Сложные отношения - Стефани Лоуренс

Встав со стула, Доротея пересекла комнату и, улегшись на кровать, стала рассеянно поигрывать шнуром полога. Теперь, уверенная в своих чувствах, она не могла не задаваться вопросом о том, испытывает ли и он к ней что-то? Искреннюю симпатию, несомненно. С другой стороны, маркиз вошел в тот возраст, когда мужчине положено жениться. Возможно, в свойственной ему высокомерной манере он просто счел ее подходящим вариантом? Но ведь если бы его интерес к ней был ненастоящим, она конечно же сумела бы это понять? Тут Доротея вспомнила, что Хейзелмер является мастером в подобного рода играх, а она — новичком. При обычных обстоятельствах он, конечно, предложил бы ей руку и сердце, а она, повинуясь тем же неписаным правилам поведения, ответила бы согласием. Проблема заключалась в том, что она любила его, но не знала, взаимно ли ее чувство.

Доротея размышляла над этим вопросом уже полчаса. Хотя Хейзелмер и обладал удивительной способностью читать ее мысли, она была уверена, что ничем не выдала глубины своего интереса к нему. Ей представлялось разумным не раскрывать ему своего сердца до тех пор, пока он не заявит о своих намерениях.

Но ведь их безобидный легкий флирт не может продолжаться бесконечно, и события нынешнего дня стали тому подтверждением. Возможно, во время одной из последующих встреч ей удастся подтолкнуть его к признанию? При мысли о том, что она может подтолкнуть к чему-то такого человека, как Хейзелмер, на ее лице появилась усмешка. Это, по крайней мере, будет не трудно. Сразу же почувствовав себя более уверенно, Доротея положила голову на подушку и, измученная думами, заснула и проспала до тех пор, пока не пришла Триммер, чтобы одеть ее к балу у герцогини Ричмонд.

Если бы, вместо того чтобы смотреть в зеркало, Доротея выглянула из окна, то заметила бы Хейзелмера, Фэншоу и Ферди, входящих в Хейзелмер-Хаус. Оставив лошадей на конюшне за особняком, они шагали к парадному входу, увлеченные дискуссией. Открыв дверь своим ключом, Хейзелмер переступил порог, но тут же замер. Ферди, следующий за ним по пятам, врезался ему в спину и, выглянув из-за его плеча, воскликнул:

— Великий боже!

Поднеся монокль к глазам, Хейзелмер обозревал громоздящиеся в прихожей сундуки и коробки. Завидев пробирающегося к нему через горы багажа дворецкого, маркиз обратился к нему притворно спокойным голосом:

— Майттон, что это такое?

Майттон, хорошо знакомый с подобным тоном, поспешил пояснить:

— Ее светлость приехали, милорд.

— Которая из них? — не сдавался Хейзелмер, пораженный внезапной неприятной мыслью.

— Вдовствующая, милорд! — ответил Майттон, не понимая странного вопроса хозяина.

— Ну разумеется! — сказал Хейзелмер, испытывая огромное облегчение. — Я-то уж решил, что Мария или Сьюзен вернулись.

Эти слова все объяснили. Антипатия, которую маркиз питал к своим старшим сестрам, ни для кого не являлась секретом. Несколько лет назад они пытались женить его, но потерпели поражение и теперь считались persona non grata[16] и не допускались ни в одно из поместий Хейзелмера. Так как обе они были замужем за людьми состоятельными, маркиз не видел причин, по которым ему следовало приглашать сестер к себе в дом, позволяя им снова вмешиваться в его жизнь.

Погруженный в размышления, он напрочь забыл, что его мать, вдовствующая маркиза Хейзелмер, имеет обыкновение приезжать в город на несколько недель во время сезона и обязательно посещает бал герцогини Ричмонд. Еще раз обведя взглядом нагромождение вещей, он спросил:

— Как поживает ее светлость, Майттон?

— Удалились отдохнуть, но заверили, что присоединятся к вам за ужином.

Рассеянно кивнув, Хейзелмер зашагал по коридору, старательно обходя сундуки и коробки. Пройдя сквозь двустворчатые двери, он оказался в прекрасно обставленной библиотеке. Ферди с Фэншоу последовали за ним. Закрыв за собой двери, Фэншоу усмехнулся:

— Вечно они путешествуют с горами багажа, да? Думаю, твоей матери не потребуется и половины из привезенного с собой. Моя, кстати, поступает точно так же.

Хейзелмер угрюмо кивнул. Осознав, что ужин один на один со своей проницательной родительницей может оказать губительное воздействие на его без того подавленное настроение, он решил обеспечить себя подкреплением.

— Тони, ты ведь останешься на ужин? И ты тоже, Ферди, правда?

Фэншоу согласился, а Ферди пояснил:

— С удовольствием, но не забывай, что мне нужно сопровождать леди Мерион, и ее внучек на бал, поэтому в семь я должен уйти.

— Раз ты уходишь в семь, нам нужно выехать еще раньше, — произнес Фэншоу. — Не вздумай выходить из Мерион-Хаус, пока от этого крыльца не отъедет экипаж!

Хейзелмер позвонил в колокольчик, призывая дворецкого, и, когда тот явился, отдал распоряжения:

— При всем уважении к ее светлости мы поужинаем в пять и отправимся на бал в семь часов вечера. Проследите за тем, чтобы экипаж был подан к этому времени и ни секундой позже.

Майттон отправился вниз, на кухню, чтобы передать приказ хозяина орудующему там волшебнику от кулинарии. Налив всем вина и раздав бокалы, Хейзелмер устроился в одном из кресел с подголовником, стоящем у мраморного камина. Фэншоу занял место напротив, а Ферди живописно расположился на кушетке. Повисло необременительное молчание, через некоторое время нарушенное Фэншоу:

— Что заставило тебя так рано вернуться с верховой прогулки?

Не поднимая глаз от созерцания холодного очага, Хейзелмер ответил:

— Искушение.

— Что?

Вздохнув, маркиз пояснил:

— Помнишь, мы договорились играть по правилам?

Фэншоу кивнул.

— Так вот, если бы мы задержались подольше, я наплевал бы на правила. Поэтому мы и вернулись.

Фэншоу сочувственно кивнул:

— Ситуация оказалась более запутанной, чем я себе представлял.

Хейзелмер перевел взгляд на своего приятеля, но тут неожиданно заговорил Ферди:

— Отчего же ситуация кажется запутанной? Я бы сказал, что для вас двоих все очень просто. Отправляйтесь к опекуну девушек, этому мерзкому Герберту, и попросите их руки. Все просто! Никаких проблем.

Заметив, что на лицах приятелей появилось выражение плохо сдерживаемого терпения, он догадался, что упустил что-то жизненно важное, и теперь ожидал, когда его просветят на этот счет. Не отрывая глаз от изящного бокала, который держал в руке, Хейзелмер пояснил:

— А трудность, Ферди, заключается в определении истинной природы привязанности сестер Дэрент. То есть я не могу сказать, играет ли мисс Дэрент в какую-то игру, или ее сердце в самом деле исполнено любви к твоему покорному слуге.