Возвращение - Владимир Шатов

 - Никогда бы не поверил! – изумился командир приданного танкового соединения.

 - Немецкие танкисты пришли в ужас - подобного они не ожидали. Потеряв роту, танковый батальон отступил. Германское командование посчитало происшествие случайностью и направило другой батальон иным путем, где он также напоролся на противотанковую засаду. Немцы решили, что русские применяют какое-то новое противотанковое оружие невиданной ранее мощи. Наступление противника было приостановлено для уточнения обстановки.

 Советские офицеры сидели с радостными лицами, некоторые из них смеялись.

 - В конечном итоге армия Рокоссовского выиграла на этом участке фронта несколько суток, в течение которых прибыло пополнение, и фронт стабилизировался. – Закончил он.

 - Получается, - сказал задумчивый начальник артиллерии, - что победа под Москвой хоть в малой степени, но ковалась русскими оружейных дел мастерами ещё в XIX веке.

 - Поэтому будьте внимательными к старинным пушкам на фортах Кенигсберга. – Предостерёг командующий.

 - Теперь будем предельно осторожными… 

 Утром 6 апреля 1945 года сотни тысяч глаз, десятки тысяч стволов орудий и пулемётов в безмолвии смотрели на Кенигсберг со всех сторон.

 - Всё готово к прыжку. – Доложили командующему 3-го Белорусского фронта Маршалу Советского Союза Василевскому.

 - Вперёд!

 Кругом было тихо, и лишь слышался с немецкой стороны мокрый стук насосов.

 - Немцы педантично откачивают воду из траншей.

 - Сейчас им не до того будет!

 В девять часов утра началась атака крепости. Штурмовой батальон старшего лейтенанта Соина сокрушал рубеж противника и его живую силу, точно неудержимое ядро. Слаженно двигались стрелки, пушки, танки и подрывники-сапёры.

 - Каждый осмысленно делает своё дело. – Оценил действия подчинённых Василевский.

 - За знания и умения нам пришлось заплатить обильной кровью… - напомнил его начальник штаба.

 Старшина Мельников и его гранатомётчики вихрем перелетели через вражеские траншеи, прошли по головам немцев. Затем на животах они поползли к доту, из которого ливнем хлестал огонь.

 - Цельтесь в амбразуры! - закричал Мельников и всадил туда точную очередь.

 Вскоре они вынырнули из плотного дыма, но уже далеко за дотом.  Батальон ударил прямо по форту «Линдорф». Форт захлебывался злобой, изрыгая огонь и раскалённый металл. Тут пришёл приказ: «Оставить форт и вперёд к городу!»

 Твердыни фортов обнажились. Многолетние леса, росшие на них, были снесены начисто. Главные силы русских прорвали линию фортов и бросились к городу. Но гарнизоны фортов продолжали вести огонь и контратаковать. 

 - Отчаянно огрызается «Линдорф». – Доложили подчинённые Соину. – В нашем тылу их оставлять нельзя… бед натворить могут.

 - Идущие за нами его возьмут!

 … Из передовой траншеи к окопу, где сидел Григорий, подошли двое раненых пехотинцев. Один ковылял, опираясь на винтовку как на костыль, у другого рука подвешена на грязной, кровавой портянке. Оба страшно ругались и совершенно не обращали внимания на обстрел.

 - Ну, ребята, впереди вас никого нет. – Сказал один и харкнул кровью.

 - Должен же быть целый батальон?

 - Нас оставалось семеро, сейчас добила артиллерия.

 - Теперь вы - передовые войска… - добавил второй и нервно засмеялся.

 Шелехов не разделял его игривое настроение. Раненые уйдут в тыл, а им предстояло выдерживать контратаку упорствующего форта.

 - Приятный сюрприз! – с иронией подумал он. - Как в том анекдоте: двое русских - фронт…

 - А были во втором эшелоне!

 Раскалённые зазубренные осколки металла и ноздреватые, выщербленные куски бетона со свистом влетали в амбразуры толстостенных казематов. Недалеко в воронке стонал приползший откуда-то раненый в живот:

 - Вынесите братцы, истекаю кровью!

 - Ползи как-нибудь сам! – закричал Григорий ему.

 Глухо дрогнула земля на несколько ки¬лометров вокруг. Раненый охнул и, кажется, умер…

 - Нас двое… - рывками размышлял сержант. - Пить хочется… Ждать…

 К ним приполз какой-то капитан с наганом в руке. Пьяный, ругается.  Предупредил, что ожидается немецкая контратака.

 - Откудова он знает? 

 Капитан приказал ни в коем случае не отходить, грозился расстрелом.

