Голем. Пленник реторты - Руслан Мельников

Ярость и что-то еще переполняют душу. Но с каждым новым взмахом меча — обретают выход.

— Стоять!

И карающий клинок Дипольда вновь возносится вверх. И пфальцграф даже рад поводу рубить хоть кого-то. Хоть за что-то рубить…

— Ваша светлость! Там нельзя! Там бомбарды! Колдовство! Ваша све… — третья жертва пфальцграфа — арбалетчик без арбалета — успел быстро-быстро прокричать на бегу несколько отрывистых фраз, успел поднять на Дипольда расширенные, полные ужаса глаза, успел даже вскинуть руки навстречу свистящей полоске стали.

И — осекся на полуслове. И — более ничего уже не успел. Упал с отрубленными кистями, с расколотым надвое черепом.

О, теперь беглецы Дипольда видели и слышали! Хорошо видели, прекрасно слышали. Понимали, что их ждет. Но все равно не останавливались. Сворачивали, старались обогнуть стороной страшного всадника с остландским грифоном на груди и с длинным окровавленным клинком в руке. Норовили добежать до обозных повозок. Поскорее смешаться с охраной и орудийной прислугой. Проскользнуть между и увлечь за собой. И — добраться до лагеря. И — дальше. И — быстрее.

— Остановить! — буйствовал Дипольд, нещадно избивая тех, кого мог достать. — Стрелки! Г-товсь! По нидербургским трусам — бе-е-ей!

Ослушаться беснующегося пфальцграфа не посмел никто.

Стрелки из обозной охраны и свиты Дипольда выдвинулись вперед, вскинули взведенные арбалеты, подняли заряженные ручные бомбарды. Защелкали спусковые скобы. Уткнулись фитили в затравочные отверстия. Свистнули в воздухе короткие оперенные болты. Бухнули хандканноны.

Ударил недружный растянутый залп — стрелы вперемежку с пулями. Первый залп остландцев. Не по врагу — по своим, бегущим от врага.

— Бей! — требовал Дипольд. — Остановить! Не пропускать! Никого!

Стрелки отошли. Замелькали копья, мечи, секиры.

Большую часть отступавшей нидербургской пехоты пришлось перестрелять и изрубить, чтобы задержать меньшую. Лишь пара десятков беглецов вняли-таки доводу пуль, арбалетных болтов и отточенной боевой стали. Остановились, растерянно оглядываясь.

— К повозкам! — приказал им Дипольд. — Живо! Быть при бомбардах. Помогать орудийной прислуге. Кто побежит дальше — получит стрелу в спину.

Беглецы растворились среди обозного люда. Вниз, к лагерю, не спускался уже никто.

И слава богу, что паническая волна не докатилась до стана. Не смела его и не растоптала. Там, сзади, внизу, в тесных проходах между большими и малыми шатрами уже закончилась бестолковая суета и намечалось предбоевое шевеленье. Предводители крупных отрядов скликали вассалов к своим гербовым штандартам. Благородные рыцари собирали в «копья» и «знамена» [14] верных воинов и слуг. Оруженосцы седлали лошадей и помогали синьорам облачиться в доспехи. Рыцарская конница готовилась к сражению. Но когда еще она сможет выступить? Успеет ли до вражеской вылазки?

Счет шел не на минуты даже, на секунды…

Пфальцграф вновь окинул взором разгромленные передовые позиции, горящие осадные укрепления. Глянул на вражеский замок, чьи очертания сейчас едва просматривались сквозь клубы дыма и пыли.

Канонада стихла. Крепость молчала. Дым рассеивался, оседала пыль. Видимо, оберландцы оценивали работу своих бомбардиров.

Что ж, хорошая, надо признать, работенка. Пробитая перед воротами брешь, расчищенный путь, безопасные фланги… Но вот почему крепостные ворота по-прежнему заперты? Почему нет вылазки? Почему Альфред Чернокнижник медлит? Странная заминка. Ничем не оправданная…

Впрочем, раз уж неразумный и нерешительный враг дарит время, грех не воспользоваться этим подарком.

— Развернуть повозки! Распрячь лошадей! Малые бомбарды — к бою! Жерлами на замок! — проревел Дипольд.

Малые — потому что все они уже заряжены и могут бить прямо с колес, без специальных лафетов и бревенчатой крепи. И только они способны сейчас встретить рыцарей и големов змеиного графа. Тяжелые орудия, включая грозную «Кунигунду», сегодня, увы, оказались бесполезным грузом. Бомбарделлы, легкие бомбарды и многоствольные рибодекины — лишь на эту слабосильную артиллерию была теперь вся надежда.

— Ма-лы-е! — передавали по обозу, от телеги к телеге, приказ пфальцграфа. — По-во-ра-чи-вай! Рас-пря-гай! К бо-ю-у! На за-а-амок!

Рыцари из свиты Дипольда и обозная охрана руганью, кулаком в латной перчатке, а кое-где и мечом плашмя подгоняли впавшую в ступор орудийную прислугу. Не отличавшаяся отвагой обозная челядь тем не менее хорошо понимала язык угроз, болезненных тычков и звонких шлепков. Дело делалось. Повозки с малыми бомбардами разворачивали. Лошадей распрягали. Кое-где уже дымились фитили в пальниках…

Самый благоприятный момент для вылазки противник бездарно упустил. И что теперь? Кто из оберландцев полезет в рукопашную? Кто рискнет теперь выйти за замковые укрепления и атаковать обоз, до которого не смогли и не смогут достать даже дальнобойные бомбарды Чернокнижника?

Стоп! А действительно ли не смогут?

Или… Все же…

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!

Со стен крепости грянул очередной залп. И Дипольд понял: смогут.

Еще как смогут.

ГЛАВА 16

Все начиналось по новой. Весь кошмар, пережитый передовым отрядом. Только теперь — ближе. Гораздо ближе. Прямо перед глазами Дипольда. Правее. Левее. Сзади…

Это было невероятно! Непостижимо! Небольшие вражеские ядра пролетали немыслимое расстояние. Ядра летели так далеко, как не смогла бы стрельнуть даже великанша «Кунигунда». Магия! Все-таки ма-ги-я! Без нее тут явно не обошлось.

Оберландские ядра падали на головы остландцев и вновь убийственными рикошетами скакали дальше — вниз по склону, круша все на своем пути. А бомбардиры у Альфреда Чернокнижника были меткими. А длинные стволы били со сверхъестественной точностью. А обозные повозки, вокруг которых сгрудились люди и тягловая скотина, являли собой преотличные мишени.

Ядра валили прислугу, лошадей и волов, с хрустом ломали и опрокидывали телеги, разбивали и сминали бомбарды — малые и большие, заряженные и нет.

Дипольд видел, как точным попаданием сбило крепь с «Кунигунды», как раскололо, будто топором дровосека, огромный кованый ствол, как гигантская бомбарда — изувеченная, измятая — скатывается с просевшей сдвоенной повозки, как подминает под себя людей, оставляя позади лишь кровавое месиво, на людей уже мало похожее. Краснорожий и визгливоголосый Гром тоже не успел вовремя отскочить в сторону. Тяжелый ребристый ствол достал и его, в мгновение ока смешав нидербуржского бомбардира с землей и камнями.