СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории - Александр Конторович

— Так это уже при Петре было, милейший, — махнул рукой князь. — Вот, стало быть, откуда хвостик-то вырос… Быть того не может, чтобы, покинув страну, пусть и в спешке великой, не оставили они тут близких да родных. Али еще людей каких верных. Это они таким образом дорожку назад себе проложить пытаются.

Князь встал и в волнении зашагал по кабинету, сцепив руки за спиной.

— Хм… а тут ведь преизряднейшая комбинация выйти может. Уж навряд ли люди ихние положение серьезное при дворе нашем занимают. Иначе зачем бы им такие сложности? А здесь профит серьезный выйти может. Ежели они новому императору поспособствуют, сие серьезные милости повлечь может за собою. Опять же, головой своей они не рискуют: поди, достань их там, в Испании. Павлуша, а нет ли у нас ныне в городе каких-либо вельмож испанских? Или иных каких людей, недавно появившихся из королевства тамошнего?

— Есть, ваша светлость. Только не вельможа это никакой. Прибыл недавно из Англии доктор известный, Энтони Арендт именуемый. Так при нем обретается девица, родом испанка. Зовут ее Мария эль Бор. Так вот девицу оную разыскивает церковь испанская, о чем уведомили недавно полицмейстера.

— А каким таким образом уведомили его, Павлуша? Официальное послание то было али еще как?

— Про то не ведаю, ваша светлость. Не удалось мне сыскать.

— Так-так-так… А ведь похоже, что и англичане кое-что про то прознали. Только странно это как-то выходит. Доктор — англичанин, а девица при нем — испанка. Что-то тут неправильное есть. Чем занимается девица означенная? Дома сидит да вышивает?

— Нет, ваша светлость. По словам людей знающих, она да доктор этот вместе лечением занимаются. Отвары она всякие делает да кости правит.

— Девица?! Кости правит?! Павлуша, ты белены не объелся случаем?

— Как можно, Алексей Борисович? Нешто я дерзнул бы слухи непроверенные вашей светлости докладывать? Доподлинно то проверено. Я и с людьми, что в руки к ней попадались, поговорил.

— Да? И что ж поведали тебе они?

— Зело сильные руки у девицы той. Ажно кости хрустят. Болюче, и даже сверх того. Ан никто на то не жаловался. Многие облегчение опосля того испытывали. Особливо у кого раны старые да запущенные.

— Раны старые? Поди, и офицеры к доктору сему наведываются?

— Как бы не поболее прочих, ваша светлость.

— И, стало быть, доктор этот среди офицеров наших принят…

— Истинно так, Алексей Борисович. Приняли как своего, тем более что языком нашим доктор сей весьма неплохо владеет. Даже и говорит почти как коренной русак.

— Англичанин-то? Вот что, Павлуша, друг ты мой любезный, проследи-ка ты за этим доктором. Чует сердце мое, не просто так он среди офицеров знакомства ищет…

Однако же напряженные поиски так ни к какому результату не привели. Ничем особенным не увенчалось и выяснение, каким образом информация о розыске Марии эль Бор попала в распоряжение полицмейстера. Эта бумага непостижимым образом возникла прямо в его канцелярии и была немедленно принята к исполнению. Хотя и без особого рвения. Такими темпами ее могли искать хоть до второго пришествия, разве что она лично явилась бы к полицмейстеру. Доктор же никаких подозрений своим поведением тоже не вызывал. Изредка выезжал к особо важным пациентам, прочих же принимал на дому. Девица вообще на улице не появлялась. Проведя в бесплодных наблюдениях несколько дней, Неверовский распорядился отозвать людей. Против его ожидания, Куракин воспринял эту новость чрезвычайно спокойно.

— Знать, что-то мы с тобою, Павлуша, не додумали… Не беспокой пока доктора сего…

Глава третья

О ПОЛЬЗЕ СПОКОЙСТВИЯ

И сказала тогда золотая рыбка:

«А шел бы ты лесом, старик…»

1

Выдержка из частного письма

«…А дальнейшие новости сообщит вам молодой баронет Нольде. Он проездом будет у вас в самое ближайшее время. Окажите ему достойный прием — его отец весьма хорошо принят при дворе, и баронет может многое вам поведать…»

Одетый по последней лондонской моде молодой человек, со скучающим видом оглядев окрестности, направился к парадной двери английского посольства. Выскочивший навстречу лакей, склонившись в почтительном поклоне, принял от него трость и шляпу и поспешил проводить гостя непосредственно в личные покои посла. После продолжительной и обстоятельной беседы гость прошествовал в кабинет неприметного посольского чиновника. А вот тут уже состоялся очень предметный разговор…

— Чрезвычайно польщен вашим визитом, сэр Генри! — встал из-за своего стола хозяин кабинета, немолодой мужчина совершенно невыдающегося облика.