 - Бедняга, ему тоже не сладко… – пожалел его солдат и оглянулся. -  Сызнова одни… Нужно бы идти в тыл: болит рука, разрывается голова, но боюсь, не хватит сил выбраться аль добьёт по дороге…

 Через полчаса немцы действительно пошли - капитан, оказывается, был прав. На первый взгляд человек сорок.

 - Идиоты!

 - Идут во весь рост и галдят, – с противным смешком сказал единственный оставшийся в живых артиллерист, - а подкрадись - взяли бы нас живыми.

 - Очевидно, пьяные. 

 Григорий с напарником пробрались к пушке, вокруг которой лежали мёртвые артиллеристы.

 - Бежать? – они никак не могли решить, как поступить.

 - Не убежишь.

 - Сидеть на месте?

 - Убьют!

 - Значит, давай стрелять…

 Шелехов навёл пушку через ствол, в пояс приближающихся. Другой солдат зарядил снаряд с картечью.

 - Выстрел. – Скомандовал себе артиллерист.

 До немцев близко. Видно, как сталь режет и рвёт человеческие тела…

 - Што я чувствую? – в мгновения перед выстрелами переживал Григорий: - Ничего. Думаю?.. Мыслей нет. Голова пустая.

 Даже страха не было у него. Автомат, а не живое существо. Откатом орудия чуть не до кости ему раздавило палец на раненой ранее руке.

 - Никакой боли! – машинально ответил солдат.

 На губах у него повисла кровавая пена, гимнастёрка мокрая от пота. Сила появилась нечеловеческая, ногти ломались на пальцах. Из глотки вырывался хрип…

 - По щитку пушки хлещут автоматные пули. – Отмечало заторможенное сознание.

 Григорий почти не обратил на них внимания и стрелял, стрелял из пушки.

 - Немцы залегли… - краем глаза заметил он.

 Заряжающий вдруг ахнул и безвольно осел. Разрывная пуля вошла в один бок и вырвала на другом мясо с рубахой. Совершенно спокойно Шелехов подумал:

 - Ну, теперь всё! Сил больше нет…

 Он мешком свалился прямо около пушки. Маленькие точки самолётов окунулись в гигантское дымовое облако, которое растекалось высоко в небе, роняя; пепел и сажу...

 - Солнышко заходит… - глаза Григория упёрлись в умирающее светило.

 Сзади раздались какие-то крики. Послышалась родная матерная брань. Бежали красноармейцы, со страшно выпученными глазами, паля во все стороны из автоматов…

 - Наши атакуют! – подумал он и отрубился.

 С наблюдательного пункта командующего фронтом Маршала Василевского было видно, как над горящим городом взметнулись густые клубы чёрного ды¬ма.

 - Расчёт немцев, - сказал он, - заставить советские войска развернуться перед линией фортов провалился.

 - Они хотели втянуть нас в затяжной бой…

 - Теперь полный вперёд!

 Между тем из дыма сражения потянулись первые колонны пленных. И это было столь ново - вместе с отчаянным сопротивлением с первого же шага много пленных.

 - Такова сила нашего удара. – Штабные офицеры победно смотрели в трофейные бинокли.

 - Трусят «фрицы»…

 Благодаря обходному маневру оказались парализованными целые соединения и большие участки немецкого фронта. Артиллерия меняла свои позиции и подтягивалась вслед за ушедшей вперёд пехотой. Новый вал артиллерийского огня обрушился на немцев, новый натиск штурмовых батальонов сокрушал их оборону. В два часа ночи генерал Тымчик предложил гарнизону форта «Линдорф» сдаться.

 - Предлагаем почётную капитуляцию. – Передали парламентёры, капитан Адашкевич и старший лейтенант Кузнецов, которые спустились в недра форта.

 Немцы с удивлением смотрели на бесстрашных советских офицеров, вошедших в железобетонные катакомбы. Адашкевич объявил:

 - Один час на размышление.

 - Наш форт сдавался только один раз в истории…

 - Значит, у вас уже есть опыт!

 Ровно через час сто девяносто два солдата и пять офицеров вышли из форта с подняты¬ми руками. Наступление продолжалось. У немцев оставалась надежда, одна и последняя: устоять в центре города.

 - Здесь все их резервы, - предупредил командующий, - главная артиллерия и отборные части.

 Солдаты харкали кирпичной пылью. Она буквально душила улицы, на дома наползал тяжёлый каменный туман.

 - Здесь даже воздух кирпичный!

 - И свинцовый…

 Густо падал этот туман на асфальт, садился на стальные каски, проникал в карманы и сквозь шинели - к потным телам. Мелькали в коричневом тумане сражавшиеся солдаты.

 - Прижиматься к камню! - скомандовал младший сержант Данилов своим бойцам.

 - Нам остался последний прыжок…