Агония страха - Михаил Март

Похороны закончились, и процессия двинулась к выходу. Алиса шла в десяти шагах от окруженного телохранителями Журавлева, в двух шагах шла Марго, увешенная фотоаппаратурой.

Выйдя за ворота, они проводили объект до машины. Как Алиса и предполагала, Вадим сел в ту же милицейскую машину. «Девятка» Марго стояла в десяти метрах. Девушки быстро заняли свои места. Марго села за руль, а Алиса взялась за телефон.

– Але, «Ласточка», они разворачиваются в твою сторону, перезвони «Воробью», пусть встречает их на перекрестке, поедем на пяти машинах следом. Они могут включить сирену, и мы их упустим. Вперед.

Следующий звонок и новые указания.

– "Колибри", вырывайся вперед и мчись на Кутузовский, бери с собой «Соловья». Разбейтесь по светофорам. Если они включат маяки, мы должны перейти к системе «цепочка». Пять машин ждут за каждым светофором. Вперед!

Но милицейская машина не включала сирену. За ней шли еще три патрульных автомобиля, и никто не торопился.

– Странно, они решили обойтись без поминок? – Спросила Марго.

– Люди рассаживались по автобусам. Поминки будут. Наверняка сняли какой-нибудь ресторан. Видишь, как нашего парня опекают менты. Значит, они точно знают, что за ним идет охота. Наверняка уговорили его не ходить на поминки. Но не могут же они охранять его до бесконечности! Нам нужно выяснить, где его логово, а потом установить дежурство.

– И что это нам даст?

– Мне нужно время, чтобы войти с ним в контакт.

– Ты имеешь в виду близкий контакт?

– Чем ближе, тем лучше. Тогда слежку можно будет снять.

– Я тебе завидую. Парень он классный. Хорошо, что твой портфель не украл старик или бомж из подвала. Ты тоже телка стоящая. Одна фигура чего стоит. Но только поверь моему опыту, Аля, у таких мужиков бабы долго не держатся, будь ты хоть Клеопатрой. Он не из тех, кто жаждет сильной и крепкой любви. Использовал и выкинул. Чем ты его возьмешь? Постелью? Он и не таких видал. Жалостью? У этого человека нет принципов и сострадания.

– А ты видела, как он плакал на похоронах?

– Сентиментален, согласна, но это же отец. Я писала репортаж об одном серийном убийце. Он слезами обливался, когда смотрел, по видику мелодрамы, а потом выжигал свое имя паяльником на спинах своих жертв.

– Вадим не такой. Я сердцем чувствую.

Марго отвлеклась от дороги и взглянула на подругу.

– Бог мой, милочка, да ты никак влюбилась? Ну все, пропала девка!

– Не говори глупостей!

Милицейские машины въехали во двор районного управления милиции.

Капитан спросил Журавлева:

– Зайдешь к нам, Дик, помянем?

– Нет, Степа. Спасибо тебе за все, но мне нужно ехать.

– Ты уже решил куда?

– В Сочи, к морю. Я буду тебе позванивать.

– Мы их выловим, Вадик, будь уверен. Ориентиры у нас четкие.

– А что с этим адвокатом? Чего-нибудь выяснили? Я так его и не вспомнил.

– Адвокат работал юрисконсультом в фирме «Копирайт». Серьезная фирма, занимающаяся экономическими разработками для коммерческих предприятий. Народ в фирме работает чистый. К тому же Гольберг являлся личным или семейным адвокатом руководителя фирмы Ухова Игоря Алексеевича. Крупный экономист, доктор наук, очень влиятельный человек. Участвовал в создании правительственных программ. Но с ним нам повидаться не удалось. Он то ли в отпуске, то ли в командировке. Однако дело не в этом. Главное, что мы выяснили – Гольберг никогда не занимался уголовными делами. Это нам подтвердили в коллегии адвокатов. Сугубо гражданский профиль работы. Тем более странно, что на него наехали шакалы из таганской группировки. Никакой связи. Хотя одна зацепочка есть. Таганская группировка ходит под каким-то банком. Подробностей не знаем. Но это уже не проблема.

– А в чем зацепка?

– Я думаю, у дельцов банка есть какие-то претензии к адвокату, либо к фирме, где он работал. Возможно, бандитов натравили банкиры. Раньше Рамзес занимался выбиванием долгов, пока не перешел на легальное положение.

– Кто такой Рамзес?

– Ладно, Дик, не забивай себе голову мусором. Это наша прерогатива, а тебе нужно о себе подумать.

– Попроси ребят выгнать мою машину из вашего гаража, и я поеду.

– Одного я тебя не отпущу. Пару моих парней побудут с тобой, пока ты не сядешь на поезд.

– Брось, Степа. Тут и армия не поможет при современных технологиях убийства, а они только мне мешать будут.

– Скажи, Дик, тебе не очень жаль свою рухлядь?

– О чем ты?

– О твоей машине.

