Лорд 3 (СИ) - Баковец Михаил

— Ракета, зелёная, — вскинулся Кузьма. — Вторая!

— Вижу, — кивнул Олег и сдвинул рукав шинели, открывая широкий кожаный ремешок, на котором были закреплены два амулета. Привычно уколол палец и… дальше всё было иначе. Стоило крови попасть на поверхность амулета, как он почувствовал бодрость и лёгкость, разум очистился, кажется, даже стало не так холодно и промозгло. А после того, как Олег пометил кровью вторую «медяшку» мир расцвёл красками. Стало видно будто днём, но через слегка зеленоватое стекло.

— Вот ни черта себе?! — охнул Кузьма, озвучивая мысли своего приятеля, у которого от случившегося язык отнялся. — Это как?!

И тут в небе появились одна за другой три ракеты. Они должны быть красными, но новое зрение бойцов показывало их просто яркими пятнами. Дополнительно справа в траншее раздался зычный возглас ротного:

— В атаку! Вперёд!

Из окопа Олег выскочил удивительно легко, если вспомнить, как это получалось у него во время учений. Странная бодрость в теле и улучшившаяся реакция с координацией превратили его словно в хищного зверя. Держа в правой руке винтовку с примкнутым штыком, Олег нёсся вперёд. Всё его внимание было сосредоточено на вражеских окопах, что находились впереди в нескольких сотнях метрах. А там было тихо. Красноармейцы наступали без лишних звуков, без знаменитого «ура». А ночь скрывала их лучше всякой маскировки.

Паника во вражеских окопах поднялась в тот момент, когда роты преодолели больше половины пути. Не то немецкие наблюдатели сумели что-то рассмотреть или услышать, не то атакующих раскрыли осветительные ракеты, которые гитлеровцы периодически выпускали в небо. Впрочем, никто и не рассчитывал без проблем добежать до вражеских траншей. Это было бы слишком хорошо.

В лицо ударили несколько пулемётов, чуть позже к ним присоединились винтовки. Стали взлетать ракеты, заревела ручная тревожная сирена.

Но всё это было зря.

Красноармейцев не остановили пулемёты, чьи пули, казалось, обтекали людей. Не спасли немцев ряды с колючей проволокой. Мало того, вид неуязвимых атакующих цепей у многих гитлеровцев вызвал приступ паники, да что там — ужаса! Олег лично увидел, как несколько врагов бросили своё оружие, повернулись спиной к нему, и дали стрекача.

Как только красноармейцы приблизились на дистанцию броска гранаты, как немедленно применили «карманную артиллерию». По всей линии вражеских окопов, которые подверглись атаке, раздались частые взрывы «эргэшэк» и «эфок». Многие гранаты влетели в амбразуры ДОТов и ДЗОТов, убивая, раня и оглушая расчёты пулемётов и лёгких орудий.

Сводные батальоны с легкостью прорвали первую линию обороны немцев, и пошли дальше, а за ними двинулись прочие подразделения, добивая деморализованного врага, захватывая позиции и закрепляясь на них. Последними шли бойцы с тяжёлым оружием, без которого будет невозможно отбить будущие контратаки. А те последуют уже утром, как только достаточно рассветёт.

Глава 14

Я в компании Струкова сделал круг высоко в небе, внимательно рассматривая картинку на земле. Там под маскировочными сетями и деревьями в небольшой роще прятались сотни людей, тяжёлое вооружение и бронетехника. Место для этого лагеря явно было выбрано из-за дороги, проходившей вплотную с рощей. Рассмотрев, что хотел, я повернул к лесу, раскинувшемуся в километре от места скопления солдат. На опушке я приземлился и немедленно обернулся человеком. С паузой в несколько секунд моему примеру последовал Паша.

— Чёрт, тут яма с водой, — чертыхнулся напарник, когда выше колена провалился в рыхлый апрельский снег.

— Неужели промок? — удивился я. У всех моих провожатых одежда была зачарована для сезонных условий.

— Да нет, неприятно просто.

К слову, насчёт провожатых. Мы с Пашей простояли на месте минут пять, когда среди деревьев замелькали серые силуэты крупных волков. Минуту спустя пятёрка волков оказалась рядом с нами и обратилась в людей. Старшим среди был Семянчиков.

