Его желание - Нана Фокс

по внесенным им исправлениям, согласно киваю и с приятным чувством фарта отправляю в отдел делопроизводства.

Утро новой рабочей недели радует меня как никогда: за окном солнце, на дорогах почти безлюдно, да и в офисе все спокойно. С воодушевлением погружаюсь в рабочий процесс и отрываюсь от документов лишь тогда, когда дверь в кабинет открывается и знакомый игристый аромат влетает в помещение легким дуновением ветра.

Она несмело проходит вглубь, осматривается, словно впервые здесь. Откидываюсь на спинку кресла и, скрестив руки на груди, внимательно наблюдаю за ней. Сегодня Заноза больше похожа на наивную, скромную гимназистку: на ней темная юбка-«карандаш», скрывающая от взора ее красивые коленки, белая блуза с длинным рукавом, наглухо застегнутая под самое горло, черные лаковые туфли-«лодочки» на невысоком каблуке и неизменная прическа в виде собранного на макушке хвоста светлых волос.

Давлю в себе желание распустить его и наблюдать за тем, как шелковые пряди невесомым каскадом будут падать на плечи, желательно обнаженные. Гоню прочь, словно кадры кинопленки, яркие картинки, мелькающие в сознании. Вначале — дело, а затем — все остальное!

— Обсудим? — Даю ей ложную надежду на то, что все еще можно изменить, хотя она и сама прекрасно понимает, что обратного пути нет.

Она соглашается и чуть дрожащими руками берет только что выложенный на стол контракт, перелистывает его, делает попытку найти лазейку и ускользнуть из моих рук. Пресекаю.

Срок оговорен, время работы — тоже. И дополнительные условия, такие, как проживание со мной на одной территории, не подлежат изменению.

— Зачем? — В её глазах и чуть охрипшем голосе читается недоумение.

— Мне так удобнее, да и тебе тоже. Мотаться каждый день за город — не лучший вариант.

— Я сниму квартиру рядом.

Отрицательно качаю головой и предлагаю альтернативу в виде пары выходных в месяц, когда она имеет право даже не отвечать на мои звонки.

— Каждую неделю. — Она хватается за открывшуюся возможность, от воодушевления даже слегка прикусывает нижнюю губу. — С вечера пятницы и до вечера воскресенья.

А хватка не потеряна! Ухмыляюсь и соглашаюсь на каждую неделю, но по дням будет плавающий график.

— Ну что, подписываем? — уточняю я для видимости.

— А можно взглянуть на документы, касающиеся фирмы отца? — Заноза тянется и выхватывает из моих рук дорогой предмет канцелярии.

Перо зависает над строкой для ее автографа, а внимательный взгляд прожигает меня. Безразлично пожимаю плечами и достаю из выдвижного ящика стола желанный документ.

— И заметь, я его уже подписал, — ехидно улыбаюсь, протягивая Занозе папку.

Она быстро перелистывает страницы, немного дольше задерживаясь на основных пунктах, согласно кивает и хмурит брови, когда доходит до небольшой оговорки. Замечаю её взгляд, чуть злой, с нотками недоверия.

— Прости, но мне нужны гарантии, что твой родитель не решится снова ввязаться в авантюру с непорядочными партнерами.

— А меня в качестве гарантии тебе мало? — Когда Ксюша злится, то забывает о том, что всегда презрительно мне «выкает».

Ничего не отвечаю, лишь выгибаю брови и прячу усмешку в кулак.

— Ясно, — зло цедит она сквозь зубы и рьяно, почти царапая бумагу, ставит подпись на документах.

— Ну что, пошли? — поднимаюсь из-за стола, обхожу его и с легкостью жонглёра выдергиваю Занозу из кресла.

— Куда? — Она ошарашенно распахивает глаза, непроизвольно прижимаясь ко мне от неожиданности.

— Проведем тест-драйв твоих возможностей, — наклоняюсь и шепчу ей в самое ушко, мимолетно касаясь губами нежной кожи.

Ее дыхание прерывается, а сердце ускоряется с такой силой, что кажется, вот-вот прорвет грудную клетку. Нежные ладошки, лежащие на моей груди, сквозь ткань рубашки опаляют кожу. Пальчики нервно сжимаются, слегка царапая меня. Сильнее вжимаю хрупкий стан в свой прокачанный пресс и упираюсь каменным стояком в паху в упругий животик.

— Готова? — хрипло выдыхаю, скользя ладонью от тонкой талии вниз.

— А вы не охренели, дорогой начальник? — тихо шелестит моя новая сотрудница, выныривая из водоворота чувственных желаний, затягивающего ее в пучину наших общих потребностей. — Хоть я и подписала договор с ненормированным рабочим днем и совместным проживанием, но за домогательства на рабочем месте закон никто не отменял.

— Сериалов пересмотрела? — откровенно потешаюсь я, не выпуская при этом её из объятий.

Одним резким движением опускаю обе ладони на ее аппетитную попку, приподнимаю Занозу и усаживаю на свой рабочий стол. Юбка задирается, оголяя коленки и бедра, а я нахально вклиниваюсь между ними. Фиксирую замершую милашку, опираясь руками о столешницу по обе стороны от нее.

Глава 20

*Ксения*

Попа на жестком столе, юбка задрана почти до… В общем, еще чуть-чуть, и он узнает, какого цвета у меня сегодня трусики. Глеб возвышается надо мной большой, опасной скалой. Уверенно захватывает меня в плен своих крепких рук.

Омуты его черных глаз лишают меня силы воли. Аура харизмы Глеба пропитывает все вокруг, забираясь под кожу несмываемыми чернилами, и, словно тату, оставляет на мне клеймо принадлежности.

«ЕГО», и больше ничья! Он смотрит на меня, затягивая все глубже и глубже в океан чувственного желания. А я, как завороженная, следую по неизведанному, но такому манящему пути к пропасти, падение в которую принесет мне массу удовольствия. Вот только расплатой за него будет мое разбитое сердце.

Я знаю это. Я боюсь этого. Я…

Я глубоко вдыхаю дурманящий аромат знакомого парфюма с активным акцентом брутального самца. Прохожусь кончиком языка по пересохшим губам. Непослушными пальцами цепляюсь за литые плечи Глеба, боясь сорваться в бездну только от жара большого прокачанного тела, от прикосновений крепких ладоней к оголившимся бедрам, от ритмичного стука сердец, бьющихся в унисон.

Дыхание сбивается, пульс зашкаливает, разгоняя по телу волны голодного желания. Мне стыдно за такое поведение, за то, что я безвольной карамелькой таю в его уверенных, наглых и таких упоительно ласковых руках. Мне сладко от того, как его губы невесомо скользят по контуру моего лица, прокладывая чувственную дорожку от ушка к подбородку. Замирают на краткий миг, и…

Мой мозг окончательно отключается, стоит Глебу накрыть мой рот требовательным поцелуем. Жесткие ладони ложатся на талию, сжимают ее до томительной болезненности. Властные губы сминают мои, не давая и шанса на сопротивление. Только безропотная капитуляция.

И я сдаюсь, подчиняюсь. Тону в омуте грешных желаний и сама не замечаю, как мои ладони медленно скользят вниз по вздымающейся в неровном дыхании груди Глеба. Через тонкий хлопок белой рубашки пальчики ощупывают стальные кубики пресса, ловя тактильный экстаз, а затем замирают в нерешительности на пряжке ремня.

В голове упоительный туман. Дрожь пробегает по телу, а растекающийся внизу живота влажный жар