Великое таинство любви - Кэтти Уильямс

Конечно, было большой ошибкой звонить Лиз Харрис, начальнице Мэтти, пусть даже под тем предлогом, что он разыскивает Боба Ходжа, и якобы случайно перевести разговор на Мэтти. Как она справляется с работой? Нравится ли ей ее новое жилище?.. Именно так он узнал, что Мэтти переехала.

Это произошло пять дней назад. Пять ужасных дней, в течение которых он окончательно понял, что не видеть ее — все равно что медленно, мучительно умирать, а представлять ее в объятиях Фрэнки — и того хуже. Пять кошмарных бессонных ночей, когда он был вынужден признать, что то, что планировалось как легкая, ни к чему не обязывающая интрижка с девицей из ночного клуба, превратилось в самые глубокие, самые серьезные в его жизни отношения, о чем он, идиот, догадался слишком поздно…

В который раз самобичевание и раскаяние Доминика из-за того, что он с самого начала не рассказал ей о своем вмешательстве, сменились злостью на Мэтти за то, что она так превратно истолковала его поступок.

Распахнув шкаф, где на всякий случай висели несколько его костюмов и рубашек, Доминик схватил пиджак и решительно направился к двери, когда его остановил телефонный звонок.

Прислушавшись к себе, в состоянии ли он сейчас вести очередной бессмысленный разговор с клиентом, а затем сердито напомнив, что работа не должна страдать из-за личных проблем, Доминик схватил трубку.

На том конце провода Мэтти с замиранием сердца прислушивалась к длинным гудкам, страшась и мечтая услышать голос Доминика. Она была уже готова нажать кнопку отбоя на своем мобильном телефоне, когда раздался резкий отрывистый ответ. Мэтти подумала, что наверняка ее звонок застал его у двери, когда он собирался уходить, а вот о том, куда и с кем, лучше было не думать.

— Привет, Доминик. Это Мэтти. — Ее голос был ровным и спокойным в отличие от нее самой.

При звуках этого ледяного голоса раскаяние Доминика и его чувство вины в их размолвке растаяли как дым. Он почувствовал себя оскорбленным, обманутым — и брошенным! — человеком, которому он оказал огромную услугу, устроив на работу и дав тем самым толчок карьере.

Несколькими холодными, но вежливыми фразами он должен дать ей понять, что не хочет больше иметь с ней дела. Именно такой вендетты требовала его раненая гордость.

Крепко прижимая к уху телефонную трубку, Доминик опустился в свое рабочее кресло и развернулся так, чтобы смотреть в окно.

— Слушаю тебя. — Его голос был так же холоден и ровен, как и ее.

— Ты куда-то собирался? Я тебя задерживаю? — спросила Мэтти, и когда он безразличным тоном ответил, что вообще-то да, ревность, как кислота, снова стала разъедать ее сердце. А этого допускать было никак нельзя, поскольку для предстоящего разговора ей потребуется вся ее выдержка и здравый смысл.

— Что ты хотела, Мэтти?

— Нам нужно поговорить, Доминик.

— О чем? — Он смотрел в пустоту за окном и чувствовал прилив огромной радости оттого, что слышит ее голос. А если учесть, что не он первый пошел на контакт… Его гордость может успокоиться. — Разве ты не все сказала в последнюю нашу встречу? Или ты пришла в себя и поняла наконец, что напрасно обвинила меня во всех грехах?

— Ты занят вечером? Что-то важное? Не мог бы ты отменить встречу, мне действительно нужно увидеть тебя как можно скорее. — Она говорила все торопливее, а когда замолчала, поняла, что все это время удерживала дыхание.

— Что ж, я постараюсь отменить запланированную встречу… — Какую встречу?! С кем? С уже традиционной бутылкой виски и телевизором с выключенным звуком в своей пустой квартире? — Я могу зайти к тебе…

— Я переехала, Доминик.

— Переехала? — Он изобразил удивление. Проклятая гордость не позволяла ему признаться, что он звонил Лиз и справлялся о ней. — Куда? Нет, постой! Позволь, я сам догадаюсь. Назад к этому жалкому неудачнику, твоему бывшему любовнику. Приползла назад, несмотря на то что прекрасно знаешь, что он тебе не подходит…

Тут Мэтти не сдержалась.

— Как оказалось, ты тоже не подходил мне, Доминик. Твое мошенничество… Ты предпринял все, лишь бы уложить меня в постель.

— Ты об этом хочешь поговорить, Мэтти? Ты еще не все обвинения бросила мне в лицо? Если это так… — Даже если так, он все равно сгорает от желания увидеть ее, с отвращением к собственной слабости подумал Доминик.

— Нет, — поспешно ответила Мэтти, пожалев о своей несдержанности. Самой себе она не могла не признаться, хотя все еще и была зла на Доминика, что он очень ей помог. Помог, как никто и никогда, помог в самый переломный момент жизни. Кроме того, он был прав, когда сказал, что, предложи он ей эту помощь прямо, она бы с негодованием ее отвергла.

Ей очень нравилась ее работа. Она была трудной, но очень интересной и хорошо оплачиваемой. Ей очень нравились коллеги и люди, с которыми приходилось сталкиваться по работе. Мэтти прекрасно понимала, что никогда бы не нашла такой работы и не встала на ноги без его помощи. Кроме того, нравится ей это или нет, Доминик был прав, говоря, что если бы захотел ею манипулировать, он бы стал махать у нее перед носом этой работой, как морковкой.

— Итак… Ты не ответила на вопрос. — Доминик не собирался отступать.

— На какой?

— Куда ты переехала?

— К Фрэнки я не вернулась, — с неохотой призналась Мэтти. — Я нашла квартиру рядом с Уимблдоном. Она маленькая и расположена не в самом престижном районе, но это все, что я могу себе сейчас позволить.

Доминик облегченно расслабился, только сейчас почувствовав, в каком пребывал напряжении, ожидая ее ответа.

— А где ты сейчас? — Теперь, когда рассеялся главный его ночной кошмар, в котором Мэтти снова была в объятиях Фрэнки, он мог позволить себе быть великодушным.

— По правде говоря, недалеко от тебя. Я в том бистро, которое в двух кварталах от твоего офиса. Ну, ты знаешь…

Доминик был удивлен. Он отвернулся от окна и придвинулся к своему столу.

— Ты решила прийти в бистро, даже не будучи уверенной, смогу я встретиться с тобой или нет?

— Это место не лучше и не хуже других. Если ты не можешь… — Мэтти огляделась вокруг. Народу ни много и ни мало, большинство явно зашли сюда прямо после работы. — Я заняла столик в глубине. Если сможешь, приходи…

— Я буду через десять минут.

Мир снова обрел краски и звуки и… новые надежды. Схватив пиджак, Доминик ринулся к лифту. Он решил не брать машину со стоянки и дойти — дойти, а не добежать! — пешком.

Мэтти ждет его! Пусть ее голос показался ему холодным, это вполне мог быть дефект телефонной связи — мобильные телефоны искажают голос. А она звонила ему по мобильному, единственному подарку, который она приняла от него после долгих уговоров. Его сводило с ума, когда Мэтти пользовалась подземкой, упрямо отказываясь от такси, и ему требовалось в любую минуту знать, где она и что с ней. Доминик вспомнил выражение ее лица, когда он вложил в ее руку маленький телефончик, и детское любопытство, с которым она училась им пользоваться.