Беспощадный любовник (ЛП) - Софи Ларк

ему. – Леви ожидает, что я принесу по десять баксов за таблетку.

– Он обдирает тебя, – смеется Шульц.

– Да ты что. Я связана по рукам и ногам из-за тебя.

– Звучит забавно, – ухмыляется Шульц. – Представил тебя связанной.

Боже, меня от него тошнит.

– У меня нет денег, чтобы заплатить за это, – настаиваю я.

– Ладно. – он достает зажим для купюр и отсчитывает деньги. – Заплати ему. Но убедитесь, что прошло достаточно времени, чтобы он подумал, что ты действительно продала наркотики.

Я беру сложенные банкноты. Странно, что полицейский носит с собой столько наличных.

Шульц снова в уличной одежде. Я видела его в форме только один раз, когда он остановил меня. Предполагаю, что он обычно так одевается, и в тот вечер он был одет в форму просто для пущего эффекта. Чтобы запугать меня.

Очевидно, он уже некоторое время наблюдает за Леви. Не думаю, что это было совпадением, что он остановил меня.

– Ты следовал за мной от дома Леви? – спрашиваю я его.

Шульц склоняет голову набок, улыбаясь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ждал меня после вечеринки?

– Я ждал кого-то, – говорит он. – Кого я мог бы использовать.

Просто мое дерьмовое везение, что это оказалась я.

– Ты, наверное, знаешь столько же, сколько и я, о людях в доме Леви, – говорю ему я.

– Все равно расскажи мне.

Я делаю вдох, пытаясь вспомнить все в точности.

– Там был большой самоанский чувак, который вел себя как его телохранитель или что-то в этом роде. Это он пошел и достал наркотики.

Шульц кивает.

– Сионе, – говорит он.

– Затем в гостиной было еще пять или шесть человек.

– Так сколько в итоге? Пять? Или шесть?

Я закрываю глаза, пытаясь снова представить себе эту комнату.

– Пять. Девочка по имени Эли Браун – она ходила со мной в школу. Не думаю, что она работает на Леви или что-то в этом роде. Похоже, она была там только для того, чтобы накуриться. Или, может быть, они встречаются.

Шульц кивает. Возможно, он уже видел ее.

– Потом был Леви. И еще три чувака. Одного звали Поли.

Это был тот мудак, который говорил о моей маме. Мое лицо снова краснеет, когда я вспоминаю это. Я слышала о ней так много дерьма, когда училась в школе. Потом она исчезла пять лет назад. Мне потребовалось некоторое время, чтобы заметить это – учитывая, что она все равно редко мне звонила.

– Как звали другого парня?

– Я не знаю.

– Что-нибудь еще?

Я пытаюсь вспомнить.

– Леви должен хранить наркотики где-то на первом этаже. Сионе вышел из комнаты, чтобы забрать их, но я не слышала, как он поднимался по лестнице.Я не знаю, кто готовит наркотики. Я спросила Леви, откуда он их берет, и он мне ничего не сказал. По сути, мне сказали не лезть не в свое дело.

– Ну, не будь такой очевидной, – говорит Шульц. – Постарайся узнать это иначе.

Он ожидает, что я буду делать за него его работу. За исключением того, что у меня нет никакой подготовки и нет никакого желания делать что-либо из этого. Я чувствую себя подлой только из-за упоминания имени Эли. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Она ничего мне не сделала.

– Думаю, Эли просто заходила, – снова говорю я. – Она не сделала ничего плохого.

Шульц качает головой, глядя на меня.

– Эти люди – преступники и подонки, – говорит он. – Не пытайся их защищать.

Это выводит меня из себя. Что заставляет его думать, что он лучше них? Держу пари, он натворил всякого дерьма при исполнении служебных обязанностей. Здесь нет битвы между «нравственным» и «безнравственным». Это просто кучка людей в двух соперничающих командах.

Меня призвали в команду Шульца. Но мне не нравится там находиться. Я вообще не хочу играть в эту игру ни за одну из сторон.

– Я лучше пойду, – говорю я, собираясь уходить.

– Будь на связи, – напоминает мне Шульц.

Когда мы оба встаем, он хватает меня за руку и говорит:

– Подожди.

Он проводит большим пальцем по моей скуле, под правым глазом. Мне приходится заставлять себя не отпрянуть.

– У тебя там была ресничка, – говорит он, ухмыляясь.

Конечно. Не сомневаюсь, что так и было.

Когда я возвращаюсь в квартиру, я вижу, что дверь моего отца все еще плотно закрыта. Уже почти два часа дня, и не похоже, чтобы он выходил из комнаты. Единственная кружка на столе – та, из которой я пила сегодня утром.

По крайней мере, я слышу, как он передвигается. Но он снова кашляет.

– Пап? – кричу я. – Я дома.

Никакого ответа.

Беру свою кружку и ставлю ее в раковину, споласкивая ее, чтобы смыть остатки кофе.

У него снова приступ кашля, который заканчивается рвотой. Я вскакиваю, подбегаю к его двери и стучу.

– Папа? Ты в порядке?

Я толкаю дверь, открывая ее. Он сидит на кровати, сгорбившись, потирая сгиб руки.

Когда он поднимает голову, его лицо серое. На его губах красная пена.

– ПАПА!

– Я в порядке. Мне просто нужно отдохнуть…

– Мы едем в больницу!

Я поднимаю его с кровати, крепко держа за локоть. Его не так уж трудно удержать. Он похудел, по меньшей мере, на тридцать фунтов. Почему я не обратила на это внимания раньше? Он болен уже пару месяцев. Я думала, это просто затяжная простуда...

Помогаю ему спуститься по лестнице, хотя он продолжает говорить мне, что может идти сам. Я сомневаюсь в этом – у него ужасный цвет лица, и он не выглядит устойчивым на ногах. Мы выходим через гараж, потому что моя машина припаркована на заднем дворе.

– Ты закончила с Шеврале? – хрипит он.