Плач Агриопы - Алексей Филиппов

- Павел Глухов. — Под взглядом блёкло-синих глаз Павел смешался, ощутил себя неуклюжим медведем, почти хамом.

- Я знаю Латынь, — в словах Людвига послышалось что-то вроде сильной привязанности. — Это замечательный язык: очень стройный и простой. Латынь — моё хобби; в будущем, надеюсь, станет и частью работы. Но зачем вам моё знание? Латынь — мертва.

- У него есть документ, который нужно прочитать, — встрял говорливый министрант.

- Документ на Латыни? — брови Людвига удивлённо приподнялись, — Вы хотите сказать, исторический документ? Оригинал?

Павел кивнул, постаравшись сделать заговорщическое лицо.

- Я могу попробовать, — улыбнулся Людвиг. — Мне и самому было бы интересно. До сих пор я имел дело только с хрестоматиями. Так где он?

- Кто? — слегка нервно уточнил управдом.

- Ваш документ, — Людвиг пригладил светлую короткую чёлку. — Или вы не принесли его сейчас? Мы можем договориться о встрече, скажем, завтра…

- Он в моей машине, — решился Павел. — Если вы пройдёте со мной…

- Люд, ты уверен, что хочешь пойти? — говорливый ощутимо напрягся, — Вы извините, конечно, — обернулся он к Павлу. — Но звучит подозрительно. Садиться в машины к незнакомцам подросткам не рекомендуется.

- Я пойду! — Людвиг сказал это так просто и твёрдо, что для возражений не осталось места. — Я совершеннолетний, и похищать меня — незачем; выкупа за меня точно не дадут, а любители мальчиков выберут кого-нибудь помоложе.

- Скажите ещё раз, как вас зовут? — говорливый министрант пристально уставился на Павла.

- Павел Глухов, — назвавшись, управдом, как по наитию, достал книжечку паспорта из кармана и раскрыл перед собеседником на странице личных данных. Он решил, что хуже уже не будет. Так и вышло: министрант немедленно надулся, засерьёзничал и важно кивнул. Впрочем, это не помешало ему, отставая от Павла и Людвига на десяток шагов, сопровождать их до самых ворот храма. За ворота он, к счастью, не пошёл, и Павел довёл юного латиниста до «девятки» без помех. Распахнул переднюю дверь, приглашая того садиться. Людвиг — не будь дураком — сперва наклонился и заглянул в машину. Этого управдом и боялся. Он догадывался, как отреагирует любой посторонний, увидев на заднем сидении мужика в смирительной рубашке, с антикварным мушкетом в руках. Павел так долго обдумывал, где ему взять переводчика, что как-то не подготовился к тому, чтобы объяснить эту картину.

- Что вам от меня нужно? — Людвиг испуганно смотрел на управдома. — Вам обоим? — От всей его неотмирности не осталось и следа; вместо слегка надменного мечтателя перед Павлом стоял подросток, который испытывал сильный страх.

- Ты это… — Павел отступил на шаг назад, пытаясь показать, что бояться нечего, — Не думай ничего плохого.

- Никакого документа нет? — Людвиг тоже отступил на шаг от машины. Не ясно было, почему он до сих пор не пустился наутёк; что ещё хотел выяснить у Павла.

- Есть, — управдом мрачно понурился, — На заднем сидении как раз и сидит этот документ. Говорящий, как попугай… Ладно, — Павел обречённо махнул рукой, — Извини, что побеспокоил. Я не подумал… не подумал, что ты о нас подумаешь… — В общем, извини. Иди куда шёл. Пока.

Но Людвиг не уходил. Он как будто размышлял над услышанным. Потом решился: опять наклонился в салон «девятки» и что-то произнёс. «Ариец» в ответ тоже бросил пару слов. Юнец, с изумлением в голосе, выдал длинную тираду. «Ариец» ответил чем-то похожим. Людвиг распрямился и уставился на Павла.

