Копия Дюрера - Борис Каспаров

Разыскивать бывших жителей разрушенных домов было очень сложно и заняло бы не один день. Выход имелся только один — держать во время подземной операции эту часть развалин под наблюдением. И хотя комендантский взвод насчитывал не так уж много людей, нужных к тому же и для иных дел, другого ничего не оставалось.

Из двенадцати дверей, которые нам предстояло пройти, перед нами была сейчас первая.

Пока нам везло. Двери в бомбоубежища, которые встречались нам по пути, были либо открытыми, либо без особого труда отпирались ключами. Освещая дорогу фонарями, мы осторожно двигались вперед, преодолевая местами кучи обрушившегося с потолка щебня и кирпича. На всем пути стены, окружавшие нас, были испещрены стрелками, показывавшими ближайший выход на поверхность. Но теперь все эти указатели не могли нам помочь. Мы старались двигаться бесшумно, и только скрип петель какой-нибудь открываемой двери нарушал тишину.

Без особого труда мы проникли в соседний подвал. Коридор, пересекавший улицу, оказался целым.

Я вздохнул с облегчением. Больше всего мы опасались, что этот проход будет завален и тогда пробиться к подвалам нечетной стороны улицы было бы значительно сложнее.

Стены прохода, покрытые известью, зеленели пятнами плесени, оттуда тянуло сыростью. Пол его чуть заметно опускался вниз, под ногами захлюпала вода.

— Прорвало водопровод, — тихо сказал Селин, ощупав стену лучом фонарика, — вот здесь, наверху.

Через десяток метров черная, поблескивающая под ногами лужа осталась позади. Коридор пошел вверх. И наконец мы очутились под левой, нечетной стороной улицы. Оставалось пройти еще только одно бомбоубежище, и вот тут-то нам изменило счастье. Дверь, прикрывающая проход, висела на петлях, а рухнувшие сверху груды земли и кирпича наглухо завалили его.

Видимо, упавшая бомба нашла самое слабое место в верхних перекрытиях, и они осели вниз, уничтожив узкий коридор.

Бомбоубежище дома № 11 ничем не отличалось от других. Обычное обширное пустое помещение и те же стрелки на стенах, указывающие на несуществующие теперь выходы. В углах несколько пустых банок из-под консервов и обрывки какого-то тряпья.

Пока Ковалев осматривал с помощью фонарика стены, я занялся обвалом. Селин попытался втиснуться в дверь, но сейчас же вылез обратно.

— Вода, товарищ старший лейтенант, — он протянул мне руку. На ней была грязь. — Вода по ту сторону обвала. Водопровод прорвало и там.

— Значит, разбирать не имеет смысла? — спросил я, водя лучом в дверях.

— Глядите, сырость до самого верха, значит, воды натекло полный тоннель, — ответил Селин. — Разберем — может и нас затопить.

Селин был прав. Единственное препятствие, встретившееся на нашем пути, оказывалось непреодолимым. И это — когда до дома № 15 оставалась какая-нибудь сотня метров! Что было делать? Возвращаться обратно и искать другие пути?

— Товарищ старший лейтенант, — подошел в этот момент Ковалев, — а ведь рухнуло-то не от бомбы.

— Как не от бомбы? — рассеянно спросил я, занятый разглядыванием обвала.

— А вот посмотрите, — сержант поднял луч вверх по стене. — Нигде ни одной трещины, даже штукатурка не осыпалась. Разве ж так могло быть?

Замечание было вполне резонным.

Препятствие, остановившее нас, было воздвигнуто искусственным взрывом изнутри. Не так-то легко оказалось добраться до убежища Ранка. Он обезопасил себя настолько, насколько это было в его силах. И, однако, это обстоятельство помогло еще раз убедиться в том, что слова Мюллера не были пустыми. Мы находились на верном, хотя пока и закрытом для нас пути. Но ведь где-то выход из находившегося впереди убежища все-таки был! Может быть, Меркулову повезло больше, чем нам? Прикладывая ухо к стене, мы поочередно прислушивались. Какие-то неясные звуки доносились сквозь них, но кто знает, откуда они исходили, из-под земли или с поверхности, где шли работы по разборке развалин.

Я разостлал перед собой план и при свете фонарика начал снова изучать его. Да, другой дороги в бомбоубежище дома № 15 не было. Попытаться, несмотря на воду, разобрать завал? Своими силами мы навряд ли сможем сделать это. Да и те, кто находился по ту сторону, несомненно, были настороже. Ведь не замуровали же они себя со всех сторон! Какой-то выход у них на поверхность оставался. Любой подозрительный шум со стороны завала мог заставить их покинуть убежище, если они в нем находились. В этих условиях нам оставалось только подняться на поверхность и присоединиться к Меркулову.

