Миссионер среди каннибалов Южного моря - Джон Патон

Что в Танне называли нахаком, здесь, на Аниве, называли тафигету. Достаточно было посвященному человеку получить какую-нибудь вещь, к которой кто-то прикасался, чтобы через волшебство навлечь на него болезнь. Вследствие этого у жителей был постоянный страх, собрания и речи, если кто-то болел. У постели больного они совещались, кто же мог «сделать» болезнь. Если они находили виновного, тот должен был принести в подарок циновки, корзины и пищу. Если же больной умирал, то «виновнику» мстили, и не только ему, но и его семье, селу и даже всему племени. Таким образом между людьми редко был мир.

Первые шаги

«Некоторые аниванцы знали немного по-таннезийски. С ними я мог говорить, а у остальных мне пришлось снова, как и раньше, спрашивать бессчетно раз: "Таха тиней?" – "Что это такое?" и "Таха нейго?" – "Как тебя звать?" Все слова я записывал по звукам. Дома я записывал их в алфавитном порядке, а также где и как их услышал. Постоянно сравнивая эти замечания и повторяя звуки и слова, мы уже неплохо понимали друг друга, еще до того, как дом был построен. В это время произошло событие, которое Бог прямо использовал для Своих целей. Однажды я работал в доме и мне понадобились гвозди. Я взял обструганный кусочек дерева, написал на нем карандашом о своей нужде и попросил нашего старого вождя отнести дощечку моей жене. "Ну что вы хотите, мисси?" – спросил он. Когда я ответил, что дерево скажет, он сердито воскликнул: "Кто слышал когда-нибудь, чтобы кусок дерева разговаривал?" Но он пошел и с удивлением принес гвозди.

Я спросил, что сделала моя жена. Он ответил, что она посмотрела на дощечку, ушла и принесла гвозди. Я прочитал ему написанные слова и перевел на таннезийский, чтобы он что-то понял, и сказал, что мы также можем прочитать повеления Божьи в Его книге. Если он научится читать, то он так же сможет понять волю Бога, как моя жена поняла мою просьбу.

С того момента у вождя появилось желание читать Слово Божье на своем языке. Он с большим усердием помогал мне учить выражения на его родном языке и объяснял их значение. Когда позднее я начал работать над переводом отдельных частей Священного Писания, он был очень рад этому и оказывал мне неоценимую помощь. Чудо говорящей бумаги было для него таким же удивительным, как и чудо говорящего куска дерева.

Однажды из глубины острова пришел вождь с тремя сыновьями, чтобы посмотреть наше строительство. После возвращения домой один из молодых людей заболел, и, естественно, причиной этого был я. Мы все должны были умереть, если он потеряет сына. Бог благословил мое лечение – больной выздоровел. С тех пор этот вождь не только дружелюбно относился, но совсем прильнул к нам. Он приходил на богослужения, внимательно слушал анетимийских учителей, и когда я начал делать первые попытки проповедовать и часто употреблял таннезийские выражения, он переводил их на свой язык.

Мы все больше убеждались, что расположение дома было очень удобным. Со всех сторон холма был пологий спуск, деревья на нем давали тень, лес из кокосовых пальм простирался почти на три мили до берега. Недалеко от дома раскинули свои густые ветви каштаны, дававшие хорошую тень, и хлебные деревья росли недалеко от нас, но не так уж близко, так что дом был сухим и благоприятным.

Через несколько лет мы уже жили в центре очень красивого села. Церковь, школа, два дома для сирот, кузница, столярная мастерская, типография и столовая окружали нас. Все дорожки были посыпаны белоснежной коралловой галькой. Многие островитяне пытались подражать нам.

Островитяне не любили работать. Если они что-то делали, то только ради того, чтобы иметь рыболовные крючки или красный ситец. Но как только их сердец коснулось Евангелие, в них произошла огромная перемена. Они сразу начали строить своими неумелыми руками церкви и школы, но охотно и с радостью, без денег, ничего не требуя за свою работу, и все содержали в лучшем порядке.

Позднее нам пришлось для постройки больших зданий построить известковый завод. Это было самой трудной задачей. Вид кораллов, используемых для этого, находился довольно далеко от берега. Я бросил якорь моей лодки недалеко от этого места, туземцы стояли в воде и нагружали отбитые куски в лодку. Переправив двадцать-тридцать лодок камней на берег, мы перевозили и переносили их на холм. Глубокую яму заполняли дровами и засыпали ее кораллами, из которых после восьми-десяти дней горения получалась высококачественная известь. После нанесения на какую-либо поверхность она блестела, как мрамор.

