Вознесение (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

Я налил себе бокал виски и сделал глоток, позволив жидкости растекаться по языку. Насыщенная и торфянистая.

Моя очаровательная невеста знала этот город вдоль и поперёк. Лила понимала магию этого места. Она смотрела на мрачные и рушащиеся руины некогда величественного мира и видела то, что до сих пор сияло красотой. Она понимала сердца людей, которые жили так, как я никогда не жил. За два десятка лет, что я провёл в Доврене, я никогда не думал об обитателях трущоб к северо-востоку от меня… пока не встретил Лилу. Теперь я приказал кловианским солдатам начать доставлять им еду и готовить пищу для семей, которые голодали в Восточном Крае.

Она любила этот город так, как родитель любит ребёнка. Она стала бы моим лучшим источником информации.

Вот только она не говорила мне правду. Мне было ясно, что она таила секреты, и значит, я не мог ей доверять.

Я перевернул очередную страницу и нашёл иллюстрацию горящего Доврена, где клубы пламени поднимались в ночное небо. Выглядело всё зловеще похожим на Ночь Сева, которую планировал Свободный Народ — огненная зачистка города.

Глядя на картинку, я почти слышал крики, и мои мышцы напряглись. Но это изображение прошлого, а не будущего. Сотни лет назад половина Доврена сгорела дотла в ночь, известную как Великое Сожжение. Пламя бушевало на улицах, и будет бушевать снова, если я не остановлю Свободный Народ.

Смертные, при всей их мудрости, винили в пожаре божью кару за грех чревоугодия. Они даже сделали статую пухлого мальчика, чтобы увековечить это — напоминание не есть слишком много пирогов, воздвигнутое возле мясницкого рынка. Как инструмент Бога, я мог подтвердить, что божья кара не зависела от поедания пирогов.

Позднее, когда один из альбийских королей решил вторгнуться в Кловию, он переписал историю. Новой легендой стало то, что пожар устроили кловианцы. Естественно, это послужило оправданием войны.

Я перевернул страницу… ещё одно изображение Великого Сожжения, но уже со стороны реки. На следующей картинке отображалась огромная колонна, пронизывавшая ночное небо — монумент смерти и разрушению от огня. Звёзды на картинке были прорисованы на удивление крупными и чёткими и образовывали купол на вершине.

Я уставился на него. Большинство монументов в городе сопровождалось статуями монархов на верхушке. Зачем королю оплачивать воздвижение мемориала, если он не будет его прославлять? Но этот… здесь ничего такого не было. И он был построен примерно в то же время, когда изобрели примитивные телескопы.

Длинная и тонкая колонна идеально подошла бы для наблюдения за звёздами. С линзами она работала бы как огромный телескоп.

Я не знал, было ли это тем, что я искал, но проверить стоило.

В петляющем лабиринте улиц Доврена я встал перед монументом Сожжения. Он находился у основания холма, на перекрёстке пяти мощёных улиц, которые расходились от него как спицы колеса.

В камне у основания монумента кто-то содрал предупреждения о грехе чревоугодия и вместо этого вырезал описание злобных кловианцев.

Глянув через плечо, я подошёл к огромной металлической двери в основании, открыл её и обнаружил круглую комнату. Она освещалась лишь лучами лунного света сверху. Посмотрев вверх, я увидел головокружительные спирали винтовых лестниц, поднимавшиеся до люка в потолке. Это место могло использоваться для наблюдений за небом.

Это было их местом встречи?

Глянув под ноги, я увидел едва заметную круговую резьбу на деревянном полу. Что-то спрятанное?

Я подвинулся к краю и стал осматривать пространство, ища нечто вроде рычажка или кнопки. Наконец, возле двери я нашёл вырезанное в камне углубление, помеченное звездой. Когда я нажал на него, у основания лестницы раздался звук вращающихся шестерёнок, и из пола поднялась деревянная крышка люка. Я откинул её и посмотрел туда.

Ещё больше винтовых лестниц опускалось вниз. Интересно.

Я пролез в проём, едва протиснувшись, затем спустился во тьму.

Когда я наконец-то добрался до низа, я оказался в некой примитивной лаборатории из камня. Здесь пахло затхлостью и сыростью. Серебристый свет лился из проёма, через который я проник сюда.