— И я рад вас видеть, сэр Оливер! Непривычно наблюдать вас в таком скромном обиталище!

— Чего только не сделаешь во славу короля! — развел руками сэр Оливер Логайр. За неприметной внешностью посольского чиновника скрывался могучий аналитический ум одного из самых удачливых специалистов по организации всевозможных комбинаций. Которые всегда служили одной цели — упрочению влияния Англии. Он уже год сидел безвылазно в стенах посольства, терпеливо организуя сложнейшую паутину заговора. — Однако же я удивлен вашим сопровождением, милейший баронет! Камердинер и слуга — совершенно недостаточно! Здешние дороги весьма негостеприимны к обеспеченным людям…

— Это опытные люди, они служат мне уже не первый год.

— В Англии, сэр Генри! Ну, ничего, мы и об этом позаботимся…

— Я привез послу новые инструкции, там есть кое-что интересное и для вас, — гость с удобством расположился в кресле. — А что нового можете поведать мне вы?

— Дело, в принципе, организовано. Не скрою, выстроить нужную комбинацию оказалось весьма и весьма непросто! Русские, сэр Генри, — это абсолютно неуправляемые люди! Порою никакие разумные доводы не способны поколебать их упорства! И вдруг — малейший намек на то, что кто-то уже успел их в этом опередить… — хозяин кабинета всплеснул руками. — Видели бы вы тогда их натиск! Ей-богу, взбесившуюся лошадь остановить проще!

— Иными словами…

— Мною подготовлен мятеж и выступление некоторых полков. Собственно говоря, мы озаботились только соответствующей обработкой офицеров и командиров. Среди них есть множество недовольных и еще больше тех, чьи финансовые дела находятся в плачевном положении. А что делать — Петербург город дорогой!

— Да уж… судя по вашим тратам на этих щеголей…

— Игра стоит свеч, сэр Генри!

— И… когда же состоится… э-э-э… само мероприятие?

— Как только старая императрица отдаст богу душу. Воспрепятствовать воцарению наследника сейчас мы пока не можем, наши позиции не столь сильны. Но, насколько нам известно, Павел не любит Зимнего дворца. И жить в нем не станет. А вот окружить верными нам…

— Вам?

— Заговорщикам.

— Ага!

— Ну, да. Так вот, окружив войсками Гатчину, мы принудим Павла подписать отречение в пользу Александра. Эта персона нас устраивает гораздо больше. И это будет выглядеть весьма логично — как известно, Павел не очень популярен в среде высшего дворянства. Я приготовил вам меморандум, передайте его… сами знаете кому. Там подробно изложены все мои соображения на этот счет.

2

Важный гость не задержался в посольстве надолго. Прогулявшись по городу и осмотрев его достопримечательности, он уже через несколько дней засобирался в дальнейший путь. Интересы короны на материке не ограничивались наведением должного порядка только в дикой русской империи. Для большей его безопасности посол отрядил в сопровождение двух дюжих грумов. Вместе с камердинером и слугой баронета они могли дать отпор неслабой шайке разбойников. Впрочем, ничего не указывало на то, что путешественника могут ожидать хоть какие-то неприятности. Казалось, даже погода ему благоприятствовала. С утра развиднелось, и неяркое солнце слегка взбодрило настроение.

Отъехав от Петербурга несколько верст, карета баронета завернула на постоялый двор — близилось время обеда. А это место всегда славилось своей кухней, о чем сэру Генри не преминули уже сообщить.

Обед важному путешественнику был подан в отдельный номер, куда он проследовал сразу же, как только вошел в здание. А перед дверями номера расположился его слуга в компании с дюжим молодчиком, рослым, как йоменский стражник. Обветренное лицо выдавало в нем грума, а жесткий взгляд — бывалого человека, попадавшего в переделки опаснее охоты на лисиц. Глядя на него, с трудом верилось в то, что он всю жизнь был слугой — уж слишком заметна была привычка носить другую одежду. Ему скорее подошел бы солдатский мундир, нежели ливрея лакея.

Его коллега вместе с кучером остались у кареты. Присев на бревнышко, они с удовольствием прихлебывали пиво, которое им принесли с кухни.