Ночь Святого Распятия - Шарль Эксбрайа

- Алло! Сеньор Моралес?

- Здравствуйте, господин комиссар... Похоже, в вашем квартале сегодня вечером опять произошла мерзкая история?

- Откуда вы знаете?

- Просто это дело интересует меня по известным вам причинам.

- Ну и ну!

- Тело еще у вас?

- Нет, в морге... А вы хотели на него взглянуть?

- Скорее, на содержимое карманов.

- Что ж, приезжайте, я вас дождусь.

- Спасибо, сеньор комиссар, уже бегу!

Я совсем вымотался, но, поскольку все равно наверняка не смог бы уснуть, куда полезнее было поработать.

Комиссар разложил на столе все, что извлек из карманов покойного Эстебана: грязный носовой платок, сотню песет, ключи, удостоверение на имя Эстебана Маролате, уроженца Эстремадуры, профсоюзная карточка свидетельствовала о том, что парень работал докером. Кроме того, я увидел пуговицу с крошечным кусочком вырванной ткани.

- Вероятно, это пуговица от пиджака убийцы, сеньор Моралес, но это слишком ничтожная улика, поскольку таких пуговиц везде полным-полно... Но почему вас так занимает это дело?

- Я должен был встретиться с жертвой...

- Так вы знали Эстебана Маролате?

- Нет.

Я рассказал, как в толпе ко мне подошел незнакомец, одетый насарено, и показал записку. Фернандес, прочитав ее, вернул мне.

- Быстро они работают!

- Да, но и мне упрямства не занимать!

- Скажите, сеньор Моралес, как, по-вашему, к кому относится предупреждение в конце записки?

- Наверняка к Хуану Альгину, который живет на Ла Пальма.

- Почему?

Мне пришлось рассказать о своих подозрениях.

- Хотите, мы им займемся?

- Нет, я возьму это на себя.

- Как вам будет угодно.

- Вы никогда не имели с ним дела?

- Насколько мне известно, нет.

- А с...

Мне пришлось сделать над собой усилие, как будто каждый звук царапал губы. Комиссар, очевидно, это почувствовал, потому что взглянул на меня с некоторым любопытством.

- ...его сестрой, Марией дель Дульсе Номбре?

- Тоже нет.

- Вы совершенно в этом уверены?

- Сами понимаете, я бы, конечно, не забыл такой красивой девушки, да еще со столь очаровательным именем...

- Тогда... откуда же вы знаете, что она красива?

Фернандес улыбнулся.

- Достаточно поглядеть на вас, сеньор.

- Вы на редкость наблюдательны, господин комиссар. Да, я люблю Марию и хотел бы на ней жениться, но... если узнаю, что девушка работает на Лажолета...

- Что же вы сделаете?

- Передам ее вам, господин комиссар.

Фернандес немного помолчал.

- Я верю вам, сеньор Моралес, - очень серьезно проговорил он.

- А оружие, которым убили Эстебана, у вас?

Комиссар открыл ящик стола и, развернув кусок ткани, показал мне испачканный кровью нож.

- Убийца успел вытереть рукоять или же позаботился надеть перчатки, поскольку никаких отпечатков пальцев мы не обнаружили...

Я стоял как зачарованный, почти не слыша объяснений комиссара Фернандеса, ибо тут же узнал нож Хуана.

Мария не сразу открыла дверь, и по ее заспанному лицу я понял, что девушка только что встала с постели.

- Вы? В такой час?

Не ответив, я толкнул дверь и вошел.

- Но... Хосе!

- Где Хуан?

- Он еще не вернулся. А что?

- Так ваш брат не лег спать, когда мы расстались?

- Нет. Пошел гулять с друзьями.

- В час ночи?

- На Святой неделе в Севилье не бывает ни дня, ни ночи.

- Хорошо, я его подожду.

Теперь уже Мария окончательно проснулась.

- Но, Хосе, я понятия не имею, когда Хуан вернется!

- Ничего, я не тороплюсь!

Мое поведение начало раздражать девушку.

- Послушайте, Хосе, вы не можете оставаться здесь! Подумайте о моей репутации!

- У меня есть заботы поважнее, Мария.

- Но что происходит, Хосе?

- Я скажу вам, когда придет Хуан.

- Это... так серьезно?

- Да.

- И вы не хотите довериться мне?

- Нет. Идите спать.

- Пока вы не уйдете, я не лягу.

- В таком случае нам придется ждать вместе.

Мне было больно смотреть на ее несчастное, испуганное и усталое личико, но я не мог позволить себе расслабиться. Мария заплела волосы, умылась и, вернувшись в комнату, села напротив. Мы больше не сказали друг другу ни слова. Да и что говорить? В наших отношениях что-то уже безнадежно сломалось. Около пяти часов наконец вернулся Хуан. Парень с нескрываемым удивлением уставился на меня.

- Дон Хосе?

Я встал и, грубо ухватив его за лацканы пиджака, рванул к себе.

- А ну, покажи мне свой нож! Где он?

Парень ошалело посмотрел на меня, потом на сестру. Я не видел выражения лица Марии, только слышал ее прерывистое дыхание.

- Но... что все это значит?

