Три подруги и пустынная кошка (СИ) - Анастасия Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Говорит, у него там голуби гнездо свили, — сообщила я и направилась к въездной арке, ведущей внутрь двора. — И яйца отложили.
— И что? — спросила у меня Ниса, догоняя.
— И ничего, — пожала я плечами. — Скоро Романов станет счастливым отцом голубиного семейства. Если я не прикончу его раньше…
— Если ты не прикончишь его раньше, я пришлю ему корзину с фруктами, — бодро пообещала подруга и потянулась к шее, чтобы вновь породить этот жуткий шкрябающий звук.
— Ты что, болеешь? — покосилась я на неё с опаской. Видимые участки кожи банши уже были покрыты светло-розовыми полосами, которые оставляли её же ногти.
— Нет, не знаю, что со мной, — пропыхтела подруга, пытаясь дотянуться до лопаток. — Может, нервное?
— Ты бы к врачу сходила, — посоветовала я, направляясь к центральному из трех подъездов, возле которого, как раз, копошилась крохотная пожилая женщина. Несмотря на погоду, она была укутана в просторную вязаную кофту, длинные и широкие рукава которой не позволяли ей справиться с туго отворяющейся и все норовящей захлопнуться обратно дверью. Ловкости не способствовало и полное отсутствие мышц в иссохшем теле.
— Давайте, я вам помогу, — оживилась Ниса и поспешила на помощь бабуле, чей безобидный вид так и стимулировал желание о ней позаботиться. — Вот, проходите.
Подруга легко распахнула металлическую створку, запирающуюся на электромагнитный замок, позволяя бабуле и самой выйти и вытащить за собой хозяйственную сумку на колесиках. Сумка подскакивая на неровностях звонко тарахтела содержимым.
— Ой, спасибо, милая, — завздыхала пожилая женщина, поправляя редкие, светлые и собранные в скромную косу волосы. — Дверь такая тяжелая, а я уже совсем слабой стала…
— Да не за что, — просияла улыбкой моя добросердечная и весьма сообразительная подруга, которая не спешила отпускать дверь обратно.
— А вы кто? — вдруг догадалась спросить пожилая женщина. На морщинистом лице появилась легкая тень сомнения, быстро начавшая сменяться подозрением.
— А мы к Мише Романову, в семьдесят пятую, — подскочив, бодро отрапортовала я и бочком начала протискиваться в подъезд. Ниса стойко держала дверь, не забывая озарять мир своей улыбкой, уже ставшей немного натужной.
— Так, — медленно пронаблюдала за моими маневрами старушка, вновь поддергивая рукав норовящей соскользнуть с плеча кофты. — Миша Романов в восемьдесят четвертой живет. Я знаю, его квартира прямо над моей.
— Ой, точно, восемьдесят четвертая! — радостно подхватила Ниса, одним ловким движение аккуратно оттеснила местную жительницу в сторону, чтобы не задело закрывающейся дверью, и следом за мной шмыгнула внутрь.
— Фух, — выдохнула подруга с облегчением и с уважением покосилась на меня: — А ты это ловко придумала! Бабули — недооцененный клад полезных сведений. Всегда на страже и всегда готовы поговорить!
— Ага, главное — вовремя отделаться от местной стражи, не вызвав ненужных подозрений, — безрадостно хмыкнула я и подошла к шахте лифта.
В этом доме было предусмотрено два подъемника — один пассажирский и один грузовой. Но оба почему-то застряли на восьмом этаже и не желали сдвигаться с места. Сколько бы я ни тыкала, над кнопкой вызова мигал белым символ ожидания.
— А на каком, говоришь, этаже квартира Романова? — уставившись на раздвижные хромированные двери, которые все еще не желали реагировать на наше присутствие, поинтересовалась Ниса.
— Если судить по балкону, то на восьмом, — уставившись в том же направлении проговорила я.
Секундная заминка и мы синхронно сорвались с места.
— Там! Там должна быть лестница! — притормозила меня на повороте подруга, указывая на белую пластиковую дверь с противоположной от входа стороны.
Неслись по ступенькам мы долго, по крайней мере, мне так показалось. Возможно, я была слишком уставшей и не выспавшейся, утомленной насыщенными событиями, пришедшимися за последние дни. А может быть, моя физическая подготовка все еще была не настолько хороша, как хотелось.
В общем, когда мы пересекли переходный балкон, соединявший лестницу и этаж с квартирами, ведь это был дом новой планировки, подразумевающей полную изоляцию лестничных пролетов, мои ноги мелко подрагивали, а сердце было готово вот-вот разорваться. Но впереди на всех порах неслась Ниса, и я неслась следом за ней, пытаясь не отставать.
— Там, — слабо прохрипела я, указывая на дверь слева, украшенную цифрами «84». — Эта квартира.
— Ди, — замирая посередине, протянула подруга, не оборачиваясь. — Там дверь приоткрыта.
— Опять? — едва не падая на пол, простонала я и схватилась за стену. Кажется, еще одной плохой новости мой организм просто не вынесет. Нужна была передышка, но времени для неё не имелось. — Почему везде, где мы появляемся не заперты двери?!
— Что будем делать? — Ниса решила предоставить мне право решать. — Пойдем или…?
— Пойдем, — с трудом выпрямилась я. — Хуже уже все равно не будет. Либо мы найдем там Русю, либо…
— Либо? — эхом повторила подруга, чье лицо застыло, превратившись в маску. Кажется, она боялась. Возможно, в первый раз в своей жизни, она по-настоящему боялась.
Боялась заглянуть за эту дверь и узнать, что за ней.
И если даже банши, в основе всего существования которой лежала безусловная смелость, боялась, то что оставалось делать другим? Таким, как я?
Смелость — города берет. Смелость плавит все остальные чувства, смешивая их в общем котле до состояния, когда игнорируется все, кроме необходимости остаться непокоренным. Смелость заставляет входить в пламя, даже зная, что уже не выберешься.
Но насколько важна смелость, когда стоишь перед порогом, переступив который можешь обнаружить труп той, в дружбу с которой продолжаешь верить, несмотря ни на что? Выбирая между предательством подруги, собственной гордостью и общим выживанием, можно ли выбрать верность? И насколько важно оставаться верным? И насколько трудно будучи верным — оставаться бесстрашным?
Я хотела быть верной, не только ради себя, но и ради тех, кого надеялась спасти.
— Либо мы пойдем искать её в другое место, — проговорила я и первой подошла к квартире. — Но мы её найдем.
Внутри стояла неколебимая тишина, такая, которую ожидаешь услышать в заброшенных деревенских домах, где жизнь, кажется, остановилась со смертью последнего жителя.
— Ты когда-нибудь была в квартире Романова? — зашептала мне на ухо подруга, следуя по квартире след в след, словно нам нужно было избегать капканов и ловушек.
— Да, конечно! — так же шепотом огрызнулась я. — Регулярно на борщ с пампушками заглядываю!
— Борщ — это вкусно, — кивнула подруга, чье умение понимать сарказм, кажется, экстренно собрало чемоданы и удалилось, не прощаясь. — И я бы сейчас не отказалась от пампушек.
— Домой вернемся — напечешь, — щедро разрешила я, заглядывая в первое попавшееся нам на
