Дорога стали и надежды - Дмитрий Манасыпов

– Чего? – Морхольд покосился на нее. – Че эт мы такие скромные и даже испуганные, а?

Он проследил ее взгляд в сторону аптеки, красовавшейся свежевыкрашенной вывеской, пригляделся к густо-малиновому лицу и зло цыкнул слюной через зубы.

– Етишкин ты свет… месячные, что ли?

Даша практически побагровела и торопливо закивала. Морхольд положил ей руку на плечо.

– Молодец, что сказала. Живот сильно болит в это время? Нет? Уже хорошо. Пошли, купим все необходимое.

Из просторного внутри помещения, заполненного запахами камфары, спирта, валерианы, воска и еще как минимум сотни других веществ, они вышли со «всем необходимым». Внутри свертка тонко выделанной кожи с завязками лежали десять чистых и пахнущих чем-то приятным плотных марлевых прокладок.

– Спасибо. – Даша вздохнула. – Ну…

– Не ну. – Морхольд усмехнулся. Как-то горько, безрадостно. – Это правильно. Ладно, пошли. Нам с тобой еще много чего купить надо.

Торговали на рынке чем угодно. Разложившись на сколоченных из чего попало лотках, продавали нужное и совершенно необходимое, полную ерунду и законченные глупости. Некоторые глупости вызывали желание пристрелить для начала сам товар, потом владельца. Кому и для чего может потребоваться клушка, выросшая до размеров хорошего бобика, выкрашенная в красный цвет и отличающаяся от беспокойно клохчущих товарок не только ростом, но и длинными шпорами и клювом с зубами?

– Тут начали бои устраивать. – Дарья кивнула на чудо-юдо, искореженное ненаправленной мутацией в черт знает каком поколении. – Петушиные.

– М-да, давно в Кинеле долго не жил, ага… – Морхольд покачал головой. – Век живи – век учись. Пошли обувь искать.

Найти искомое вышло не просто и не сразу. Взаимный обмен ядерными ударами прошелся не только по военным объектам, искалечив мир и жизни. Найденные сталкерами на хотя бы как-то законсервированных складах одежда и обувь росли в цене год от года. Если везло, то можно было стать обладателем настоящих яловых сапог. Ну, в случае, если бродяга отыскал клад, хранящий в своих закромах добро годов так с семидесятых. Если везло больше, можно было отхватить практичные комбинированные ботинки из синтетики и кожаных вставок, с литой подошвой, служившие свой срок с достоинством и ответственностью.

Сапожники, редкие и ценные, жили кум королю, если не попадали под «накат» кого-то из авторитетов. А авторитетов в крепости Кинель хватало.

– Доброго дня, – поздоровался Морхольд с пожилым мастером, сидевшим за окошком небольшой конуры, заставленной колодками, рваными и относительно целыми ботинками, башмаками, сапогами и прочими их коллегами. На видном месте, подвешенный за шнурок, болтался самый натуральный кед с большой звездой. – Нам бы девушку обуть.

– И вам… – шевельнув седыми густющими бровями и основательным длинным носом, сапожник оглядел сталкера с ног до головы, – …уважаемый, не хворать.

– Мне сказали, что вы тут совсем недавно, но в своем деле хороши, и у вас можно приобрести что-то готовое, без предварительного заказа. – Морхольд улыбнулся честнейшей улыбкой. Старика он и в самом деле раньше не видел, хотя на рынок наведывался не так уж и часто.

– Да чтоб им подавиться крысятиной, таким благожелателям! – сплюнул сапожник. – Это кто один из лучших, я? Один из лучших?! Коля!

Проходящий мимо детина в серой униформе безопасности Кинеля развернулся, мрачно просканировав тусклым своим взглядом Морхольда и Дарью.

– Да, дядя Изя?

– Вот скажи, Коля, я один из лучших сапожников, или как?

– Лучший, дядя Изя, – здоровяк улыбнулся. – Сам вот ваши сапоги уже второй месяц ношу, не нарадуюсь.

– А, что я говорил! – сапожник махнул молоточком. – Я Исаак Абрамович Вайсман, я делаю обувь с семи лет, а до этого ее делал мой отец, и дед, и…

Морхольд поднял руки, мол, признаю ошибку, был молод, неуравновешен и слегка глуп, искуплю и исправлю. Причем прямо сейчас, патронами.

– Девушку обуть? – Исаак выглянул из окошка, примерился к растоптанным и просящим каши ботинкам Дарьи. – Тридцать седьмой размер, ой-вэй, как у моей сестры, такая маленькая аккуратная ножка. Заходите, красавица!

Морхольд заходить не стал, развернуться внутри будки казалось делом нереальным. Встал за дверью, поправив тесак под курткой, и задымил, слушая говорящего и говорящего без остановки лучшего сапожника Кинеля.

