Гибельный день - Эдриан Маккинти

— Майкл, это важные вещи. Мы объединяем людей. Мы черпаем силу в старых архетипах, укорененных в прошлом, полном ненависти. Мы строим здесь новое общество.

— Рубака, не разыгрывай передо мной политикана, не прикрывай красивыми идеями свою сущность. Ты тот, кем был всегда, — паскудный ловчила. Да еще и равнодушный.

Он делано рассмеялся:

— Как это — равнодушный? А ну-ка, просвети меня, заморская крыса!

— Я знаю, приятель, с чего ты начинал, даже если об этом забыли твои собственные избиратели. Я знаю, что ты повязан с теневым бизнесом, и, если твои молодчики ворвутся сюда… ну что ж, очень хорошо, пускай они сделают свое грязное дело, но ты умрешь раньше, чем повернется ручка двери. — Я достал револьвер и направил на Гаррета.

— Убери, ты выставляешь себя дураком!

— Пускай! Лучше быть живым дураком, чем мертвым храбрецом.

— Ты не уйдешь отсюда живым!

— Я убью всех, кто встанет у меня на пути.

— Ты не посмеешь убить меня. Твоя жизнь тогда не будет стоить гроша ломаного!

— Кто владеет «Молт шоп» на Брэдбери-плейс?

— Майкл, забудь об этом, какое тебе дело до пропавшей девчонки?

Раздался стук в дверь.

— Проблемы, советник Клонферт? — спросил мужской голос.

Рубака вопросительно взглянул на меня. Он прав. В случае чего мне не уйти отсюда живым, а это не входит в мои планы.

Мы сверлили друг друга взглядами чуть ли не минуту, и я уже второй раз за прошедший час убрал револьвер — все насмарку, угроза оказалась пустой.

— Никаких проблем, Питер. Мистер Форсайт уже уходит.

Да, этот сукин сын знал, что я его не убью. Знал… Но у каждого есть уязвимое место. Я встал:

— Хорошо, Гаррет. Наверное, мне и вправду нужно идти.

Гаррет тоже встал.

— Майкл, с тобой всегда интересно. Такой необычный. Такой старомодный… В тебе погибает актер, — произнес он и протянул мне руку.

Я пожал ее и подмигнул:

— Ты отважный человек, Рубака. Тебе лучше не угрожать.

— Да, — ответил Гаррет, расплывшись от самодовольства.

Я помедлил секунду и кивком указал на его семейную фотографию:

— Вообще-то, будь я на твоем месте, я бы приставил к дочке парочку телохранителей — пусть последят за ней ближайшие лет десять. Столько ждала Бриджит возможности убить меня. Она терпеливая.

— Что ты сказал?

— То, что слышал, Гаррет, — откликнулся я и пошел к двери.

— Бриджит Каллагэн не посмеет причинить вред мой семье! — прохрипел он с изменившимся лицом.

— Да нет, не семье, только дочери. Бриджит тоже старомодна: око за око, зуб за зуб, мертвая дочь за мертвую дочь…

Я успел сделать еще два шага. Гаррет отключил внутреннюю связь, нажав кнопку на столе, не хотел, чтобы ему мешали.

— Присядь, — просипел он едва слышно.

— Спасибо, я постою.

— Что ты скажешь Бриджит?

— Когда окажется, что ее дочь мертва, я скажу ей, что ты был одним из тех, кто помешал спасти Шивон, и что у тебя есть миленькая дочурка.

Вот оно, его слабое место! Гаррет побледнел, на лбу выступила испарина. Он бросил на меня ледяной взгляд, в котором ненависть мешалась со страхом и стыдом.

— Шеймас Дизи. Это его вотчина. Если там торгуют наркотиками, они платят ему.

— Где мне его найти?

— Телефон и адрес есть в справочнике.

— Мне нужно найти его прямо сейчас.

— Он, должно быть, в «Крысином гнезде».

— Что за место?

— Паб на Валенсия-стрит.

— Где это?

— В районе Фоллс-роуд.

— Плохое место?

— Чертовски плохое.

— Ну, как-нибудь… Расслабься, Гаррет! — Я бросил тлеющую сигару на ковер и раздавил ее.

— Не спеши возвращаться, Форсайт, и помни, что не все, кого ты встретишь, такие мягкие и понимающие, как я.

Я вышел из кабинета. Кивнул Дорин. Да, не самая радостная из встреч. Но я узнал имя — с этого уже можно начинать. Рубака не лгал. Он был жестким, как дубленая кожа, но даже он не мог быть таким двадцать четыре часа в сутки. Не надо было ему помещать на видное место семейное фото, повесил бы репродукцию еще одной климтовской картины. Неужели забыл, как сам говорил мне когда-то, давным-давно: «Скрывай свои слабости»? Нельзя выставлять на всеобщее обозрение свое уязвимое место.

Мда…

Я вышел из консультационного центра. Проверил, нет ли хвостов.

До Фоллс-роуд пятнадцать минут скорым шагом. Я доберусь за десять.