- Только то, что я тебе уже сказал! Покажи нож!

- Я не знаю, куда он делся, сам никак не могу найти...

Я с размаху влепил ему пощечину, и парень шлепнулся в противоположном конце комнаты. Мария тихонько вскрикнула и бросилась к брату, но тот уже вскочил на ноги и собирался дать мне сдачи. Я встретил его коротким ударом в челюсть, и Хуан вытянулся на полу без сознания. Сестра, рыдая, опустилась на колени рядом с ним. Не поднимая головы, она глухо проговорила:

- Вы, что, с ума сошли, дон Хосе?

- Держитесь подальше от всей этой грязи, Мария!

- Мое место там, где брат.

Хуан медленно приходил в себя. Тихонько застонав, он отстранил сестру, сел и поглядел на меня.

- За что?

- Где твой нож?

- Я вам уже ответил: не знаю.

- Хочешь, я скажу тебе, где он?

- Так вы его нашли?

- Да. В теле бедняги Эстебана, с которым я должен был сегодня встретиться, и вошел достаточно глубоко, чтобы несчастный умер на месте.

- Это неправда!

Парень в полной растерянности уцепился за меня.

- Это неправда! Неправда! Признайтесь, что вы обманули меня!

Паршивец сумел придать голосу такие интонации, что невольно тронул меня. А Мария, снова тяжело опустившись на стул, беззвучно плакала.

- Я сказал тебе правду, Хуан, и комиссар Фернандес сейчас уже ищет владельца ножа...

Теперь Хуан казался просто насмерть перепуганным мальчишкой. Он прижался к сестре.

- Мария... мне страшно...

Девушка посмотрела на меня.

- Почему вы не выдали Хуана полиции?

- Потому что я ищу куда более крупных хищников, а ваш брат волей-неволей должен вывести меня на их след.

Хуан взглянул на сестру.

- Ты ведь не веришь, что я убийца, правда, Мария?

- Нет, Хуан, не верю.

Эта парочка начинала всерьез действовать мне на нервы! Причем не знаю, что раздражало больше - циничное лицемерие Хуана или слепое доверие Марии к брату. Поэтому, прежде чем уйти, я постарался подпустить еще капельку яду.

- Имей в виду, Хуан, Алонсо и Чарли тебе будет не так просто убедить в своей невиновности, как сестру!

Мария подошла ко мне.

- Это все, что вы хотели сказать нам, сеньор?

- Пока - да.

- В таком случае я прошу вас уйти.

Я пожал плечами и, взяв шляпу, направился к двери. Девушка уже успела ее распахнуть.

- Мария...

- Забудьте этот дом навсегда, сеньор. Здесь нет места тем, кто считает моего брата преступником...

Я, как сомнамбула, брел по все еще пустынной Сьерпес. Бедная Мария! Она так до конца и останется наивной дурочкой! И бедный Хосе Моралес! Он так надеялся наконец обрести счастье... Старина Клиф говорил правду: женщина заклятый враг агента ФБР. Однако, невзирая на всю мою горечь и боль, что-то шевелилось в подсознании, и это что-то весьма походило на сигнал тревоги. Нет, головорезов Лажолета я не боялся - наоборот, ноша казалась мне настолько тяжелой, что я, пожалуй, принял бы их с распростертыми объятиями. Скорее, внутренний голос нашептывал, что я упустил из виду какую-то важную подробность. Но какую?

СВЯТОЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Я думал, что не смогу уснуть, но так измотался за ночь, что в Севилье еще и не рассвело как следует, а меня сморил сон. Я даже не успел толком подумать, каким образом обрести столь необходимый мне покой. Природа всегда берет свое. Проснулся я, когда солнце уже садилось. Значит, я проспал двенадцать часов кряду. Снов я не видел, а просто впал в настолько глубокое забытье, что, пробудившись, чувствовал почти усталость. За полсуток полной неподвижности тело скорее онемело, чем отдохнуло, и, даже открыв глаза, я с трудом возвращался к реальности. В первые несколько секунд я просто не мог сообразить, где я, словно медленно возвращался из другого мира. Однако на пороге меня уже поджидала горечь утраты и разочарований. Теперь ей суждено было стать моей вечной спутницей. В складках шторы моя фантазия вдруг нарисовала женский профиль, и сонное оцепенение окончательно исчезло. Мария... Чудесная история любви закончилась. Я не повезу с собой Марию дель Дульсс Номбре в Вашингтон. Я не познакомлю ее с Рут. Она не узнает моего крестника "сеньора" Хосе... И все - из-за маленького негодяя Хуана! Что бы там ни думали Алонсо и Арбетнот, я не сомневался в полной непричастности Марии к преступлениям, усыпавшим терниями мое испанское путешествие, и если внешне все говорило против нее, то лишь из-за дурацкого доверия к брату. В моей душе американское воспитание старалось побороть врожденный андалусский фатализм, и я не желал сдаваться, признав полное поражение. Я уселся в постели, подтянув колени к подбородку, и стал обдумывать все возможные толкования и предположения, лишь бы убедить себя, что Мария не выставила меня за дверь и не вычеркнула из своей жизни навсегда. Тщетно.