История Российская. Часть 1 - Василий Татищев

49. Неуры змеями изгнаны. Может быть, что в той степи между Ворсклой и Крымом их тогда умножилось, как и ныне там великих нескудно, но сия басня у сарматов и татар всюду известна. Страленберг то же писал об аринчах в Сибири, стр. 86, о чем я в Географии сибирской пространнее показал. Татарский безымянный писатель о родословии Чингизовом рассказывает по преданию древних, что змеи златоглавые, придя в Болгарию, великой вред учинили и многие от них к северу и за горы (т. е. в Сибирь) ушли. Но это аллегорично о персах рассказывается, что и по персидской истории доказательно, что персы, около рождества Христова на казар и болгар войною ходя, много попленили, и кизылбаш, название персиан, значит златоглавый, по злобе же их змиями именовали.

50. Превращение в зверей и птиц во многих народах и недавно в Германии неразумно верили, но Геродот благорассудно за басню почитает. У нас многие и не весьма глупые, но от неучения суеверием охваченные, сему твердо верят. Я не весьма давно от одного знатного, но нерассудного дворянина слышал, якобы он сам на некоторое время в медведя превращался, чему слышащие вполне верили. Но как я неудобности к тому представил, то принужден был замолчать. Однако ж между простым людом весьма твердо верят. В 1714-м году я, едучи из Германии чрез Польшу, в Украине заехал в Лубны к фельдмаршалу графу Шереметеву и слышал, что одна баба за чародейство осуждена на смерть, которая о себе сказывала, что в сороку и в дым превращалась, и оная с пытки в том винилась. Я хотя много объяснять пытался, что то неправда и баба на себя лжет, но фельдмаршал нисколько мне не внимал. Я упросил его, чтоб позволил мне ту бабу видеть и ее к покаянию увещать, для чего послал он со мною адъютантов своих Лаврова и Дубасова. Пришли мы к оной бабе, спрашивал я ее прилежно, чтоб она истину сказала, на что она то же, что и при расспросах утверждала. Я требовал у ней во утверждение оного, чтоб из трех вещей учинила одну: нитку, которую я в руках держал, чтоб, не дотрагиваясь, велела порваться, или свече горевшей погаснуть, или б в окошко, которое я открыл, велела воробью влететь, обещая ей за то не только свободу, но и награждение, но она от всего отреклась. Потом я ее увещал, чтоб покаялась и правду сказала. На оное она сказала, что хочет лучше умереть, нежели, отпершись, еще пытанной быть. И как ее твердо уверил, что не только сожжена, но и пытана не будет, тогда она сказала, что ничего не знает, а чарованье ее состояло в знании некоторых трав и обманах, что и достоверно утвердила. И потому оная в монастырь под присмотр сослана. Некоторые на финнов это превращение переносят, гл. 17, н. 38.

51. Будины. О сих выше, н. 19. О граде же оном Гелоне, где был, неизвестно, но, думаю, при Орели или при Ворскле, где леса есть, а за оною же до Крыма почитай нигде нет. По довольству ж рыбы близ Днепра должно быть, может, где ныне Переволочка. Озер же во всем том положении ни одного нет. Может, от сего града Гелона или от предела Гилы народ у Нестора гилы именован, гл. 21, р. 17.

52. Фермодонт, река в Кападдокии, текущая в Чермное море. Амазоны же видно, что тогда, из Сирии придя, нападение учинили, смотри в гл. 34.

53. Об амазонах все, что ни есть у древних сказывателей, многими баснями наполнено, как и здесь Геродот о переходе их из Каппадокии к Дону и совокуплении их со скифами невероятное рассказывает, ибо целому и немалому народу на одном корабле тогдашней величины никак так далеко перевестись было невозможно, а если бы их было даже 200, чего более на корабль вместить невозможно, то им с многолюдными скифами воевать было неудобно. Совокупление же их со скифами не менее баснословно, но думаю, что они из Каппадокии к Дону берегом, а оттуда к Волге перешли, как в гл. 36 показано, и Плиний их у Каспийского моря положил, гл. 14, н. 64. Но Геродот здесь довольно о языке их изъяснил, что не были ни скифы, ни сарматы, то не иначе как славяне, ибо других, кроме сих трех языков, в сей стране не было, как в гл. 9 и 33 показано.

54. Здесь явно о безбрачности амазонов басню оную опровергает и точно показывает, что жены, равно как и мужи, в войне упражнялись.

55. Дарий за Дон перешел. Это ошибка, ибо Страбон и другие точно рассказывают, что, и за Днестр не переходя, в пустыни Бесарабии войско погубив, возвратился. И сам Геродот, описывая его поход, о переходе Днестра и Днепра не воспоминает, да и удобности нет, чтоб с так великим войском в одно лето до Дона дойти, гл. 13, н. 25.

56. Реки, текущие от фиссагетов в Каспийское море, неизвестны, но можно думать, что текущие в Дон от Волги, о которых выше, н. 45, показано.