- Это шутка? Какой-то розыгрыш? — вопросил он с глуповатой улыбкой.

- В каком смысле? — не понял Павел.

- Признайтесь, вас эти чудики наняли, — юный латинист кивнул в сторону соборных ворот, так что было понятно, каких своих приятелей он имеет в виду. — Они все смеются над тем, что я учу Латынь. Но этот… человек в машине… — Людвиг осёкся, потом взял себя в руки. — Он говорит на Латыни просто блестяще. И у него есть акцент. Это удивительно. Мои учителя — они все говорят на Латыни правильно, без акцента. По-другому и нельзя — язык-то мёртвый, книжный. На нём не общаются люди. Никто не будет болтать на Латыни о погоде и девушках. — Людвиг замолчал.

- Я не разыгрываю тебя, меня никто не нанимал, — Павел развёл руками.

- Тогда… откуда он? — Людвиг взглянул на собеседника исподлобья, с подозрением и, в то же время, с какой-то странной надеждой.

- Это я и хотел узнать, — Терпеливо пояснил управдом.

- Но как же… — начал Людвиг. В это время Павел заметил сразу две патрульные машины, которые медленно ползли по переулку. Медлить не годилось. Решение пришло мгновенно. Управдом запрыгнул в «девятку», завёл двигатель.

- Мне надо уезжать. Срочно! — крикнул он. — Ты со мной?

- У вас проблемы с законом? — догадался юный латинист. Павел едва заметно кивнул.

- Еду! — Людвиг быстро уселся на переднее пассажирское место, — А вы как думали! Я с вами, пока во всём не разберусь!

Управдом посмотрел на юнца почти с восхищением. Он не был уверен, как поступил бы на его месте, даже в своём, вполне зрелом, возрасте. Впрочем, молодость, как известно, куда решительней и бесстрашней зрелости, а уж старости — и подавно.

- Вы рулите, а я поговорю с вашим… другом, — Людвиг обернулся к «арийцу». — Что бы вы хотели у него узнать?

- Кто он, откуда, зачем у него это оружие, — быстро перечислял Павел; вдруг спохватился, вытащил на свет божий дорогую ему фотографию. — Но сперва спроси у него, что он знает о болезни под названием Босфорский грипп. Покажи ему это. — Павел передал фотографию латинисту, — Там моя дочь. Она больна. Он знает, как её вылечить?

- Спокойней, — Людвиг недовольно сжал губы. — Слишком много вопросов. Остановимся пока на этом. Поезжайте, а я выясню всё, что сумею.

Павел молча прибавил газу. Впервые с того момента, как в его жизни появились мушкет и «ариец», он ощущал, что не ошибся с выбором, когда решил искать помощи в Соборе Непорочного Зачатия.

- Его зовут Валтасар Армани. Он был резчиком по камню в городе Пистойя, это в Италии. Потом у него заболела жена. Насколько я понял, она стала жертвой эпидемии Чёрной Смерти. Жену забрали в карантин, его тоже. Там жена умерла, а он выжил. После того, как болезнь в городе сошла на нет, он стал Стрелком. — Людвиг беспомощно развёл руками. — Я понимаю, что всё это звучит, мягко говоря, несерьёзно. Я бы даже не обиделся, если бы вы решили, что я всё это выдумал.

«Девятка» стояла на крохотном пустыре под железнодорожной насыпью, чуть в стороне от Дмитровского шоссе. Вездесущий дух коммерции, превращавший любой свободный пятачок земли в платную автостоянку или убогий рынок, до этого пустырька пока не добрался. Здесь расположились на дармовой постой несколько легковушек и примерно столько же единиц тяжёлой уборочной техники. Метрах в ста, правда, притулился у обочины шоссе сколоченный наспех пластиковый короб шиномонтажников, но сегодня он пустовал — работников ни внутри, ни по соседству, не наблюдалось.