Затопить Германию - Пол Брикхилл

— Давайте пообедаем вместе.

Он хранил молчание, пока она не согласилась.

В Скэмптоне Гибсон получил письмо от деревенского викария. Вскрыв конверт, он нашел копию письма, которое тот отправил в «Таймc».

«Сэр,

В международном движении охраны пернатых бомбежка дамбы Мёна вызвала серьезную обеспокоенность. В течение 3 лет с начала войны пара окольцованных нами лебедей —кликунов гнездилась на этом озере. Это самые редкие из крупных птиц Европы. Существует еще только одна известная нам пара этого арктического подвида. Ее сфотографировала в 1927 году тетка профессора Ольссена, Рейкьявик, в месте их гнездования на озере Тонгваллаватн, Исландия.

Кто—нибудь что—нибудь слышал о судьбе пары с Мёна, возможно, последней пары в Европе? Учитывая редкость этих прекрасных птиц, разве можно было разрешить бомбардировку их места гнездования? Более того, если уж операция была необходима, разве нельзя было ее отложить до тех пор, пока вырастут лебедята (если они были)?

Искренне ваш…»

«Таймс»  поняла, что это скверно пахнет, и не стала публиковать письмо, что было вполне разумно. Ведь позднее Гибсон узнал, что оно было написано 2 офицерами разведки из Скэмптона.

Микки Мартин тоже получил письмо. Один австралиец написал, что он коллекционирует сувениры для военного музея и просит прислать что—нибудь от рейда на дамбу. Мартин был совершенно непочтительным там, где речь шла о тылах. Он ответил:

«Сэр,

Мне крайне интересен ваш музей и я посылаю вам в конверте дамбу Мёна

Искренне ваш…»

Ниже подписи он заставил Тоби Фоксли написать красными чернилами: «Просмотрено цензорами и конфисковано Комитетом по водным ресурсам метрополии».

После этого пришли награды — 33 штуки. Гибсон получил крест Виктории, Мартин, МакКарти, Малтби, Шэннон и Найт — Кресты за выдающиеся заслуги. Боб Хэй, Хатчинсон, Легго, Дэнни Уокер получили пряжки к своим Крестам за летные заслуги. 10 человек получили Кресты за летные заслуги, в том числе Тревор—Рупер, Бакли, Дииринг, Спаффорд, Тэрум. Браун и Таунсенд получили Медаль за выдающуюся отвагу, еще 12 человек были награждены Медалями за летные заслуги, среди них Тэмми Симпсон, Самптер, Оансиа и Палфорд.

Узнав новость, Гибсон позвонил сержанту Пауэллу.

— Чифи, — спокойно сказал он, — если я изменюсь, сразу скажи мне.

27 мая король и королева посетили новую знаменитую эскадрилью. Экипажи в парадной форме были выстроены перед самолетами. В этот день Шэннону исполнился 21 год, о чем Гибсон предупредил короля. Поэтому когда монарху представляли Шэннона, он пожал пилоту руку и весело сказал:

— Для своего возраста вы прекрасно сохранились, Шэннон. Вам просто следует пойти на вечеринку.

Гибсон устроил конкурс на лучшую эмблему эскадрильи и представил несколько проектов королю на выбор. Король позвал королеву, и они, не сговариваясь, выбрали рисунок разбитой дамбы. Из пробоины хлещет вода, а в небе сверкают молнии. Под рисунком был девиз: «Apres nous les deluge». Это звучало двусмысленно — «После нас хоть потоп». Особенно, если вспомнить, что это сказала королева Мария—Антуанетта.

Ночью, когда королевская чета отбыла, Шэннон устроил пирушку. Ближе к концу в комнате появилось неожиданное видение. Чарльз Уитворт нарядился в охотничью сбрую, красную куртку и белые бриджи и заявил о себе громкими звуками рожка. Он дудел, пока кто—то снизу не заорал: «Какого черта?! Что там творится?!»  — распахнулась дверь и появился некий старший офицер в расшитом галунами мундире, с золотыми дубовыми листьями на фуражке и орденской колодкой на груди. Раздались испуганные возгласы, но когда не совсем трезвые глаза разглядели вошедшего, загремел кошачий хор.

— Шэннон!

Шэннон незаметно удрал и стащил мундир и фуражку Уитворта. Он вошел, отобрал дудку у Уитворта и пробормотал:

— Кто эти несчастные в маскарадных костюмах?

Уитворт сунул ему клубнику в охотничий рожок.

— В карцер! — завопил Шэннон. — В кандалы его! Он повернулся к своему радисту, тощему Конкейву Гудолу и заревел:

— Стоять смирно, когда смотришь на меня!

— А ты вообще не стоишь, — холодно ответил Гудол. Бакли вышел вперед, невозмутимо осмотрел своего командира экипажа и сказал:

— Сдерем с него штаны?

Все уже двинулись было, но Гибсон остановил:

— Нет. Будем милосердны. Сегодня его 21 день рождения.