Из стены торчал рычаг, и любопытство заставило меня дёрнуть за него. Когда я сделал это, помещение заполнилось шумом цепей и шестерёнок, поскрипывающих за стенами. Я посмотрел вверх и увидел, как в верхней части лаборатории линзы встают на место.

Пока я смотрел на кристально ясное звёздное небо надо мной, в груди зародилось ноющее чувство. Я этого не помнил, но чувствовал, что небо некогда было моим. Я ничего не помнил из жизни до падения. Я даже не знал, существовал Бог на самом деле или нет. Я не знал, кто устанавливал правила и почему. Падение означало, что тебя лишали этого понимания и оставляли барахтаться в грязи вместе с остальными зверями — жизнь, полная боли и не имеющая цели.

И всё же, разве смертные не нашли цель здесь, на этой несчастной земле? Они воздвигали такие изумительные постройки. Временами смертные умудрялись ошарашивать меня ангельской природой своего интеллекта. Легко было забыть, на что они способны.

Может, они тоже тосковали по звёздам, как я. Может, они чувствовали себя неполноценными, как и я, и стремились к целостности на небесах. Может, они чувствовали себя разодранными надвое, воюющими с собственной натурой, как и я.

Я подвинул рычаг на стене и смотрел, как линзы отодвигаются обратно.

Должно быть, это то самое место — телескоп огня. Я пошлю нескольких шпионов притаиться в тени вокруг этого места и подождать, вдруг кто-то будет приходить и уходить.

Я впервые по-настоящему приблизился к тому, чтобы найти Барона. Я наконец-то на верном пути.

Поднимаясь по лестницам, я гадал, чем Лила занимается в своей комнате. Хоть она врала, хоть нет, мои сны всё равно говорили мне, что я должен на ней жениться. Но женитьба на Лиле означала, что мне придётся снова заговорить с ней. Мне придётся посмотреть ей в глаза и попросить рассказать мне правду обо всём. Если она будет на моей стороне, как указывали сны, нам надо доверять друг другу.

Как только вернусь в замок, сразу же снова поговорю с ней.

Я выбрался из люка, затем встал. Нажав на кнопку, я закрыл крышку люка.

Если быть честным с самим собой, то я тоже скрывал от Лилы массу секретов. Я определённо утаил несколько ключевых деталей о своём прошлом. Может, с этого стоит начать.

Я толкнул дверь и вышел в ночь, чувствуя, как меня обдувает ветер. Похоже, в этом городе имелась магия, надо лишь знать, где искать, как и сказала Лила. Напоследок обернувшись на телескоп огня, я накинул капюшон на голову. Я ускользнул в тени, шагая по мощёным улочкам.

Но впереди… нечто привлекло моё внимание.

По улице шла женщина, и мой взгляд остановился на ней. Я подметил тёмные брови, сильно контрастировавшие с её светлыми волосами. Она шла по другой стороне мощёной улицы, держа руки в карманах. Чёрные брови, льняные волосы. Направляется прямиком к монументу.

Элис.

Когда я двинулся в её сторону, она вскинула голову и встретилась со мной взглядом. Её светлые глаза широко распахнулись, и она резко развернулась, бросившись бежать обратно вверх по узкому мощёному холму. При этом она завопила:

— Ангел!

Бегство врага пробудило мои инстинкты хищника, и я почувствовал, как тьма скользит во мне. Она не из тех смертных, которые создавали красоту вроде той, что я увидел. Она из тех, кто сжигал всё дотла.

Мои губы изогнулись в тёмной улыбке, пока я смотрел, как она бежит и зовёт на помощь. Я даже чересчур наслаждался погоней.

Мои крылья расправились за спиной и захлопали по воздуху. Но когда я взмыл в небеса, ещё два смертных появились на вершине холма. Один из них поднял лук, прицелился в меня и выпустил стрелу. Я вильнул, чтобы увернуться, но она пронзила моё крыло.

Боль прострелила меня, по костям отдаваясь в спину. Нет ничего более мучительного, чем повреждённое крыло, и ведь оно всё ещё восстанавливалось после нападения демонов. Я стал спускаться к земле, ярость угасла от боли.