Когда я оглядываюсь назад на все эти трудности, то радуюсь, что новым миссионерам будет уже легче. Сборные дома приходят готовыми из Австралии. Вместо тростниковых крыш нам привозят цинковые плиты. Специалисты полностью собирают такой дом, и не уезжают, пока все не будет готово. Значительные силы сберегаются для основной духовной работы. Такая помошь сохраняет здоровье, а часто и жизнь миссионера.

Мы тогда еще не знали, почему островитяне были решительно против продажи выбранного мной первоначально места и усиленно навязывали другое, которое я и купил. Когда позже старый вождь Намакей стал христианином, я слышал, как он рассказывал своим людям: "Когда мисси приехал к нам, мы увидели его сундуки. Мы думали, что у него там одеяла и материал, топоры, ножи и рыболовные крючки. Мы решили: пусть он живет у нас, а то мы не получим его вещи. Но он должен жить на посвященном поле. Наши боги убьют их, и мы поделим его вещи между собой.

И мисси построил свой дом на самом святом месте. Он и его люди живут там, и боги ничего им не делают. Он посадил там бананы, и мы сказали, что если они будут есть эти фрукты, то умрут. Наши отцы говорили нам, что даже наши "мудрые мужчины" умирают от того, что растет на посвященной земле. Бананы поспели, они ели их, и никто не умер. И мы поняли, что отцы сказали нам неправду. Наши боги не могут убить их. Их Бог сильнее, чем наши боги с Анивы».

Когда Намакей замолчал, я взял слово и сказал, что Бог все дал им, хотя они и не знали этого. Теперь Он послал меня к ним, чтобы я научил их, как они могут служить Ему и любить Его. Молча и с удивлением они слушали меня, когда я пытался рассказать им о Сыне Божьем, Который жил для них, умер за них и возвратился к Отцу. Я сказал им, что Он хочет спасти их и научить, как прийти к Нему, чтобы они вечно могли жить с Ним.

И тут старый вождь стал молиться – это была чужая, темная молитва, молитва на ощупь. Каждое предложение, каждая мысль имела языческий отголосок. Но все же это была искренняя трогательная молитва, крик бывшего каннибала, который почувствовал первые прикосновения Духа Святого, выразившиеся в словах: "Отец, Отец, наш Отец!"

Одежда, которую стали носить люди, изменила их внешне. А внутренняя их перемена произошла, когда они начали молиться и взирать на Всемогущего, Которого имели право называть "Отец, наш Отец". И хотя они были еще далеки от того, чтобы называться христианами, я знаю, что в небе радовался Иисус!»

Глава 15 Прогресс на Аниве

«Незадолго до нашего прибытия на Аниве был убит учитель из Анетиума. Повод для этого был обычным для людей, среди которых мы жили. Много лет назад в Анетиуме, когда остров был еще полностью языческим, убили группу аниванцев. Только один из них смог убежать в лес и на своей лодке при попутном ветре смог добраться домой. Он рассказал о происшедшем и этим вызвал в аниванцах чувство мести. Но так как у них не было возможности перевезти сразу много людей для сражения, то это дело было приостановлено. Между островами было сорок пять миль по морю. Они сделали глубокий разрез в земле и ежегодно обновляли его как знак, что отомстят при первой возможности.

Прошли десятки лет, пока анетимийцы приняли Христа. Они горели огнем любви и желали распространять Евангелие на других островах. С молитвой молодые христиане избрали по образцу церкви Антиохии двух учителей и послали их на остров Анива, чтобы евангелизировать его. Навалак и Немеян поехали туда, а другие – на острова Фотуна и Эрроманго. На Аниве им пообещали защиту и гостеприимство. Но когда они узнали, что эти учителя были именно из той части Анетиума, где убили аниванцев, то попросили двух таннезийцев убить их.

Немеян был убит и причислен к мученикам. Навалак был еще жив, когда вождь Намакей нашел его. Он отнес его в свое село и ухаживал за ним, как мог. Он уговорил своих людей и остальные племена согласиться, что искупление совершилось, и послал Навалака здоровым домой, где он еще живет как вождь. После этого Навалак часто был на Аниве, чтобы среди людей, хотевших убить его, прославлять Бога.

Долгое время Анива оставалась без учителей. Тогда Намакей послал своего представителя Тайя на Анетиум с вестью, что разрез в земле засыпан и на нем посажена кокосовая пальма. Они вновь обещали защиту всем, кто приедет на Аниву. Анетимийцы могли вновь послать учителей. Аниванцы искали дружбы с ними не из-за того, что хотели принять христианство, но чтобы получать за свои товары циновки, корзины, одеяла и железные орудия труда. Два учителя согласились поселиться на Аниве.