Кто—то слишком безжалостный вставил:

— Шэннон, да ты пьян в стельку.

На что Шэннон надменно ответил:

— Да, но по королевскому повелению.

Глава 9. Самый черный час

Прошло несколько безмятежных недель. Гибсон отправил письмо в Геральдическую Палату с просьбой утвердить выбранный герб. Эскадрилья получила новые самолеты и проводила тренировочные полеты на большой и малой высотах. Кроме того, неприятным новшеством для летчиков оказалась введенная Гибсоном обязательная физзарядка. Когда на второе утро Гибсон поймал 3 человек, не явившихся на зарядку, он заставил их проделать кросс вокруг аэродрома — 4,5 мили. А чтобы удостовериться, что они не будут сачковать, отправил с ними разозленного Чифи Пауэлла. Пауэлл совсем этого не желал, но тоже стал участником забега. Через несколько дней еще пара летчиков решила понежиться в постели. Гибсон прописал им полчаса физических упражнений в противогазных масках. После этого уже никто не пытался увильнуть.

Все награжденные были приглашены в Букингемский дворец на 22 июня. 21 июня они отправились в Лондон в 2 специальных вагонах. В одном ехали положительные герои с женами, а во втором негодяи с бутылками в карманах весело проводили время за покером.

Через час, когда Хамфри непринужденно болтал с женами летчиков и офицерами вспомогательной женской службы в респектабельном вагоне, в дверях появился радист в полной форме, но без брюк. Длинные полы рубашки живописно торчали из—под мундира.

— Пт—рял маи шшаны, — пробормотал он. — Очно нехорошо. Не могу видеть короля без шшанов.

Хамфри вскочил и прикрыл его от покрасневших девушек. После этого он затолкал радиста в туалет и помчался в купе, где Тревор—Рупер и Малтби шумно играли в карты. Он испробовал свой обычный прием.

— А ну, признавайтесь, кто из ваших приятелей спер штаны Бриана?

Веселые возгласы.

— Как, адъютант, разве он их потерял?

— Ты знаешь, что потерял, — зашипел Хамфри. — Это совсем не смешно. Он только что вломился в купе, где сидели дамы.

Громкие возгласы радости. Они начали ржать.

— Здорово он это придумал, не так ли? — вставил Джек Форт, и все просто покатились со смеху.

Тревор—Рупер начал зловеще разглядывать брюки Хамфри, но тот сразу вернул его на землю.

— Я думаю, ты не веселился бы так, если бы там была твоя подруга.

— Да, пожалуй, — согласился Малтби. Он достал пару сложенных брюк из—под сиденья и протянул их Хамфри.

— Хлопни шотландского перед уходом, — предложил Тревор—Рупер.

Он сорвал пробку с бутылки и налил полный стакан. Хамфри оказался перед трудным выбором. Или надраться, или потерять брюки. Он решил рискнуть. Одним глотком он осушил стакан и схватил брюки, чувствуя, как голова начинает кружиться

— Я горжусь тобой, адъютант, — сказал Тревор—Рупер — Давай повторим.

Но Хамфри уже исчез с брюками.

Они благополучно прибыли в Лондон, благодаря неутомимой и тактичной опеке Хамфри. Но вечером он попал в дурную компанию в номере «Савоя». Он отправился туда с двумя гигантами — бруклинцем Джо МакКарти и Тоби Фоксли. Он не помнил, что происходило в ту ночь, однако рано утром он обнаружил себя опять в «Савое». Вошел Тревор—Рупер и сказал:

— Пойдем, выпьем. Вечеринка еще не начиналась.

Утром, едва открыв глаза, Хамфри решил, что на него сейчас упадет потолок. Однако прием был назначен на 10.15, и он ДОЛЖЕН был подняться. Остальные чувствовали себя не лучше. Все были бледными с воспаленными глазами.

617–я эскадрилья первой получила массовое награждение, таким образом оказавшись впереди остальных. Это больше не повторилось. Когда оркестр заиграл гимн, в зал вошел не король, а королева. Впервые с викторианской эпохи награды вручала королева.

Гибсон получил Крест Виктории, остальные получили свои ордена. Королева взяла огромную лапу МакКарти и долго беседовала с ним, расспрашивая об Америке, пока огромный уроженец Бруклина не побагровел и начал запинаться в словах.

Этой же ночью был устроен торжественный обед. Единственная ошибка, которая веселила их всю ночь, была опечатка в заголовке меню. Там красовалось «Damn Busters»  (Чертовы сокрушители) вместо «Dam Busters»  (Сокрушители дамб).

Пролетели несколько недель тренировок, и экипажи, которые были цветом Бомбардировочного Командования, начали ворчать. Летчики других эскадрилий прозвали их «Эскадрильей на один вылет». Один из бомбардиров 617–й эскадрильи Джимми Уотсон, веселый маленький йоркширец, сочинил песенку на мотив «Приходи и присоединяйся к нам». Первый куплет звучал так: