Александр II и его время: Кн. 1 - Евгений Петрович Толмачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По окончании каникул, в середине сентября, ребята вместе с вдовствующей императрицей вернулись в Зимний дворец. Вскоре здесь Александра поджидало большое горе. 24 октября 1828 г. скончалась его горячо любимая бабушка — императрица Мария Федоровна.
Между тем обучение шло весьма успешно. В январе 1829 г. состоялись первые годичные экзамены, которые продолжались в течение недели. Довольный их результатами, Николай I дал высокую оценку труду Жуковского и его коллег. «Мне приятно сказать вам, что я не ожидал найти в сыне моем таких успехов... Все у него идет ровно, все, что он знает, знает хорошо, благодаря вашей методе и ревности учителей... Примите мою искреннюю благодарность»118.
Важно отметить, что после каждых экзаменов (два раза в год) подводился итог, сколько кем из ребят собрано денег на благотворительные дела. По плану воспитания Жуковский с Мердером из сумм наследника на оказание помощи нуждающимся устроили среди своих подопечных особую «кассу благотворения». Она собиралась из взносов всех трех воспитанников в соответствии с полученными ими отличными отметками. «Право делать добро, — внушал им Мердер, — величайшее благо». И ребята старались заслужить это право. Такая касса действовала во все время обучения наследника и оказывала на него немалую воспитательную роль.
С 1829 г. программа обучения пополнилась тремя новыми предметами: естественную историю наследнику стал читать академик К. А. Триниус, химию — Кеммерер и всеобщую историю на французском языке — Ф. И. Липман.
Особый интерес Александр проявил к последнему предмету. «О, как я рад: мы сегодня начнем историю! — заявил он Мердеру перед началом первого урока, — если бы вы знали, как я горю нетерпением!»119 Липман был приглашен, как и некоторые другие преподаватели, из известного тогда в Петербурге пансиона Муральта. Он имел степень доктора прав Берлинского университета, отличался умением интересно передавать события истории, и восемь лет продолжал свой курс, до конца учения великого князя120. Преподавание отечественной истории, как уже отмечалось, оставил за собою Жуковский. Чистописанию учил Рейнгольдт, фехтованию — Сивербрик, танцам — Огюст.
Классные занятия попеременно чередовались с физическими упражнениями: гимнастикой, фехтованием, верховой ездой в манеже, прогулками пешком или в санях, катаньем с ледяных гор в саду Аничкова дворца.
В воскресные и праздничные дни, кроме воспитанников, приглашались сверстники из высших аристократических семей — молодые Адлерберги, Фредериксы, Барановы, Нессельроде, Шуваловы, Карамзины, сыновья Мердера. Играли в «бары» в жмурки, в «хромоногого черта», придумывали шарады, иногда устраивали представления живых картин, в которых участвовали и великие княжны с их подругами.
Самою любимой забавой наследника и его товарищей была военная игра, которой они развлекались едва ли не каждый вечер.
Изредка в ней участвовал и Николай I. Тогда Александра Федоровна бросала жребий: у кого из юношей быть «начальником штаба» государю, который в этом качестве руководил игрой и приводил все молодое общество в неописуемый восторг121.
Более всего на первых порах беспокоило воспитателей умение наследника владеть собой. Удача, счастливый исход его сильно радовали, а затруднения, неудача — заставляли падать духом, вызывали уныние, слезы, приводили к бездействию. Воспитатели настойчиво боролись с этим важным недостатком в будущем монархе, что было непросто при его впечатлительной и экспансивной натуре.
Весною 1829 г. император предпринял со своим семейством двухмесячное путешествие, сначала в Варшаву, где он решил короноваться царем польским, а потом в Берлин, на свидание с прусским королем.
В этом путешествии с наследником следовали оба его товарища, Жуковский, Мердер, Юрьевич и Жилль. Мердер пишет в своем дневнике, что великий князь с особенным вниманием относился к путевым впечатлениям и, замечая бедность крестьянских хижин, выражал сожаление. Впервые Александр познакомился со своей многочисленной западной родней, блестящим обществом принцев и принцесс, герцогов и князей.
Дед его, прусский король Фридрих-Вильгельм III назначил его шефом Третьего прусского уланского полка и подарил ему полный парадный мундир этого полка. В Берлине состоялось несколько военных парадов, в которых блеснул своей выучкой и Александр.
Несмотря на иностранное окружение, на все эти пышные приемы в Варшаве и Берлине, Александр чувствовал себя русским и ощущал Россию своей родиной, своим отечеством, к которому он был глубоко привязан.
При приближении к Царскому Селу 23 июня, — фиксирует Мердер в своем дневнике, — великим князем овладело сильное волнение. Он весь горел нетерпением... Уже въезжая в Царское Село, при виде белеющего лагеря, он не мог спокойно сидеть в экипаже, беспрестанно обнимал и целовал меня, а при въезде в царскосельский парк воскликнул: «Наконец я дома! Боже мой! Здесь все — каждый кустик, каждая дорожка напоминает мне о каком-нибудь удовольствии. Какое счастье видеть места и людей, сердцу милых, бывших свидетелей наших радостей!»122
Вскоре в июле 1829 г. Александр участвовал в лагерном сборе военно-учебных заведений столицы в Петергофе, где император стремился приучать его к преодолению всех трудностей и лишений ратной службы.
Постель его была жесткой, пища простой; отдых должен был заключаться в военных играх, тело окрепнуть в гимнастических упражнениях. Всем начальникам он должен был оказывать военное повиновение, царь сам наказывал за отступление от этого правила.
Александру наиболее запомнилось учение, проведенное самим императором. После обеда 28 июля Николай I велел всем кадетам спуститься с ним к низу большого фонтана Самсона. По его сигналу все они с криком «Ура!» бросились вверх на штурм петергофских каскадов. Первые, входившие на верхнюю площадку, получали из рук императрицы призы. Наследник барахтался в воде, как и все, и был наверху одним из первых123.
Небезынтересно заметить, что 30 августа того же года в Царском Селе был учрежден под покровительством императрицы Александры Федоровны Александровский малолетний