Выйдя на поверхность, мы узнали, что и его группе повезло не больше, чем нашей. Проход с их стороны был также взорван, и осевшее вниз толстое бетонное покрытие делало все попытки расчистить завал невозможными. И самое главное — это был единственный коридор, который вел в систему убежищ западной части города. Другого выхода из бомбоубежища дома № 15 не было.

— Они несомненно там, — хмуро проговорил лейтенант Меркулов, рассматривая свои исцарапанные о бетон руки. — И с нашей, и с вашей стороны взрывы были произведены изнутри. Сидят, как в стальном сейфе, но дверь захлопнули совсем недавно. Посмотрите, это осталось после них, — он кивнул головой на валявшиеся рядом несколько консервных банок и скомканный плащ, основательно испачканный известью и кирпичами. — Банки внутри еще даже не подсохли. Ручаюсь, что открывали их не позже чем вчера днем. Самое милое дело открыть эти двери тем же ключом, каким они были заперты. Вложить в замочную скважину сотню килограммов тола, и они вылетят вместе с петлями.

— Или закроются еще крепче. Вы забываете, что над перекрытиями горы битого кирпича, — ответил я.

На этих горах кирпича мы сейчас и сидели, снова разглядывая план. Однако и при солнечном свете он оставался тем же, что и под лучом фонаря.

— Может быть, они замуровались сознательно, так сказать, с ритуальной целью, — пробурчал Меркулов, — принесли себя в жертву какому-нибудь фашистскому богу. Тогда уж лучше им не мешать.

Из остановившейся внизу на расчищенном асфальте машины вышел майор. Следом за ним выпрыгнул Лерхе. Я доложил Воронцову о сложившейся обстановке.

— Что вы на это скажете, Лерхе? — спросил он, беря в руки план. — Не рассчитывают же они пройти сквозь стены.

Лерхе ответил не сразу. Он окинул внимательным взглядом развалины и сказал:

— Ни одной щели, ведущей вниз, здесь нет. Я достаточно хорошо все осмотрел. По моему мнению, остается только канализация. Но тут я сказать ничего не могу: плана канализационной сети в магистратуре не сохранилось. Насколько мне помнится, главная ее магистраль проходит через центр города к реке, но есть еще несколько других.

Майор и Лерхе отошли в сторону, и техник что-то объяснил ему, показывая рукой вперед. Меркулов все с тем же хмурым лицом сидел на согнутой железной балке и тянул папиросу. Поодаль, у валявшихся на кирпичах банок и плаща расположились Ковалев, Селин и два автоматчика из группы лейтенанта.

Настроение у меня было тоже не из веселых. В самом деле, возможно, сейчас мы находились в каких-нибудь ста метрах от тех, кого так долго искали, и, может быть, от разгадки тайны, которая доставила нам столько хлопот, и были бессильны что-либо предпринять.

— Товарищ старший лейтенант, — услышал я знакомый голос, — разрешите обратиться.

Передо мной стоял Селин.

— Пожалуйста. Садитесь, где удобнее.

Он сел.

— Вы видели плащ, что нашли в убежище?

Видел ли я плащ? Конечно, видел. Плащ был самый обычный, гражданский, с пелеринкой. На нем не было ни инициалов владельца, никаких других примет, говорящих о его принадлежности.

— Видел. Ну и что же?

— А то, что, товарищ старший лейтенант, он мне кажется знакомым.

— Вы хотите сказать, что на ком-то видели его раньше?

— По-моему, видел, когда мы были у помещика Штейнбока. Помните, вы с капитаном вошли в дом, а я заливал масло? Потом пошел дождь. А шофер их, который дал мне бидон, набросил на себя точно такой плащ.

Я улыбнулся:

— В первый же дождь я обещаю вам, товарищ Селин, показать здесь, по крайней мере, десяток точно таких же плащей.

— Я это знаю, товарищ старший лейтенант, — спокойно ответил он. — Но пуговица. На том плаще была обломлена в двух местах верхняя пуговица. Это я хорошо заметил.

— А на этом?

— И на этом тоже, — Селин принес плащ. — Вот, смотрите.

Действительно, на верхней пуговице не хватало двух кусочков. Но это обстоятельство не особенно убедило меня. Хотя Селин в свое время и был одним из лучших разведчиков взвода, в такой мелочи и он мог ошибиться. Мало ли старых плащей с поломанными пуговицами? Ефрейтор понял мои сомнения.

— Конечно, товарищ старший лейтенант, я утверждать не могу, но сдается мне, что пуговица сломана совсем так же, как и та.

— Шофер вам не показался подозрительным?