Свидание вслепую - Ежи Косинский

Они прибыли в отель, и Левантер вышел из машины.

Начальник полиции окинул его долгим, внимательным взглядом.

— Ведите себя прилично, Джордж! Иначе я подышу для вас здесь невесту, и вы уже никогда не покинете Имптон! — прокричал он, отъезжая от тротуара.

От скуки и беспокойства в связи с неожиданно затянувшимся пребыванием в Имптоне Левантер пролистывал местную газетенку, пытаясь отыскать в ней что-нибудь любопытное. В пригороде здесь находилась знаменитая научно-исследовательская лаборатория, и однажды он встретил в газете упоминание о заведующем, с которым несколько лет назад они с Жаком Моно встречались. Левантер решил туда съездить. Ученый его узнал и был рад предоставившейся возможности показать гостю весь лабораторный комплекс. Когда большая часть сотрудников ушла, он повел Левантера на экскурсию по лаборатории.

Левантер получил гуманитарное образование и в естественных науках разбирался слабо. Хотя хозяин старался избегать сугубо технической терминологии, большинство его объяснений работы различных приборов и аппаратов звучали для Левантера как чистая научная фантастика.

— Вот там, — сказал ученый, показывая через окно на гигантское сооружение, — находится линейный ускоритель. Чтобы пустить его в ход, уходит энергии столько, что померкнут все огни в таком огромном городе, как Чикаго.

— А что произойдет, если ускоритель взорвется? — спросил Левантер.

Слегка позабавленный этим вопросом, ученый махнул рукой:

— Конечно, несведущим людям это кажется странным, но смею вас заверить, что ускоритель так же безопасен, как детская колыбель, — сказал он.

Они перешли в другую лабораторию.

— А это сверхмощная центрифуга. Ее ротор прикреплен к гибкому тросу. Если трос оборвется, ротор вылетит, словно снаряд, способный пробить насквозь толстую бетонную стену.

— А какова вероятность этого несчастного случая? — снова поинтересовался Левантер.

Ученый рассеял его опасения:

— Близка к нулю.

Левантер увидел немало технических достижений: металлические баллоны, наполненные жидким азотом при температуре сто девяносто градусов ниже нуля; электронный микроскоп, позволяющий увидеть атомы в частичке золота; анфиладу комнат, стены которых покрыты фильтрами, абсолютно предохраняющими от вирусов; инструмент, способный нарезать вещество на ломтики тоньше, чем длина световой волны; и множество других чудес науки, назначения которых он толком не понял.

Потом ученый провел Левантера в микробиологическую лабораторию, где попросил его надеть белый лабораторный халат. Они прошли через два тамбура с тяжелыми дверями и оказались в просторном зале.

— Это главный центр наших исследований по иммунологии и цитологии, — сказал он и включил свет. Вдоль всех стен стояли клетки с мышами.

Не успел Левантер осмотреться, как вдруг увидел, что через зал пробежала мышь и юркнула под стеллаж, составленный из клеток. Ученый ничего не заметил.

— Температура в этом зале регулируется автоматически, — сказал он. — Чтобы предотвратить даже малейшие непрямые контакты между разными группами подопытных мышей, воздух, распространяющийся вертикальными потоками, нагнетается сто шестьдесят раз в час. Вот почему, — улыбнулся он, — здесь нет мышиного запаха, хотя мышей две тысячи, размещенных более чем по ста клеткам.

Левантер в восхищении покачал головой. Ученый продолжал:

— Каждой группе мышей мы вводим определенный тип сыворотки. Важнейшее условие опытов — содержание мышей в одной клетке изолированными от всех остальных. По этой причине воздух здесь не перемешивается, а поступает вертикальными потоками.

— А может мышь убежать из клетки? — как бы между прочим спросил Левантер.

— Эти клетки изготовлены так, чтобы это было невозможно, — улыбнулся ученый. — Убедитесь сами, — он подвел Левантера к клеткам, — решетки здесь настолько мелкие, что даже самая маленькая мышь не сможет сквозь них пробраться.

— А разве не может она убежать, когда ее помещают в клетку или вынимают для вакцинации? — спросил Левантер.

— Это исключено! Наши сотрудники, работающие с мышами, проходят специальную подготовку. — Как видно, скептицизм Левантера его позабавил.

Левантер наклонился якобы завязать шнурок. Под нагромождением клеток он увидел маленькую белую мышку, ноздри которой раздувались, а усы подрагивали. Он выпрямился.

— Хорошо, допустим, это невозможно, — согласился Левантер. — А что все-таки случилось бы, если бы, скажем, одной мышке удалось выбраться и некоторое время двигаться по залу незамеченной?