– Давно собираюсь купить новую. Но я по натуре консерватор. Привык, и расставаться жаль.

– Расстанься. Оставь ее мне. А я устрою спектакль на загородном шоссе. Врежем твою тачку в столб и подпалим. Пригласим «Дорожный патруль», они заснимут трагедию, прихватят уцелевший номер в объектив, имя твое назовут, мол, пьяный за рулем не справился с управлением, отправлен в реанимацию в такую-то больницу. Наверняка клюнут.

– А потом в палату кладете куклу и устраиваете облаву. Киллер делает выстрел по кукле, а вы его накрываете с поличным.

– Сам все понимаешь. Не зря красный диплом получил и еще меня за уши от зачета до зачета тащил.

– Ты практик, я теоретик. Ладно, заберешь мою машину завтра на стоянке Курского вокзала. Я тебе позвоню. Делай, как знаешь.

Через пятнадцать минут Журавлев выезжал за ворота райотдела. Он думал о том, что идея Степана неплохая, но только ничего у него из нее не получится. Людям Рамзеса или какого-то там банкира его убивать ни к чему. Он нужен им живым, чтобы вернуть портфель. Что толку, если они уберут вора с дороги. Ни тепло, ни холодно. Если они и сделают попытку проникнуть в больницу, то с единственной целью похитить больного, а не убить. И то это глупо. Пусть выздоровеет, а потом они его встретят в день выписки. Но об этом он не мог рассказать Степану, как и о многом другом.

Сейчас голова Журавлева была занята совсем иными мыслями. Рамзес убил адвоката некоего Ухова Игоря Алексеевича, находившегося в отпуске или командировке. А дочь, потерявшая документы, просит отпустить отца из заточения. Адвокат был всего лишь посредником. Очевидно, некий Ухов и является владельцем документов, которые так интересовали хозяина Рамзеса. Договориться с ним не удалось, и они его похитили, чтобы потребовать выкуп у дочери в виде тех самых документов. А значит, дочь знает цену бумагам и, возможно, способна их расшифровать. Интересно было бы посмотреть на дочку. Если она не совершенный крокодил, то с ней можно было бы скооперироваться с целью мести Рамзесу и его хозяину. Но эту мысль Журавлев быстро отмел. Что может сделать женщина? Только все испортить или стать обузой.

Он понятия не имел, что дочь Ухова едет следом за его машиной в двух десятках метров и плюс еще десяток машин, которые опекали его не хуже, чем люди Степана. Дик никогда еще не пользовался таким всенародным вниманием. Ну суперзвезда, не иначе.

Катя встретила его с кислой физиономией.

– Так, понятно. Опять билеты нужны? Хоть бы цветок принес, джентльмен хренов. Раньше без шампанского и конфет не появлялся. Всю ночь диван скрипел, а теперь и через порог не переступишь.

– Тихо, крошка, виноват. Про цветы забыл. Но у меня неприятности, серьезные неприятности. Кстати, о скрипе дивана. Я могу сегодня остаться у тебя. Вечером будет и шоколад и шампанское. Но сейчас ты позвонишь в кассы вокзала и прикажешь своим девочкам изыскать для меня резерв. Один билет на завтра в Симферополь и обязательно «СВ», а лучше целое купе.

– С телкой намылился?

– Ты меня проводишь и посадишь в поезд. В твоих силах приказать проводнику не подсаживать ко мне в купе ни единой души. Сама сдашь ему оба билета на купе. Ты ведь как-никак большая шишка на железке. Что скажешь?

Лицо Кати просветлело.

– Черт с тобой, заходи.

Он вошел в прихожую.

Женщина выглядела не лучшим образом. Голова в бигуди, халат, едва прикрывавший большой живот, грудь невероятных размеров и морщинистое лицо, блестевшее от крема. Она сняла трубку и набрала нужный номер.

– Клава, это я. Найди мне «СВ» на завтрашний симферопольский. Сейчас от меня человек приедет… Да-да, тот самый красавчик, но ты рылом не вышла на него глаз ложить.

Катя бросила трубку.

– Ты это брось – моих кассирш соблазнять. Привык бабам глазки строить, а потом они полдня ходят с мокрыми трусами. Давай вали. Шестое окно, и к вечеру чтобы здесь был, не то билеты аннулирую.

– Слушаюсь и повинуюсь, Катерина ибн Степановна. Цветы, шампанское и шоколадки обеспечены. Только сваргань что-нибудь пожрать. Три дня, кроме водки, во рту ничего не держал. Силы покидают мою плоть, а с твоими потребностями хиляк не справится.

– У меня баранья нога лежит в холодильнике.

– То, что нужно. У тебя есть время с ней разобраться. И картошечки побольше.

Журавлев отправился на Курский вокзал. За билетами стояла огромная очередь во все кассы, но шестое окно было закрыто, а на стекле стояла табличка «Администратор» и тут же табличка «Не стучите, билетов нет».