(Не)добрый молодец: Зимогор (СИ) - Птица Алексей

Посад был небольшим, путь, по которому он удирал, тоже весьма короток, оставалось лишь пройти по всему маршруту бегства. Вадим осторожно пробирался по улице, внимательно оглядываясь по сторонам. Не став рисковать, он зашёл в дом, в котором не чувствовалось присутствие зомби. Здесь он ещё не был. Он не хотел идти прямиком к воеводе, и в тоже время

Дом небольшой, но зато с чердаком. Туда он и поднялся, прихватив мешок. Под стропилами болтались высохшие пучки трав, на старых сундуках лежали забытые прежними хозяевами вещи. Всё покрыто паутиной и пылью. Идеальное место для засады.

Пошурудив вокруг и в самой избе, он обнаружил муку и прогорклое масло. На огороде росла репа и морковь с капустой, значит, прожить тут можно. Надрав всего и натаскав воды и дров, Вадим приступил к приготовлению ужина.

Нарастающее чувство беспокойства уведомило его, что невдалеке появился мертвяк. Да и хрен с ним: он занят! Забаррикадировавшись в избе, Вадим затопил очаг. Это опасно, но жрать хотелось неимоверно, а мертвяки всё равно будут тут шататься. Всех он не перебил ещё. Жарко запылал огонь, загоняя дым в дымоход. Столб дыма поднялся над трубой, и вскоре о том, что в Посаде появился живой человек, знали не только зомби, но и в Козельске.

— Гляди-ка, — показал своему товарищу рукой на столб белого дыма стражник. — Смотри, токмо вечерять стало, и дым в конце посада пошёл.

— Где, где, Иван?

— Так вона, видишь белый дым? Дрова плохие, дым белый, сейчас стемнеет, дым пропадёт из вида, зато искры будут видны. Живой там кто-то оказался. Все в Посаде уже мёртвые и живым взяться там неоткуда.

— А ежели это мертвяки научились огонь жечь?

— Может, и они, — нерешительно согласился стражник, — а может, и нет. А зачем им огонь, они же не мёрзнут и мясо не жарят, так жрут, живьём…

— Да, брат, то твоя правда. А вот нам скоро жрать будет нечего. Отряд, что вчера вернулся с полей, не ахти как разжился. По пути на них мертвяки напали, да побили многих. Знакомого вот убили. Куснули его, а он пошёл на мертвяков, кричал, что всё равно умрёт, так уж лучше в бою.

— В бою — да, это хорошо. А что же наш воевода никак нас не отправит с мертвяками воевать?

— Людей жалеет, бережёт. Говорит, что мало у нас сил, и мертвяков вот всё меньше становится, как будет лучше, так и пойдём мы. Осень уже на носу, надо урожай собрать, да в город свезти, а то зимой с голодухи окочуримся. А боится он, что прорвётся сюда какой отряд, если мертвяков не будет, и нападёт на Козельск. А так им придётся сначала с ними разобраться. Авось до нас и черёд не дойдёт: сил не хватит для того.

— О! Голова! — прокомментировал слова товарища стражник и крепче схватился за древко бердыша. И оба уставились на то место, откуда подымался небольшой белесый дымок.

— А всё же, надо старшому доложить.

— Доложим. Щас придёт, и доложим, не сумлевайся.

Весть о дыме над избой в посаде добралась до воеводы уже в опочивальне.

— Точно?

— Как есть! -сотник Кишка даже перекрестился. — Дымок стража намедни заметила. Я когда пришёл, уж дыма не видать было, зато искорки взлетали. В ночи хорошо видно. Изба, почитай, с самого краю находится, видно забрёл кто.

— Пожалуй, что так. А может, то отряд целый?

— Не знаю, воевода. Того не ведаю, и люди мои тоже. Назавтра видно будет, а если не назавтра, то на послезавтра точно.

— Да, мертвяки если найдут, то убьют, а если выживет, то у нас покажется. Иль один человек будет, или вовсе отряд целый. А нам что так, что эдак неплохо будет. Или они его, или он их.

— Меньше их стало, воевода, меньше, но сильнее, и все разные. У одного ноги, как у зайца, у другого клыки, точно сабли изо рта высовываются, третьи и вовсе на скалу похожие.

