Раздолбаи космоса, или Гений кувалды - Евгений Лукин

– Выключи свет… – шепнула Лика… – Ромка не понял.

– О Боже… – выдохнула она раздраженно. Освободилась от объятий и, подобрав кувалдочку, ударила с маху по одному из световодов. Тонкая сияющая струна лопнула с жалобным вскриком, и все погрузилось в полумрак, слабо подсвеченный расплывающимися по полу алыми и сиреневыми бликами.

Глава 13

Он в черепе сотней губернии ворона.

Василий разъял веки и обнаружил, что его опять выбросило не туда – на самый край площади-потолка. Досадливо хмыкнув, провел пятерней по сухим, распушившимся от чистоты волосам. Короткая стрижка отозвалась легким потрескиванием. Все-таки интересная штука эти самые скоки! Воспользуешься разок – и умываться не надо. Хотя, с другой стороны, чем тут умоешься? Разве что водкой – у Пузырька.

Василий прикинул, куда идти, и пересек гладкую, словно слюдяную площадь по краешку. Справа звучала бодрая утренняя канонада – народ расправлялся с глыбами. Жрать хотелось всем. Кстати, Василию – тоже. Вчера он, переступив через принципы, выломал в необитаемой опоре увесистую железяку неизвестного назначения и раздробил с ее помощью пару глыб.

Василий свернул в ближайший проулок и огляделся. Свидетелей нигде не наблюдалось. А вот камушков было полно, но все какие-то крупноватые. Облюбовав молочно-белый валун поменьше, обошел его со всех сторон, прикидывая, откуда бить.

– Сухари в дорогу запасаешь? – ехидно спросили сзади.

Василий вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Ромка с целым мотком свежеоторванного кабеля через плечо – на манер шинели в скатке. Из-за угла он незаметно подойти не мог – стало быть, – прибыл скоком.

Поздоровались.

– Чего это ты зеленый такой? – недружелюбно осведомился Василий. – Синяки вон под глазами… Заездила, что ли?

Ромка надменно выпятил губу.

– Ага! – сказал он. – Меня заездишь Я сам кого хочешь… заездю.

– Ну-ну, – Василий усмехнулся. – А кабель зачем?

Ромка оживился, снял моток через голову и водрузил на валун.

– А это я для Маши Однорукой, – радостно сообщил он. – Штаны хочу. Как у Пузырька, только покороче. Такие тетка отпадные штаны плетет.

– Как же она без руки-то управляется? – усомнился Василий.

– Да две у нее руки. А Однорукая – это кликуха…

– Ах во-он оно что… – Василий покивал, соображая. – Ну да, – проговорил он с несколько оторопелым видом. – И у Сократыча тоже новые зубы выросли…

Замолчал и озабоченно потрогал языком дырку на месте выпавшей недавно пломбы. Может, в самом деле подождать сначала, пока зубы исправятся, а потом уже и в побег? С дантистами у Василия отношения с детства были весьма натянутые.

– Ладно, посмотрим, – проворчал он наконец. – Кстати, Сократыч тебе сегодня не попадался?

– Кто?

– Ну, дедок. Старенький, в простынке ходит…

– А! Румяный такой, с бородкой? Он сейчас возле Ликиного скока ломает. Ну, прикол! – Ромка ухмыльнулся от уха до уха. – Там камушек – одним щелбаном разбить можно, а он упирается, долбит… А чего ты от него хотел?

Василий нахмурился.

– Да вот насчет тарелок хочу спросить, – сказал он чуть ли не с досадой. – Когда прилетают и вообще…

– А пошли вместе! – встрепенулся Ромка. – Прямо сейчас! Тут недалеко…

– Я вообще-то пожрать собирался, – буркнул Василий.

– Да раздолбаем что-нибудь прямо там… Пойдем!

Василий подумал и согласился. Нравится Ромке ломать – вот пусть сам и ломает. Не лежала у Василия душа к этому занятию.

– Погоди! – спохватился он, сделав уже несколько шагов. – А кабель? Кабель-то забери, а то уведет кто-нибудь.

– А ну его на фиг! – отмахнулся легкомысленный Ромка. – Уведут – еще оторву. Тут кабелей этих…

Хрупкий седенький дедок Сократыч в тягостном раздумье стоял возле скока на девственно чистом покрытии и озадаченно вертел в руках две капсулы – одну салатную, другую – алую. Кривой несподручный ломик был прислонен к золотистой стене опоры.

– Странно, странно… – несколько замороженным голосом приветствовал дедок Василия и Ромку. Раньше за такой камушек полагалось три тюбика… И как это прикажете понимать? Нам что же, ставки понизили?

– А почему именно три? – поинтересовался Василий.

– Знаете, – сердито отвечал дедок Сократыч. – Вы, Василий, здесь с мое поживите – и тоже будете различать с первого взгляда: этот камушек – на семь тюбиков, тот, скажем, – на четыре.. – Дедок замолчал и снова принялся горестно разглядывать капсулы. – Однако должен вам сказать, – вздохнул он, – что все это мне сильно не нравится.

– А раньше так бывало уже? Дедок Сократыч вскинул на Василия голубенькие прозрачные глаза – и прищурился, припоминая:

– Вы знаете, по-моему… н-нет, – медленно, с сомнением проговорил он. – Сколько здесь живу, всегда такой камушек стоил тюбика три-четыре…

– Гляди-ка, выходит, и здесь цены растут, – подивился Василий. Взглянул на Ромку – и тут его внезапно осенило. – Вот! – уверенно сказал Василий, тыча в Ромку пальцем. – Вот его благодарите. Приехал – и пошел все крушить! Конечно, вам тут же ставки и понизили…

Вздев седые бровки, Сократыч ошеломленно взглянул на Ромку, потом вновь уставился на Василия.

– Великолепно! – выговорил он, звучно чокнув обе капсулы друг о друга. – Василий, я в вас не ошибся! Просто блестяще! Стало быть, можно считать доказанным, что хозяева либо используют потогонную систему Тэйлора (в чем я сильно сомневаюсь), либо просто не понимают, что возможности у каждого человека разные… – Тут дедок Сократыч снова взглянул на капсулы – увял, погрустнел. – Да… – молвил он со вздохом. – Все-таки талант – это в какой-то степени дискриминация…

– Да ладно тебе, дед, – недовольно бросил Ромка. – Давай так: я сейчас пару глыб разбомблю, а ты нам кое-что за это расскажешь… Идет?

Если бы Ромку занесло в жилище Сократыча случайно, он бы решил, что опора необитаема. Было, например, совершенно непонятно, на чем дедок спит, на чем ест. Толстый, как бревно, смоляной кабель лежал, изгибаясь подковой, в десятке сантиметров над полом. Внутри этой подковы и расселись все трое, бросив посередине набитый капсулами пластиковый мешок. Обычно на пол старались ничего не класть, поскольку мелкогубчатое покрытие подъедало все подряд, но в данном случае можно было поспорить, что дедок окажется проворнее.

– Раньше у меня здесь камушек был, – со сдержанной грустью сообщил Сократыч. – На манер столика. Теперь таких маленьких уже не встретишь. Изящный, знаете, в форме уха…

Василию тут же вспомнился очень похожий камушек в лаборатории Пузырька.