Мастер возвращений (сборник) - Кристин Раш

Внутри крушения — совсем другое дело.

Пока все нормально, но мои ладони уже вспотели, и я едва не выронила экранчик. Правда, сейчас существенной информации все равно нет. Я слышу эхо равномерного дыхания Карла, разбиваемое периодически, словно пунктуацией, возгласами «черт!», когда он упускает поводок или на что-нибудь натыкается. На изображение я даже не смотрю. И так понятно: тросик и рука в перчатке на переднем плане, на среднем плане черная пустота, на заднем — фрагменты крушения.

Возвращаюсь в пилотскую кабину, сажусь в кресло и врубаю все свои мониторы. Теперь у меня видео с камер обоих дайверов, на отдельном экране их жизненные показатели — частота дыхания и пульс. Наладонник я тоже подключаю к экрану, но все равно не смотрю, покуда Карл не добирается до крушения.

Теперь я вижу створки главного шлюза, все они исцарапаны, измяты. С одной стороны шлюза еще сохранились… это заклепки, самые настоящие, просто с ума сойти! Я никогда еще не сталкивалась с такой стариной. Прежде я видела подобные штучки только в музеях да в исторических книгах. Я глазею, словно зачарованная, на нечеткое изображение, которое посылает мне Карл. Как могли эти крошечные кусочки металла пережить века и тысячелетия?! У меня вдруг вспыхивает острое желание в тот же миг оказаться возле корабля. Медленно провести перчаткой по его металлической поверхности…

Карл именно так и поступает.

Хотя заклепки, очевидно, не заинтересовали его. Пальцы Карла методично ощупывают створки шлюза в поисках защелки, замка, чего угодно, лишь бы это помогло без особого труда их открыть. Я сильно сомневаюсь, что ему повезет. Вряд ли хоть что-нибудь можно сделать без особого труда, если крушение тысячелетиями блуждало в глубоком пространстве.

Голубка наконец привлекает к себе внимание Карла.

— Эй!.. Тут кое-что есть, — говорит она.

Сейчас Голубка на дальней от меня стороне крушения. Эту секцию я не осматривала вблизи. Карл направляется туда вдоль корпуса, придерживаясь руками. Аккуратно переставляет ладони, движется боком, как краб.

У меня перехватывает дыхание. Именно эту стадию игры я больше всего ненавижу: фактический старт дайвинга, после чего и начинаются всякие неприятности.

Обыкновенно у мертвых кораблей внутри то же самое, что и снаружи: вакуум. Но некоторые все еще поддерживают какую-то внутреннюю среду, и она может оказаться по-настоящему опасной. Запредельная жара, или разъедающая костюмы атмосфера, или еще что-нибудь экзотическое.

Однако не меньшую угрозу представляют очень простые вещи. Зазубренный кусок металла может прорвать самый прочный костюм. Небольшой коридорчик, достаточно широкий для одного человека, вдруг резко сужается, захватывая его в ловушку.

У каждого крушения свои собственные сюрпризы. А сюрприз, даже невинный — это такая неприятная штука, которая обычно провоцирует серьезные последствия. Дайвер шарахается назад, чтобы уклониться от плавающего объекта, и прикладывается при этом головой о стенку, что приводит к фатальному повреждению деликатных внутренних механизмов его костюма. И далее примерно в том же духе. Все известные случаи документированы визуально (или выжившими, или свидетелями), и ни одна ситуация из этого примечательного архива не походит на другую.

Теперь наладонник транслирует на большой экран картинку крупной продолговатой трещины во внешнем корпусе. Изображение очень неважное, но это совсем не похоже на дыру от залетного камешка. Голубка сжимает кулак, сует в разрыв брони, примерно посредине, и активирует лазеры на суставах пальцев. С точки зрения наладонника трещина кажется достаточно большой, чтобы двое могли пройти в нее бок о бок.

— Запусти зонд, прежде чем у тебя возникнет идея сунуться туда, — говорю я Голубке.

— Ты думаешь, там глубоко?

Через наладонник ее голос звучит с жестяными отзвуками, будто из старинного динамика.

— Давай сначала попробуем шлюз, — говорит Карл. — Мне не нужны сюрпризы, Голубка, и если можно их избежать…

Молодец. Хороший дайвер.

Теперь фигурка Карла напоминает паучка, ползущего по боку громадной металлической бочки. Наконец он добрался до шлюза и возвращается к своему сканированию.

Я бросаю взгляд на таймер главного монитора.

17:32.

Они все еще не вошли.

А времени уже почти не осталось.

У Карла в шлеме есть цифровой хронометр, это я знаю. Так что Карл тоже в курсе сложившейся ситуации. А ведь он всегда старается следовать заданной процедуре, как по времени работы, так и по результатам.

Голубка торопится присоединиться к нему. Осмотревшись, она сразу сует руку под козырек, нависающий над шлюзом, и громко хмыкает.

— И как это я не заметил? — удивляется Карл.

— Не туда смотрел, — бросает она. — Послушай, эта штука и вправду очень старая. Весь металл очень хрупкий, держу пари! Мы можем попробовать пробиться внутрь… Ну как?

— Мы здесь не для того, чтобы разрушить реликвию, — в голосе Карла чувствуется глубокое неодобрение.

— Я знаю.

19:01.

Выхожу на связь и требую, чтобы они сразу вернулись, если не уложатся в предписанные двадцать минут.

Голубка хватается за что-то, чего я не вижу, упирается ногами в бок корабля и принимается тянуть изо всех сил. Я содрогаюсь. Сорвись ее пальцы — и моя Голубка мигом улетит, вращаясь, в окружающее пустое пространство… Очень быстро и очень далеко.

— Дерьмо… — пыхтит она. — Ни с места…

— Я и так мог бы тебе сказать, — хладнокровно замечает Карл. — Эти штуковины сделали именно для того, чтобы створки оставались закрытыми.

— Значит, мы полезем в дыру?

— Без зонда? Нет, — твердо говорит он.

— Но у нас нет времени!..

21:22.

Они превысили свой лимит.

Я уже готова включиться, чтобы напомнить им о времени, когда Карл внезапно говорит:

— У нас есть выбор. Или мы пробуем вышибить эти створки ко всем чертям, или запускаем зонд в ту дыру.

Голубка не отвечает Карлу. Продолжает усердно тянуть. Я четко вижу ее фигурку на экране главного монитора, тоненькую, но перевитую набухшими мускулами: изо всех сил она пытается отворить то, что пребывало запертым тысячелетия.

На другом экране увеличенное изображение рук Голубки — с наладонника. Что эти руки делают под козырьком, не видно, но облегающий костюм демонстрирует мучительное напряжение всей плоти.

— Брось это, Голубка, — убеждает ее Карл.

— Я не причиню вреда, — возражает она. — Бог его знает, что там внутри…

— Хватит.

Она повинуется. Теперь я вижу руки Голубки целиком, одна ладонь устало опирается на створку.