— Знаю я, как лето кончится, так пойдём все с ними воевать. Не задавим душегубов, они нас погубят. Война идёт поодаль от нас, иначе уже давно здесь либо ляхи в атаку шли, либо Шуйского люди. А до сих пор ни от тех, ни от других — ни слуху, ни духу. А может, и вовсе всё плохо, и мы не одни взаперти сидим. Народу-то много помёрло, есть, кого из небытия поднимать, да на живых кидать. Ну, да ладно, скажи стражникам, чтобы всю ночь с той избы глаз не спускали.

— Сделаю, воевода, — поклонился сотник, — утром доложу.

— Доложи, доложи, — и боярин отвернулся от Кишки.

Вадим сидел возле печки и грелся. Он почему-то к ночи мёрз, и без кружки круто заваренного любой травой кипятку спать не ложился. Что тому виной — укусы, ранения, пребывания в старом лесу или влияние извне — его мало интересовало.

Сейчас он тоже прихлёбывал чай, заваренный на зверобое, пучок которого нашёл на чердаке. Мяты, жаль, не нашёл, но был ещё малиновый и смородиновый лист, его он приберёг на утро. Единственное небольшое оконце, что оказалось в стене, он наглухо забил. Ему оно не нужно, мертвяков Вадим и так чувствовал. Главное, чтобы здесь не оказался кто-то похожий на того бугая, что напал на него в старом лесу.

«Вот же, чудовище! Но как смачно в его башку врезался фламберг! — вспоминал Вадим. — Располосовал буквально надвое, даже не верится». Эти воспоминания помогали ему чувствовать себя уверенно и верить, что он победит в любой схвате с ними.

Первый и совсем неробкий стук в дверь раздался, когда Вадим уже отправился спать, закончив с ужином и стащив все свои вещи наверх. В дом стали ломиться сильнее и стучать не только в дверь, но и по стенам, словно прощупывая слабые места. Но избы строили на века, брёвна толстые, чай, лес совсем рядом и не в дефиците. Так что, Вадим спокойно поднялся и забрался на чердак по лестнице, втянув её за собою.

Наверху было спокойно. Прикрыв крышку, Вадим бросился на кучу хламья и закрыл глаза. Мертвяки же бесились за стенами избы в предвкушении добычи. Но огонь уже почти затух, и запах человека перестал сильно ощущаться. Побесившись полночи и почти выбив дверь, они разошлись, а Вадим спокойно спал. Каким-то уму непостижимым образом он мог спать, но при этом чувствовать опасность. Всё же, верно высказывание: то, что нас не убивает, делает сильнее.

Бесы, а все выжившие монстры стали бесами, всё ходили вокруг, а Вадим чувствовал их. Ему казалось, что мир холодел и откуда шёл холод, там они и находились. Иногда он их словно видел, иногда нет. Видимо его организм всё никак не мог настроиться на бесов, выдавая противоречивые сигналы. Со временем, если он выживет, то всё устаканится.

В углу послышался еле слышный шорох. Мышь что ли? — подумал Вадим. Его глаза сейчас прекрасно видели в темноте и вскоре он с удивлением увидел человекообразное существо. Существо сильно походило на не в меру волосатого гнома и чем-то шуршало в углу, думая, что его никто не видит. Оно очень долго копошилось в корзине, что-то там выискивая и дождалось, что, резко подскочив Вадим мигом оказался возле него.

Огромные, испуганные глаза нечисти уставились на Вадима.

— Ты, что за фрукт? — спросил Вадим, наставив клинок на «гнома».

— Я не фрукт, — пискнул гном и попытался сбежать, но не успел.

Левой рукой, Вадим схватил гнома за волосы и крепко удерживал, пока тот верещал, отбиваясь руками и ногами. Смешно. Вокруг бродили мертвяки, а он держал за волосы какую-то нечисть. Внезапно его осенило понимание: — Ты домовой?

— Да, да, отпусти меня холоп Велеса.

Вадим усмехнулся.

— Как ты меня назвал, смерд?

— Я не смерд, я домовой, а ты боевой холоп Велеса, что тут такого?

— Постой-ка, какого Велеса и почему холоп?

— Потому что у тебя метка его на руке, а он ставит их только тому, кто помог ему в бою и принёс кровавую жертву.

— Гм, а что ещё можешь сказать?

— Не скажу больше ничего!

— А если я тебе конфету дам?

— Чего? — перестал болтаться в его руке домовой.

— Ничего, нет у меня конфеты. Давай так, я тебе разрешаю здесь копаться и дам серебряную монету, а ты ответишь на мои вопросы?

— Точно дашь деньгу?

— Точно, — кивнул Вадим. — Мне нужна информация о твоём мире.