— Всё нормально? — уточнил я у него и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Тогда действуем по плану.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тот опять кивнул. Слов не требовалось, ведь всё было не раз обговорено ещё в Белоруссии. Перед тем, как пойти к военному лагерю, я задрал голову вверх и взглянул на пару соколов, круживших высоко-высоко в небе. Рассмотреть их простому человеку было очень сложно. Трое волколаков и пара соколов, были моей страховкой от всего. С собой я взял Струкова и двух волков-оборотней. Не то, что мне они были очень уж нужны, но на этом сумели настоять мои соратники ещё во время подготовки плана в Цитадели. Мол, понимаем, что тебе не нужны защитники, но возьми сопровождение хотя бы ради представительности.

Меня и моих спутников заметили буквально сразу, стоило выйти из-за деревьев на открытое поле. Мы не прошли и пятидесяти метров, когда со стороны замаскированного лагеря показались несколько человек. Спустя десять минут мы встретились. Казалось бы, ну что тут какой-то километр? Но по полю, покрытому тяжёлым снегом, под которым находилась вода и грязь, идти было очень тяжело. И это нам, которым амулеты и зачарованная одежда помогали сглаживать часть тягот. А вот красноармейцам было намного хуже! Было их шестеро, двое в полушубках, четверо в ватниках, поверх которых были натянуты куртки от белых маскхалатов. У всех автоматы ППШ, у обладателей полушубков кобуры с пистолетами на боку, а у их сопровождения болтались на ремнях ножи в ножнах.

— Лейтенант государственной безопасности Доркин, — быстро произнёс один из «полушубков». — Кто такие?

— Я Киррлис, мне здесь назначена встреча с майором Телегиным или полковником Спициным, если майора не окажется на месте.

— Документы! — потребовал тот.

— Нету.

— Но… — нахмурился тот, потом запнулся и немного другим тоном сказал. — Понятно. Здесь мы ждём вас, товарищ Киррлис. Пойдёмте, — он покосился на трофейные автоматы, висевшие за спинами волколаков, на пистолетные кобуры у них на ремнях и кинжалы. Наверное, так и хотел приказать сдать оружие, но инструкции, которые ему должны были дать перед нашей встречей, победили желания. Или внутренним чутьём понял, что никто ему даже иголку не отдаст. А своими требованиями он только разожжёт на ровном месте конфликт.

— Машину бы пригнали, — пробурчал Струков. — За минуту бы добрались, а так будем не меньше десяти грязь месить.

— Нельзя, маскировка нарушится. На дороге следы не так бросаются в глаза, как на этом поле. А немецкие самолёты уже пролетали сегодня поблизости, — ответил ему лейтенант. — Лучше десять минут потерпим, а потом почистим сапоги, чем так рисковать.

— Да я так, мне-то не тяжело идти, я про вас подумал.

— И нам не тяжело, — чуть резковато по сравнению с предыдущим тоном откликнулся лейтенант. Наверное, не понравилась ему чужая жалость.

Провели нас в самый центр лагеря, где стояли несколько больших палаток, выкрашенных в белый цвет и дополнительно укрытых под маскировочной зимней сетью, натянутой на высоких жердях. Под такими же укрытиями стояла боевая техника, пушки, миномёты и крупнокалиберные пулемёты. С воздуха рассмотреть лагерь благодаря подобной маскировке почти невозможно. На такое способен лишь кто-то вроде меня и моих соратников, обладающих соколиным зрением или магическими вещицами. Все встречаемые на пути бойцы с интересом смотрели на нас. Наверное, гадали кого видят, ведь от них мы разительно отличались одеждой и оружием. До линии фронта отсюда было несколько десятков километров, и потому встретить кого-то с трофейными автоматами и пистолетами — это редкость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Подождите, пожалуйста, здесь, — вежливо обратился ко мне Доркин. — Мне нужно доложить.

— Хорошо.

Лейтенант скрылся внутри палатки, рядом с которой наша группа остановилась. Отсутствовал он меньше минуты.

— Проходите, ваш ждут, — сообщил он, когда вернулся обратно на улицу. Обратно в палатку с нами он не пошёл, оставшись со своими бойцами снаружи. Внутри палатка была разделена на три части брезентовыми пологами. В первой стояла печь, возле которой лежали кучкой дрова, да пара столов из досок и лавка. Здесь же находились двое солдат, один сильно в возрасте, второму недавно стукнуло двадцать.