– Снимайте-ка, красавица свои опорки. Разве же это обувь для такой интересной девушки? Мне стыдно за того, кто вам такие говнода… уродцы раньше купил. Выдали? И за того, кто выдал, тоже стыдно. Ай-ай, как же так можно? Знаете, раньше, до войны, были такие магазины, обувь в них покупали? Ой-вэй, милая моя девочка, поверьте мне, старому еврею, что это неправильно. Ну как можно идти и покупать обувь, сшитую не по ножке? Ай, что вы мне такое говорите, красивая моя, неправильно вы говорите, совершенно неверно. Не бывает одинаковых ног, вы же вот не владеете носом, как у вашего… спутника, да?

Морхольд хмыкнул, стараясь прислушиваться как можно меньше. Пусть рынок и охраняется людьми администрации, и вроде бы нет врагов, но…

Не то время, чтобы доверять людям. Не то место, чтобы расслабляться. Не та ситуация, чтобы ощущать себя в безопасности. Если, конечно, верить сказанному Дарьей, хотя и неделю назад Морхольд согласился бы с кем угодно, ведь рассказ куда больше походил на выдумку. Но в том и цимес ситуации, что семь дней назад он ее и увидел, в собственном сне, так что верить ее словам приходилось. Итак, что выходило? Получается, что следующее: в наличии есть девушка со странными способностями и в непонятной ситуации. Убедиться в ее возможностях Морхольд смог лично – не смог бы, так не притопал бы в Кинель так быстро.

Девушка настаивает на его участии и своей плате за помощь. А плата, стоит признаться, может оказаться царской. Плата за его услуги, не самые вроде бы обременительные, хотя, тут тоже, как сказать. Но то, что он получит от нее, перевешивало все прочее: если Дарья не врет (а интуиция подсказывала, что это именно так), то есть шанс. Тот самый шанс, что искал все эти двадцать лет с первого удара раскаленным мечом по мирной земле. Тот шанс, что нельзя упускать. Морхольд очень сильно хотел найти своих.

– А, вот и наш должничок! – гнусавый нагловатый говорок, прошепелявивший откуда-то сзади, не узнать оказалось тяжело. – Поп…

Трепать языком можно бесконечно долго. Порой именно разговор решает многие конфликты. Частенько слово, сказанное вовремя, спасает жизнь.

Ненужная и глупая тирада, сказанная товарищем вчерашнего гнилозубого, спасла жизнь Морхольда и, скорее всего, Дарьи Дармовой. В последние два десятка лет Кинель не был спокойным городом, предписания и указы администрации порой обходили. Но во всяком случае, старались делать все аккуратно, когда это требовалось.

Один из напавших не вовремя ляпнул глупость, лишь выщелкнув нож– «выкидуху» солидного размера. Другой, вместо удара в это время, только приготовился бить. Третий просто замешкался. Немолодому сталкеру хватило этой пары секунд.

Когда ты рождаешься левшой, в этом есть плюсы и минусы. В безоблачном прекрасном прошлом Морхольда даже хотели переучивать держать ложку не в левой руке, а в правой, потом карандаш, потом еще что-то. Он не хотел делать привычные вещи по-другому, но и уроки принимал как должное, а потому обе руки могли многое, и каждая сама по себе, не надеясь только на товарку.

Левой ладонью ударил в нос шепелявого, с силой перенеся вес на нужную ногу. Кость хрустнула, ломая хрящи, и вошла внутрь, парняга отлетел назад, умирая и разбрызгивая кровь. Он же сам сбил третьего, подарив Морхольду еще парочку секунд. Мачете, давным-давно найденное среди обломков «Меги» у въезда в Самару, перед самым Рубежом, врубилось второму точно в горло, пошло вверх, разваливая на ходу мышцы, гортань, нижнюю челюсть. Тоскливо ударила об бетон тяжелая колотушка со свинцовым билом на конце.

Морхольд шагнул вперед, правой ногой, тяжелой набойкой на мыске сапога попал в голень последнему. Тот пискнул, так и не встав. Ему досталось лезвием поперек горла.

– Надо не пиз…ть, а бить. – Морхольд оторвал кусок рукава от бушлата ближайшего мертвеца, смахнул несколько капель с куртки, протер лезвие. – А я ведь просил не трогать меня.

– Отец небесный… – дядя Изя, выглянув в свое окошко, поправил на носу очки, перемотанные грубыми тонкими нитками. – С вас тридцать штук «семерки», уважаемый. А-я-я-й, какой беспорядок. Коля, они драку начали сами, первыми напали на этого молодого человека, чтоб мне пусто было.

Охранник опустил «Кипарис», нацеленный на сталкера.

– Ты их знаешь? Не поделили что?

Морхольд поднял трубку, отряхнул от грязи.

– Нет. Может, перепутали с кем? Хотя какая теперь разница?

Охранник Николай подождал напарника, разрезавшего мигом собравшуюся толпу. Драки не в диковинку, но смерть в самом Кинеле встречалась не так уж и часто.