Чародейка Его светлости (СИ) - Мичи Анна "Anna Michi"

Канцелярия. Которой управляет отец Иве Раты.

Вот за что её взяли.

— Всё ясно, — я выпрямилась. — Тебе сказали, что пенсию перестанут выплачивать. Ох, Элле... ты должна была сразу сказать мне или Лину...

Я понимала, почему она не призналась мне. Не думала, что я смогу её защитить. Я бы и сама не была в этом уверена — до сего дня. Но Лина ведь любят здесь. Или он настолько неумолимый каратель?

— Я боялась... — она отвела взгляд. — Что значит моё слово перед словом его сиятельства Раты? К тому же... оказывается, до сих пор пенсию выплачивали в двойном размере. Какая-то канцелярская ошибка. Она сказала, что мне придётся вернуть половину выплаченной суммы, если это раскроется. Простите, ваша милость. Я... я думала только о том, что мама умрёт, если я не смогу покупать лекарства...

— Ясно. Не волнуйся, всё будет хорошо, вам не придётся ничего возвращать, — сказала я с уверенностью, которой не чувствовала. Что если Лин действительно настоит на том, что деньги необходимо вернуть в казну? Своего состояния у меня нет, я сама полностью завишу от Лина, даже ничем не смогу помочь Элле и её семье.

Впрочем, ладно. С этим разберёмся потом.

— А где ты взяла яд?

Если яд ей дала служанка Иве Раты или одна из тех девиц, это может послужить доказательством.

— Купила в городе. Некоторые цветы растут лучше, если добавлять в воду экстракт нельмуса. Но я добавила только половину того, что она сказала. Думала, это не так сильно повредит...

— Она? С кем ты разговаривала?

— Я не знаю, — Элле покачала головой, — она скрывалась за ширмой. Я слышала только голос. Но я знаю женщину, которая привела меня к ней. Она служит дому Рата...

— А голос ты не узнала?

— Мне показалось, что узнала.

— Иве, — это был не вопрос, утверждение.

Элле молча кивнула. Скорее качнулась вперёд всем телом.

Я наклонилась к ней, схватила мокрые холодные ладошки:

— Всё будет хорошо. Слышишь? Я добьюсь, чтобы казнь отменили. Ты не виновата.

— Ваша милость... — прошептала Элле прерывистым голосом. — Вы так добры... Прошу вас, если что... присмотрите за моей матерью.

ГЛАВА 21.

Поднимаясь назад к себе, я была полна энергии и решимости во что бы то ни стало убедить Лина в своей правоте. Но чем ближе становилась цель, тем сильнее росла моя тревога. Что если он вообще откажется со мной разговаривать?

Опасаясь от ворот поворота, я воспользовалась потайным ходом. Пока шла в полутьме, сердце яростно стучало. И ещё почему-то, совершенно некстати, нахлынул непрошеный жар, внизу живота томительно сжалось, как будто впереди меня ждало романтическое свидание, а не попытка вымолить чужую жизнь.

В первой комнате Лина не обнаружилось. Испугавшись, что его вообще нет в замке, я метнулась дальше, пробегая комнаты одну за другой. Волнение накалялось, меня кидало то в холод, то в жар при мысли, что Лин снова уехал, а без него никто не позволит мне отменить казнь.

В очередную комнату я влетела, задыхаясь.

Это был кабинет. Строгая массивная мебель из красно-коричневого дерева, тёмно-вишнёвая обивка на стенах, ни одного окна. Лин сидел за огромным столом почти в центре кабинета и что-то писал. Точнее, писал до того, как заслышал мои шаги: сейчас перо стояло в держательнице, а сам Лин откинулся на спинку кресла и ждал.

Я встала в дверях. Серьёзный взгляд Лина смутил меня и заставил забыть подготовленные слова.

— Извини, что помешала, — уверенность пропала, щёки залило краской.

— Чего ты хочешь?

А вот такой холодный приём враз помог мне прийти в себя. Всё-таки Лин не изменил поведения. То ли злится, то ли занят, то ли вообще не хочет иметь со мной дела. Но я не собиралась уходить отсюда несолоно хлебавши.

— Поговорить насчёт Элле, — не дожидаясь приглашения, я прошла внутрь.

Остановилась перед массивным столом и растерялась, не зная, что делать. Кресел для посетителей, как в кабинетах наших врачей или чиновников, здесь не было. Опереться руками о стол и качать права? Глупо.