Фоллс-роуд.

Знаете, почему я не люблю это место?

Потому что здесь все еще живет зло этого города.

Я чувствую его — в мостовой, в мрачных красках этого места, в глубине теней.

Я чувствую его, потому что сам когда-то приложил к нему руку.

Я чувствую присутствие и власть зла.

Со времен святого Патрика до набегов викингов в Ирландии протекло пять столетий мира. Ни до, ни после такого уже не бывало. Викинги разодрали страну в клочья казнью «кровавым орлом» и топором, вырубавшим сердца. И с тех пор в нас вселился зверь. Наша тень, наш надзиратель, наш мучитель, наш подстрекатель. Он спит и видит сны. Но он все еще тут. Свернутый в клубок. Голодный. Неумолимый призрак мести и памяти. Он проползает в сторонке, отступает назад, но всегда движется, чует мятежников. Подлинное его пиршество пришлось на Тревожные годы.[18] Кто-то, я думаю, считает, будто зверь не спит — он умирает. Может, и так, но пока еще слишком рано говорить о его смерти. Разумеется, сейчас мы не находимся в состоянии войны, в Ирландии нет терроризма. Горячие точки переместились в Америку, Россию, на Ближний Восток… Здесь нет затаившихся агентов мусульман-фундаменталистов, и в Ольстере воцарился шаткий мир.

Но зло только выжидающе притихло. Это оно движет облака, вызывает ветер.

Шепот его столь тих, что кажется — просто щелкнул переключатель. Щелк! — и все проводочки перестраиваются в новую, более опасную схему Незаметный скачок напряжения замыкает взрыватель фабричного изготовления — и мгновенно приводит в действие семтекс, в миллион раз усиленный начинкой — двумя мешками с удобрением, аммиачной селитрой, полученной в домашних условиях, убийственно опасным веществом. И «удобрение» разносит полицейский участок, или чей-нибудь автомобиль, или взрывается внутри мешка с острыми кровельными гвоздями.

За двадцать лет в Ольстере прогремела тысяча подобных взрывов.

И та сила, которая была причиной этих взрывов, до сих пор тут. Неизвестная, неопределимая. Ждущая, наблюдающая, скрытая под посмертными граффити жертв голодовки, Матери-Ирландии и ИРА. Приезжают туристы, фотографируют эти огромные граффити, но я знаю, что на каждом углу — вооруженные люди: бывшие заключенные с портативными рациями, курьеры в кедах, наркоторговцы в бронежилетах, шпана в кепках «Янкиз».

И все это — Фоллс-роуд, мерзкое место с домами из красного кирпича, самый центр владений ИРА.

Да.

Я свернул на Валенсия-стрит.

«Крысиное гнездо».

Мрачный паб на углу с решетками на окнах и самодельными заграждениями на дороге, чтобы не дать чужакам-террористам проехать мимо и забросать паб бутылками с зажигательной смесью.

Я остановился снаружи. Вдохнул, понюхал воздух.

Мрачные мысли, Майкл. А что, если вещие?

Нет, не беспокойся, тебе нужно бояться не пластиковой взрывчатки, телефона-взрывателя или кровельных гвоздей. Тебе надо опасаться пуль и гранат. Просто смотри в оба.

Я выбросил мрачные мысли из головы, успокоился и вошел в бар.

Кто видел хоть один бар боевиков, тот, считай, видел их все.

Низкие потолки, грязные окна, бильярдный стол, мишень для дартса. За столами — мужики угрюмого вида, ждущие приказов. Я словно перенесся в старомодный вестерн: герой входит в бар, пианист замолкает, все оборачиваются, злодей отрывает взгляд от карт, и кто-то цедит: лучше бы тебе уйти. Здесь нет пианиста, нет покера, нет парня, который предупредит об опасности, а в остальном — один к одному. Я подошел к барной стойке.

— Заблудился? — насмешливо спросил бармен.

— Нет. Я ищу Шеймаса Дизи.

Молодой бармен промолчал.

Пауза — холодная, медленно тянущаяся тишина. Я почувствовал, что Дизи смотрит на меня. Обернулся.

Из кабинки рядом с бильярдным столом вышли шестеро. Все в джинсах, футболках и тяжелых ботинках.

— Я Дизи, — произнес самый мелкий из шестерки.

Бритая голова, широкое лицо, длинные руки, свернутый на сторону нос. Выглядит боксером среднего веса, который мог бы стать хорошим бойцом, да не вышел ростом. Двое его приятелей держали наперевес бильярдные кии. Я отошел от стойки, чтобы бармен не вырубил меня, ударив сзади чем-нибудь тяжелым.

— Какого черта тебе здесь надо? — поинтересовался Дизи.

Я дал ему приблизиться на четыре шага, а затем выхватил револьвер, вытянул руку и ткнул оружием прямо в сломанный нос Дизи. В третий раз с момента моего появления в Белфасте я угрожаю оружием. На сей раз, однако, я решил выполнить угрозу.