Момент бури - Ната Чернышева

- Мне довелось терять друзей.

- Откуда в тебе столько мрачного отчаяния?! Вспомни, как ты радовался жизни, каждому ее мгновению! Ты сейчас совсем не такой, каким был прежде.

- Мне уже никогда не быть прежним, Ниэра…

Ниэра чуть отвернулась, стараясь незаметно стереть пальчиком проступившие слезы. Взглянула искоса, проверяя, заметил ли я. Я сделал вид, что ничего не видел. Она совершенно искренне жалела меня, сочувствовала, хотела помочь…

Но меньше всего я нуждался сейчас в чьей-нибудь жалости.

Музыка закончилась. Я отступил от Ниэры, одновременно отгораживаясь от нее простейшим и оттого наиболее действенным зеркалом эм-барьера.

Мы вернулись к бару и долго-долго молчали. Я потягивал слабое вино, мой любимый сорт - рубиновое марсианское. Я уже почти позабыл его восхитительный вкус…

- Интересно, - медленно проговорил я, - что ты думаешь о профессоре Ольмезовском? Я знаю, он иногда общается с богемой. Во всяком случае, на Содатуме время для светских вечеринок находил.

- Ну, - она пожала плечиками, - Ян Ольгердович очень любопытный мужчина…

Я поперхнулся:

- Ты что, и с ним тоже?!

- Нет, - беспечно ответила она, а потом ее вдруг прорвало, - Неблагодарная свинья! Представляешь, он пообещал превратить меня в крысу, если я не перестану приставать к нему с аморальными целями!

- Можно подумать, это тебя остановило! - съязвил я.

- Конечно, я испугалась! - возмутилась Ниэра. - Ведь для специалиста его уровня ничего не стоит смешать какой-нибудь кошмарный гормональный коктейль. Крысой не станешь, а вот уродиной - наверняка… - женщина зябко поежилась, кутаясь в невесомую шаль тончайшего венерианского шелка.

- А ты его когда последний раз видела?

- Неделю назад, в Селена-сити. В компании с очаровательной длинноногой блондиночкой. Так что, сам понимаешь, преследовать с аморальными целями смысла не было. А почему ты спрашиваешь?

- Да сволочь он, твой драгоценный Ян Ольгердович! - на этот раз прорвало уже меня. Я треснул кулаком по стойке, и она тут же покрылась сетью зловещего вида трещин. - Скотина безрогая!

- Манфред, уж не хочешь ли ты сказать, что весь этот год профессор Ольмезовский держал тебя в своих лабораториях в качестве подопытного кролика? Брось, это все выдумки желтой пре…

Она осеклась на полуслове. Видимо выражение моего лица все ей сказало.

- Быть этого не может, Фредди! Он же ученый мирового класса, зачем ему…

Я снова враждебно промолчал, стараясь взять себя в руки. Распсиховался, как идиот. Ни к чему мне сейчас нервы тратить. Совсем ни к чему!

- Манфред, - не выдержала женщина, положив свою изящную, унизанную перстнями ручку поверх моей кисти.

- Да ничего, Ниэра, - ответил я. - Нормально. Я выжил и это главное. Остальное - не твои проблемы.

Она вздохнула, признавая поражение.

- Это твоя жизнь, Манфред.

- Моя, - согласился я, прокручивая в пальцах пустой бокал.

Не было сил смотреть в ее сияющие глаза. Добрые, сочувствующие, печальные. Прекрасные. Наверное, я все же любил ее. Иначе с чего бы с такой болью, с такой пронзительной грустью всплывали сейчас из памяти те мгновения, когда нам бывало по-настоящему хорошо вместе? Я их не вспоминал, никогда не обращал к ним свое сердце до сегодняшнего дня. До сегодняшней встречи с Ниэрой, светлой феей прошлой, навсегда утраченной счастливой жизни. Пусть она вела себя, как гулящая кошка. Какое это имело значение? Она была моим другом. И этим все сказано. Кому не нравится, могут удавиться.

- Нет, ты только послушай! - рассерженно пристукнула кулачком по стойке Ниэра, решив сменить тему. - Ты послушай только, как они над произведением искусства издеваются!

Она говорила о музыкантах на круглой эстраде, исполнявших какую-то удивительно знакомую песню. Я прислушался, по-прежнему не соображая, где и когда я мог слышать что-либо подобное.

- Да это же твоя баллада, Манфред! - просветила меня женщина.

- И впрямь моя, - облегченно улыбнулся я, узнав, наконец, свое творение. - "Глаз урагана", кто-то неплохо переложил на эсперанто…

- Изуродовал, ты хочешь сказать!

- Будь снисходительна. У девочки неплохой голос, да и парень с синтезатором хорош: ни одной фальшивой ноты! Людям нравится.

Балладу следовало исполнять со всем набором соответствующих мыслеобразов, что требовало от певца немалой сосредоточенности. Мало иметь хороший голос и неплохой слух. Необходимо еще окрасить ментал яркими красками и чувствами героев, для чего требовался немалый талант к образному мышлению, помноженный на телепатический дар. Не спасала даже тренированная память. Одно дело вспоминать игру учителя или коллеги по ремеслу и совсем другое - творить в своем разуме миниатюрное кино со всем объемом эмоций, образов, действий и даже запахов.

У девочки это получалось не очень… Ей помогал парень с синтезатором, выступавший в роли своеобразного ментального усилителя. Вряд ли кто-либо из них видел, что называется, живьем, как огромная волна-цунами с бешеной скоростью несется на беззащитный город, а сквозь нее проглядывает мутным багрово-алым пятном шар заходящего солнца и тучи спасающихся от урагана птиц отчаянно кричат над головой пронзительными звенящими голосами…

- Ужасно, - Ниэра была категорична.

- Тебе так кажется потому, что они все время концентрируются на катастрофе, а дело-то все именно в неразделенной любви, - примирительно сказал я.

- А слова?- продолжала возмущаться Ниэра.- Вот так испоганить оригинал… Ну не-ет! Пошли! - она вскочила, хватая меня за руку. - Пошли, давай покажем им!

- А давай!-

Я легко запрыгнул на эстраду, вскинул руки ладонями вверх. Музыка немедленно смолкла, а зал разразился недовольными криками. Девушка замерла, ее эм-фон резко сменил свое содержание от печальной торжественности до злобной неприязни. Она была уже не так молода, как показалось мне вначале. Ее личико с узким лисьим подбородком и заостренным носиком вполне укладывалось в определение "физиономия стервы". Особенно мне не понравился взгляд, каким она одарила Ниэру. Что там между ними произошло, какой такой телепатический обмен взглядами, я так и не понял. Но певичка, прихватив с собой партнера, испарилась со сцены в мгновение ока. Ниэру на Земле знали достаточно хорошо, чтобы не привлекать лишний раз внимания ее незримых телохранителей.

Я снял с плеча узкий футляр, вынул из него длинную пластинку прибора. Легкое касание и в воздухе повис шарик голографического экрана актив-зоны. Балефзан, универсальный музыкальный инструмент, подаренный мне другом. Я берег его как зеницу ока. Вряд ли Чужие внесли его в список разрешенных для легальной торговли с Земным Содружеством предметов. Так что если этот экземпляр вдруг испортится, мне негде будет взять другой.