Лин с полминуты буравил меня взглядом. Потом встал, обошёл стол, заставив повернуться вслед за собой и кивнул на диванчик у стены, который я поначалу не заметила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Садись.

Краснея от неловкости, я присела.

На лакированном столике перед диваном стояла ваза с фруктами. Чтобы занять руки, я взяла оттуда яблоко — или что-то очень похожее на яблоко. Перекатывая в ладонях, посмотрела на Лина.

Он стоял вполоборота ко мне, у камина, напоминая тот вечер. «Ты станешь моей женой», — эхо слов опять пронеслось в сознании.

Интересно, Лин всё ещё хочет этого? Или уже передумал?

— Я тебя слушаю, — произнёс он, не оборачиваясь. Высокая фигура заслоняла пламя и смотрелась на его фоне как вырезанный из чёрной бумаги силуэт. Меня неумолимо тянуло подойти, положить руки на плечи, прильнуть к спине.

От звука голоса я вздрогнула, покачала головой, прогоняя наваждение. Заговорила, пытаясь глядеть в камин, а не на Лина:

— Элле не виновата. Её заставили. Это Иве Рата или кто-то из её окружения, сто процентов.

— Кто? — голос Лина был совершенно спокоен, как будто я не сказала ему ничего нового.

— С Элле говорила прислужница Иве, — я назвала услышанное от Элле имя.

— Хорошо. Она тоже будет наказана. Я отошлю её из замка.

Это было не совсем то, что я хотела услышать. И Линово спокойствие начинало пугать меня.

— А Элле?

— А что Элле? Я не отменяю своих решений. Преступление должно быть наказано.

Выпавшее из пальцев яблоко покатилось по столу. Я задохнулась. Приложила руку к горлу, как будто пыталась помочь словам выйти наружу. Напрасно.

Лин повернулся ко мне и сказал тоном чуть мягче — но смысл оставался ужасным:

— Исполнителя нельзя оставить безнаказанным. Люди должны знать, что нельзя совершить преступление и не понести наказание.

— Но она не виновата... её заставили.

— Даже если заставили. Ты говоришь, это Иве Рата? Доказательства?

— Элле слышала её голос.

— Элле сказала тебе, что слышала её голос, — Лин выделил интонацией слово «сказала».

Я опустила голову, понимая, что он имеет в виду. Элле могла солгать, ошибиться. Но Лин был прав, никаких доказательств у меня не было. Кроме домыслов. Кроме знания.

— Иве не любит меня. Я напала на неё... испугала. И она... она метит в твои невесты... жёны, — говорить об этом почему-то было стыдно. Надеюсь, Лин не подумает, что я пытаюсь устранить соперницу.

— Иве Рата? Дочь канцлера? — непонимающе и немного раздражённо переспросил Лин. — Не может... — оборвал фразу на полуслове. Спросил напористо: — Поэтому ты сказала, что не подходишь? Она что-то сказала тебе?

Я не сразу поняла, что он говорит о моём отказе. О словах, что я не подхожу на роль его жены. Хочет знать, не Иве ли виновата в моём решении. Я отвела глаза, но ответила твёрдо:

— Нет. Просто я хочу стать чародейкой.

Я солгала по нескольким причинам. Во-первых, не хотела жаловаться, прятаться за спину Лина, заставлять его улаживать мои проблемы. Во-вторых, не хотела ворошить старое: отказ так отказ, выбор уже сделан. В-третьих, хоть это и звучало очень свысока, не хотела давать Лину надежду, что соглашусь стать его женой.

Я действительно не видела себя в этой роли. Как может быть герцогиней девушка, которая вообще не разбирается в реалиях? Лин и сам поймёт это при первой же сложной ситуации. И пожалеет о том, что сделал, вот только будет уже поздно.

Чего я не ожидала, так это того, что Лин сверкнёт глазами и повысит голос:

— Забудь уже эту идиотскую идею!

Я вздрогнула от внезапности. От злости в его интонациях. Молча смотрела на Лина, не находя слов для ответа. Он сжал челюсти, метая молнии из глаз и продолжил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо, будь по-твоему. Если ты так хочешь спасти жизнь своей служанке, я могу отменить казнь. Заменить её ссылкой в монастырь. При одном условии. Ты придёшь ко мне сегодня ночью.