Четырехдневная планета (Four Day Planet) - Бим Пайпер

Нам надо было продолжать рубить деревья, очень скоро наступит такой холод, что будет не только невозможно работать, но и курсировать между деревьями и лагерем. Снег наконец перестал идти, небо очистилось, и мы увидели звезды. Это не сделало нас счастливее. Пока небо было закрыто тучами, тепло хоть как-то удерживалось, теперь же оно просто улетучивалось в космос.

Река встала, водопад тоже целиком замерз. С одной стороны, это было нам на руку, мы просто скидывали стволы вниз и некоторые из них скользили еще ярдов двести вниз по реке. Но холод стал нас постепенно донимать. На резке стволов работало только пять человек: Цезарио, старый Пит Дюмонт, Эйб Клиффорд и я. Мы были самыми маленькими и следовательно, могли надеть на себя больше теплой одежды. Именно поэтому, пока мы могли передвигаться, мы не имели права останавливаться. Если бы огонь погас, все перемерзли бы до смерти за считанные секунды.

У Эйба Клиффорда наконец заработал приемник. Эйб надеялся, что он сможет посылать сигналы в радиусе пятисот миль. Охотники, сменяя друг друга, не переставая передавали «mayday». Кажется, именно Биш Вэр объяснил мне когда-то, что «mayday» не имеет ничего общего с календарным днем, следующим после последнего дня апреля. На древнефранцузском языке Земли это звучало как m'aidez, что означает «помогите мне». Интересно, подумал я, а как там Биш? Признаюсь, я не был оптимистом, думая о нем.

Цезарио, Эйб и я работали у водопада, мы не отвлекались ни на что, кроме твердой, долго горящей сердцевины. Я распрямился на минутку и посмотрел на небо. Три спутника Фенриса освещали все вокруг, как днем. Сверкающий снег и замерзший водопад были просто великолепны.

Я повернулся к Цезарио:

— Посмотри, ты все это потеряешь, если в следующий раз родишься не на Фенрисе, — сказал я. — Это, и еще самые длинные рассветы и закаты, и…

Я не успел продолжить список уникальных сторон жизни на Фенрисе, потому что со стороны лодки вдруг послышались автоматные очереди, одна короткая, вторая и еще, и еще…

13. СИГНАЛЬНЫЙ ОГОНЬ

Мы все разом заорали:

— Стреляют! Автоматы! — кричали так, будто должны были объяснить друг другу, что это было.

— Кто-то на них напал? — предположил Цезарио.

— Да здесь некому на них нападать, — сказал Эйб. — Все опасные и неопасные твари закопались на ночь в землю — готов поспорить, они просто расщепляют древесину.

Вполне возможно. Одной короткой очередью можно сбить всю мягкую кору и добраться до сердцевины. Но почему они не пользуются резаком? Он сейчас в лодке.

— Нам лучше пойти и узнать, в чем дело, — настаивал Цезарио. — Может, возникли какие-то проблемы.

Никто из нас не был вооружен, нам и в голову не приходило, что может понадобиться оружие. На Фенрисе достаточно много опасных наземных животных, но все они на сверх-жаркий и сверх-холодный периоды зарываются в норы и впадают в почти каталептическую спячку. Может, какая-нибудь тварь забилась в камни неподалеку от лагеря и проснулась от тепла нашего костра?

Мы спокойно обходились без прожекторов, спутники прекрасно освещали дорогу. Нам не хотелось, чтобы нас превратили в пыль огнем семи-миллиметрового автомата, поэтому, завидев лагерь, мы сразу начали орать во все горло. Как только охотники увидели нас, они прекратили стрелять и тоже начали орать дурными голосами. Наконец мы начали различать слова.

— Скорей сюда! У нас есть связь!

Мы вломились в хижину. Все столпились у верхнего люка лодки, который теперь служил дверью. Эйб продирался сквозь охотников, а за ними — условный рефлекс репортера — быть в центре событий. Я даже поймал себя на том, что, проталкиваясь мимо Абдулы, я выкрикнул:

— Пресса!

Как только мы оказались внутри, я спросил:

— Что случилось? — и увидел, что Джо Кивельсон уступает место у приемника Эйбу. — С кем вы вышли на связь?

— Махатма, «Адский наездник», — сказал он. — Сигнал очень тихий, но четкий. Они пытаются разобрать, в каком мы направлении. Нас ищет около дюжины кораблей: «Адский наездник», «Пеквуд», «Бульдог», «Буйная Гарта»…

— Как они узнали? — поинтересовался я. — Кто-нибудь засек наши позывные, пока мы шли под водой?

Эйб Клиффорд передавал по радио:

— Нет. Конечно, нет. Мы понятия не имеем, где у черта на рогах мы находимся. Вся навигационная аппаратура разбита вдребезги.

— Ну хорошо, вы можете сориентироваться по звездам, Эйб? — кажется, это был голос Фейнберга, слышимость была почти нулевая.

— Конечно, можем. Если вы находитесь в радиусе работы нашего самодельного приемника, то звезды говорят, что мы находимся там же, где и вы, — ответил ему Эйб. — Послушай, наш прожектор направлен вертикально вверх. Вам его видно?

— При всех этих спутниках? Мы можем находиться в полумиле от вас и не увидеть.

— Мы будем стрелять из автоматов, — сказал штурман.

— Я знаю. Я слышал стрельбу по радио. У вас есть ракеты? Может, вы выпустите одну, и мы сможем засечь ее?

— Эй! Вот это идея! Ганс, у нас есть еще одна ракета?

Корни сказал, что есть и, прихватив с собой еще одного охотника, пошел за ней в лодку. Я повторил свой вопрос Кивельсону.

— Нет. Твой отец пытался выйти на нас по видеосвязи. Это, наверное, было после того, как мы покинули корабль. Он не получил ответа и сделал общий вызов кораблей. Ближе всех был Нип Спацони, он поймал сигнал локатора и обнаружил «Явелин» с разорванным шлюзом и пустой лодочной стоянкой. После этого все приступили к вашим поискам.

Фейнберг сказал, что он вызвал по тревоге остальные корабли. Если «Адский наездник» — единственный корабль, с которым мы держали связь, то, если ракету не увидят с «Наездника», значит, ее не увидит никто. Видимо, эта же мысль пришла в голову Эйбу Клиффорду.

— Ты говоришь, вы растянулись вдоль всего побережья. Остальные корабли к востоку или к западу от вас?

— К западу, насколько я знаю.

— Значит, мы восточнее вас. Где вы сейчас находитесь?

— Около пятисот миль восточнее залива Санцери.

Это означало, что мы находились, по крайней мере, в тысяче милях восточнее залива.

Снаружи послышались какие-то крики, потом я различил голос Ганса Корни:

— Ракета готова к вертикальному запуску,

Десять секунд, девять, восемь… три, два, один, ракета пошла!

Клиффорд повторил по радио:

— Ракета пошла! — и когда она взорвалась на приличной высоте, спросил: — Вы видели ее?

— Нет, ничего не видели, — ответил ему Фейнберг.

— Эй, я знаю, что они увидят! — воскликнул Том. — Если мы зажжем все эти деревья!