— В принципе это невозможно, — сказал ученый, посмеиваясь над своим гостем, — но, вероятно, эта мышь принюхалась бы, коснулась бы через решетку других мышей и заразила бы их всех. А так как в основе нашего эксперимента лежит анализ тканей мышей из строго изолированных групп, весь наш проект сразу утратил бы смысл. К счастью, это немыслимо. — Полагая, что тема исчерпана, он протянул руку к выключателю, собираясь выйти из зала.

Левантер мягко его остановил.

— А что, если я скажу вам, что, когда мы вошли в комнату, я увидел бежавшую по полу мышь?

Ученый удивленно на него посмотрел:

— Я был бы убежден, что у вас галлюцинация.

— А если бы я продолжал настаивать, что видел мышь?

— Значит, вы — жертва галлюцинаций.

— А если бы я поклялся, что видел ее?

— Значит, вы параноик.

— Насколько вы уверены, что в данный момент мышь не находится в этом зале на свободе?

Ученый повернулся к Левантеру, словно собираясь начать теоретическую дискуссию.

— Абсолютно уверен. Я хорошо знаю, как обслуживается лаборатория. На этой стадии эксперимента проявляется повышенное внимание, чтобы избежать подобных случаев. С мышами работают самые надежные и ответственные ученые, исследования которых — например, в области иммунологии, выращивания клеток, их деления — зависят от того, что происходит здесь, от точной вакцинации сывороткой мышей в каждой подопытной группе и тщательного контроля над ней. Люди в этой лаборатории педантичны и бдительны. — Он внимательно посмотрел на Левантера. — Теперь я вас убедил?

Но Левантер не собирался отступать.

— И все же, какова вероятность обнаружить сейчас в комнате сбежавшую мышь?

— Она равна нулю, — сказал ученый. — В конечном счете мышь — это не атом, — добавил он. — По сравнению с мельчайшими частицами, с которыми мы привыкли иметь дело, мышь показалась бы по размерам больше слона.

— Готовы ли рискнуть своей жизнью, чтобы не допустить такой возможности?

— Конечно.

— А этой лабораторией?

— Безусловно.

Левантер опустился на колени и заглянул под стеллаж. Мышь по-прежнему пряталась там. Он протянул руку, и мышь выбежала на середину комнаты. Там, увидев ученого, она замерла.

Ученый и зверек уставились друг на друга. Кровь отхлынула от лица ученого, а в глазах помутилось. Мышь понюхала воздух, пробежала через зал и снова спряталась под стеллажом. Прошло довольно много времени. Наконец ученый взял себя в руки и нажал кнопку тревоги. В комнату влетел молодой ассистент.

Ученый с трудом сдерживал гнев.

— Здесь бегает мышь! — рявкнул он.

Молодой человек не поверил.

— Но это невозможно! — сказал он.

— Я видел ее собственными глазами! Она прячется под клетками! — воскликнул ученый.

— Это иллюзия! — мягко заметил ассистент. — И вам, как и мне, прекрасно известно, что ни одна мышь не может убежать из клетки.

— Еще раз говорю, что ее видел, — настойчиво повторил ученый.

Явно не убежденный его заявлениями, молодой человек пытался успокоить своего начальника.

— Однажды мне тоже померещилось, что я вижу мышь, — сказал он.

Ученый был на грани нервного срыва. Когда он направился к клеткам, мышь выскочила и помчалась через зал, чтобы спрятаться под стеллажами у противоположной стены. Ошеломленный и растерянный, молодой человек опустил голову.

— Я просто не понимаю… это ведь невозможно…— бормотал он.

Не произнеся ни слова, ученый покинул зал. Левантер последовал за ним.

— Случаются вещи и похуже, — рассудительно сказал ученый, когда они вышли на улицу. — Раскалываются напополам танкеры. Падают реактивные самолеты. После прививок от гриппа наступает паралич. Что и говорить, общая компетентность и личная ответственность с каждым годом падает.

Размышляя вслух, ученый продолжал:

— Теперь придется заменить всех мышей, а все результаты, которые мы сообщили другим научным центрам, признать недействительными. Это же касается большинства открытий, которые мы обнародовали на научных конгрессах, семинарах и конференциях. Все отменить!

Левантер не мог ничего сказать в ответ.

— Человеческий фактор, — сказал ученый, — и вряд ли мы узнаем, кто именно виноват. И все же «Имптон Консолидейтед» будет продолжать оплачивать счета. — Казалось, эта мысль его взбодрила. — Какое счастье, что вам предложили остаться здесь и быть свидетелем на бракоразводном процессе Грега!