я просто из любопытства решил тебя разыскать!

– Да я так и понял! – постарался успокоить я его.

– Ну не сердись! – гнул свое Дик и, приближаясь ко мне, тряс флягу.

В общем, все шло к тому, чтобы нам крепко обняться и поклясться в вечной дружбе. К счастью, в это мгновение впереди, за переборкой, раздался оглушительный хлопок, ударная волна прокатилась по корпусу, и мы явственно ощутили, как корпус судна стал крениться влево.

Мы замерли. Ритмичный шум двигателей стал быстро затихать, и непривычную тишину начал заполнять тихий плеск воды.

– Чтоб этих садоводов крокодилы сожрали! – выкрикнул Дик и ударил кулаком по ржавому борту. – Кажется, они взорвали машинное отделение!

Он замолчал, и мы оба прислушались к тем звукам, которые пробивались в наш отсек. Корпус теплохода медленно раскачивался из стороны в сторону, все больше заваливаясь на правый борт. Откуда-то сверху до нас долетели редкие щелчки выстрелов.

– Если они испоганили мой товар, – запальчиво выкрикнул Дик, – я перегрызу им глотки!

Мое сердце наполняло предчувствие смутной тревоги. Я посмотрел на спящего Влада и как бы невзначай подумал про его сто килограммов «чистых мышц», шагнул к нему и почувствовал, как под ногами хлюпает вода.