Резанов и Кончита. 35 лет ожидания - Татьяна Алексеева

Этот второй день прошел почти так же, как и первый. Николай отправил коменданту крепости письмо и почти до самого вечера ждал ответа, меряя шагами то свою маленькую каюту, то палубу «Юноны». Наконец, матросы снова провели к нему курьера с ответным письмом от коменданта. Резанов нетерпеливо разорвал конверт и едва сдержался, чтобы не выругаться при курьере – в письме снова был отказ! Комендант писал, что не может встретиться с русским путешественником, и при этом абсолютно никак не объяснял причину этого. Николаю и его спутникам отказывали от дома, как отказывают именитые семейства всем недостаточно хорошо зарекомендовавшим себя в обществе визитерам! Как отказал ему год назад правитель Японии!

Больше всего Резанову в тот момент хотелось высказать курьеру все, что он думает о высокомерном коменданте, но память о неудачных переговорах с японцами не позволила ему этого сделать. С трудом подавив вспыхнувшие в нем злость и обиду, Николай Петрович с мрачным видом сказал курьеру, что пока ответа не будет, и, выпроводив его, снова заметался по своей тесной каюте. Надо было срочно спасать положение, надо было что-то придумать, сделать нечто такое, что заставило бы коменданта принять его! И права на ошибку у него больше не было, на карте теперь стояли не милость царя и награды, а жизни нескольких тысяч людей! Вот только каким образом можно было заставить Аргуэльо изменить свое решение, если тот не желал видеть никого из русских? Задобрить его подарками Резанов не мог, у него не было ничего более-менее ценного, чем он мог бы пожертвовать для такого случая. Да и неизвестно, помогли бы в данном случае подарки – местные власти могли точно так же, как император Японии, вернуть их обратно. И уж после этого Николай точно не смог бы ни о чем с ними договориться. Хотя он и без отвергнутых подарков не знал, как ему поступить дальше. Как вообще можно продолжать напрашиваться на встречу, если один раз тебя уже отказались принять?

В России, в высшем свете, Николай бы точно не стал этого делать, но здесь, на другом краю Земли, все было иначе. И коменданта необходимо было как-то заинтересовать встречей, хотя о том, как это можно сделать, у Резанова пока не было ни единого предположения. Совершенно не зная, о чем он будет писать следующее письмо, Николай все-таки достал бумагу и чернильницу, разложил их на столе и снова задумался. Чем он может оказаться полезным коменданту местной крепости, если главную пользу, которую он мог бы принести всему городу – покупку продуктов, тот посчитал ненужной? И ведь в общем-то правильно посчитал, Калифорния неплохо торгует с бостонскими купцами, такими, как бывший хозяин «Юноны» Джон Вульф, еще один покупатель ей не так уж и нужен…

Некоторое время Николай просто глядел на лежащий перед ним чистый лист бумаги и лихорадочно думал. Не нужна ли коменданту какая-нибудь информация о бостонцах? Наверняка нужна, но вряд ли Резанову за несколько дней удалось бы узнать что-то, чего калифорнийское правительство и так не знает… Однако никаких других, более дельных мыслей ему в голову так и не пришло, и командор решил попробовать ухватиться хотя бы за такую ненадежную на вид соломинку. Он долго трудился над письмом, подбирая нужные слова и отбрасывая в сторону неудачные черновики – вежливые фразы, которые он так старательно придумывал, все время казались ему недостаточно убедительными. Наконец, Николай все-таки счел очередной вариант письма подходящим и, запечатав конверт, снова улегся спать с надеждой на лучшее.

Утром, за завтраком, он с немного смущенным видом подсел к корабельному врачу Ландсдорфу и протянул ему письмо:

– Мне очень неудобно тебя об этом просить, но ты не мог бы сегодня исполнить роль курьера? Это должен быть приличный человек, который бы произвел на коменданта самое лучшее впечатление. А наши матросы – ребята замечательные, но, боюсь, с таким заданием они не справятся…

– Какой разговор, командор! – улыбнулся в ответ молодой медик. – Ради нашего дела я готов сыграть любую роль!