57. Выше, н. 55, явно, что Дарий за Днестр не переходил, и от него скифам или сарматам далеко к северу удаляться нужды не было.

Однако ж один народ другому уступая, к северу отдалялись и так, не без принуждения, оставив теплые и плодородные места, к самому северу поселились, и хотя Геродот скифами сих именует, но видим из древности и до сих пор все одного сарматского рода и языка, хотя о наречии, как выше, н. 25, о сарматах и о языке славянском сказано, что только в наречиях разнятся, гл. 41.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

СТРАБОНА СКАЗАНИЕ ИЗ ЕГО СЕДЬМОЙ КНИГИ

Страбона жизнь. Причина басен. Страбон знатный философ и историк, родом, Стрыковский рассказывает, был славянин, может, потому, что он в пределе славянском Каппадокии во граде Амазии родился, но в Лексиконе историческом показано, что был его род знатный из Креты, следственно, грек по происхождению. Он жил во время Августа и Тиберия, в глубокой старости в 25-м после рождества Христова умер, как Иохерс в Лексиконе ученых104 показал. Из его книг исторических, о которых он воспоминает, до нас ни одна не дошла, а только География в 17 книгах на греческом языке осталась и многими учеными изъяснена и печатана. Он, из-за многой его езды в дальние страны, частью по довольному знанию писал, но о сей стране, что к скифам, сарматам и пр. относится, видно, что по преданиям других, потому что в сии страны, из-за дикости народов, ездить и положения осмотреть, ни для чего еще наведаться удобности не было, а принуждены неправедно сказывающим верить. Так он о германцах, гораздо более близких и о которых чрез войны с римлянами несколько более известно было, говорит, что о них только до Ельбы несколько известны, а за Ельбой уже никто не бывал, хотя известно, что Август оное до Ельбы и далее морем описывать посылал, гл. 24, н... И потому не дивно, когда у сих столь мудрых людей неясности и невероятности баснословные находятся. Однако ж можно сказать, что у него гораздо меньше басен, нежели у последовавших. Он сию книгу начинает так:

А. Дунай – величайшая река. Тирогеты. Герман обычаи. Гишпанию, галлические и италианские народы и близлежащие острова описав, следует нам остальные части Европы показать. Излагая по порядку, остаются еще страны к востоку от Рена реки даже до Танаиса (Дона) и Меотийского, а также между Адриатическим морем и по левую (западную) сторону Черного моря к югу даже до Греции и Пропонтида, окруженные рекою Истром (Дунай). Сия река течет посреди всех сих государств и больше всех рек в Европе почитается. Источник ее в последних краях Германии, а текучи на восток, впадает в Черное море близ устий Тира (Днестр) и Борисфена (Днепр), от оных к полуденной стороне. От Истра к северу за Реном и Кельтикою живут галлические и германские народы даже до бастарнов, тирогетов и Днепра (1). От Истра на юг лежат Иллирик, Фракия и с ними вкупе кельтические и другие народы даже до Греции. (Далее после этого описывает Германию не лучше, как ныне о жилищах и поступках татар знаем).

В. Боиорская пустыня. Венделиты. Боиорская пустыня доходит до Паннонов (2), на высоких местах большею частью живут гелветы, венделиты (3) и норики (4), даже до Альпийских гор.

Кимбры. Наводнение. Котел златый. О кимбрах некие весьма худо, а другие вероятнее описуют, что они не из-за того по разным местам ходят и грабительством пропитания ищут; что якобы из острова, в котором они прежде жили, потопом изгнаны, но другие и до сих пор на старинных местах живут (5), которые недавно Августу кесарю котел золотой посвященный в дар прислали, прося у него дружбы и прощения, и, получив желаемое, в дома возвратились.

Война с морем. Кельты. Лес Гирцинский. Скодиски. Бубны на войне. Сие смеху достойно, будто бы они, рассердясь на наводнение, которое от моря ежедневно дважды (6) бывает, жилища свои оставили, что и в океане случается и снова вода возвращается. Неправдиво же и то, якобы кимбры, гневаясь на наводнение, войну с морем чинили. Равно сему Эфорова повесть, якобы кельты, убоявшись наводнения, дома свои оставляют и затем снова заселяют, а многие погибают более от воды, нежели от войны. Но сих ложных повестей самый порядок наводнения морского не приемлет, и Клитарх105 ложно рассказывает, якобы воины, на лошадях сидя, наводнения ожидали, но волны их потопили. Праведно оное Посидоний106 историк отвергает, рассказывая, что кимбры, по степям для грабительства ходя, прошли до Меотического озера, и от того Кимбрийским пролив именован. Греки же кимбров киммерийцами именуют (7). Он же повествует, что бои, когда-то поселившись в лесу Герцинии, до Истра скордийсков галлийских прошли. Кимбры на войне на телеги натягивали кожи и, в оные ударяя, великий звук производили.