– Спасибо, я всегда знал, что на тебя можно положиться во всем! – с чувством воскликнул Резанов и тут же принялся деловым тоном наставлять своего помощника: – Когда привезешь письмо, постарайся уговорить коменданта сразу мне написать, скажи, что я просил тебя дождаться его ответа. В спешке ему сложнее будет сочинить мне вежливый отказ, и он, может быть, согласится меня принять, чтобы поскорее тебя отпустить.

– Я постараюсь! – пообещал Георг и принялся торопливо доедать свою порцию. Сразу же после завтрака он умчался в город, а Николай снова приготовился ждать.

Он думал, что еще один день неизвестности и безделья окончательно выведет его из себя, но, к его крайнему удивлению, на этот раз время пролетело гораздо быстрее, и командор не успел даже начать мучиться нетерпением. Да и Георг вернулся достаточно быстро, меньше чем через два часа, и, оказавшись в каюте Резанова, виновато развел руками:

– Я не смог получить ответ сразу. Коменданта крепости в городе нет, вместо него пока всем распоряжается его старший сын, а он сказал, что времени писать письмо у него нет и ответ будет вечером. Если бы я стал настаивать на своем, это было бы не очень вежливо.

– Разумеется, ты все сделал правильно, – успокоил его Николай. – Ничего, подождем до вечера, нам уже не привыкать!

Ландсдорф, просияв, ушел к себе, и Резанов снова остался наедине со своим ожиданием. Он не мог думать уже ни о чем, не мог ни сидеть на своей койке, ни гулять по палубе – ему хотелось только одного: получить из крепости хоть какой-нибудь ответ. Пусть даже окончательный и неоспоримый отказ: Николай уже дошел до такого состояния, что предпочел бы придумывать какой-то другой выход для Русской Америки, лишь бы только не ждать.

Поздно вечером Николай уже собирался лечь спать, так и не дождавшись ответа и думая о том, что теперь ему придется уплывать из Сан-Франциско. Но, в конце концов, судьба сжалилась над путешественником, и испытание его терпения закончилось – в каюту постучал курьер из крепости. Резанов выхватил у него конверт, поспешно поблагодарил, сунул ему в руки мелкую монету и тут же забыл и о его существовании, и вообще обо всем на свете. Он проворно разорвал конверт, вытащил вложенный в него лист бумаги и, пробежав глазами несколько ровных строчек, тихо охнул. Сын коменданта крепости сообщал, что готов встретиться с командором, но сделать это сможет только через несколько дней. После того, как в крепости пройдет бал, на который Резанов и его спутники также получали приглашения.

Николай почти без сил плюхнулся обратно на койку, уже совершенно не зная, радоваться ему своей первой удаче или проклинать сына коменданта за такой своеобразный «знак внимания»… Мысль о том, чтобы идти на бал, весь вечер бродить там среди незнакомых людей, слушать и говорить ничего не значащие вещи, да к тому же еще и танцевать, заставляла Резанова морщиться и с тоской вспоминать плавание. А потом еще и сердиться на себя за свои же собственные «капризы»: на корабле ему хотелось тепла и уюта обычной жизни, но стоило ей наступить, как он тут же запросился назад, в путешествие! Однако это не помогало – терять время на бесполезном и никому не нужном балу графу все равно не хотелось. Единственным, что заставило его принять приглашение, была надежда, что там ему, возможно, удастся поговорить с комендантом крепости в неофициальной обстановке и завоевать его доверие. Но надежда эта была слишком слабой и порой только еще больше портила Николаю и без того мрачное настроение. Он прекрасно понимал, что комендант может и не явиться на праздник, тоже посчитав его бессмысленным времяпрепровождением и предпочтя заниматься более важными делами. А если даже он там будет, невозможно предположить, удастся ли Резанову поговорить с ним о серьезных вещах и захочет ли комендант вообще его слушать…