Я без тебя не могу (СИ) - Рахманина Елена

– Алена, – начал он, как строгий учитель с девочкой, которая плохо вела себя на уроке, – твое поведение было недопустимым. Я представил тебя как свою девушку. Что, по-твоему, будут думать мои знакомые после этой сцены?

Мне было совершенно непонятно, что такого ему причудилось, когда я танцевала с Климом, что вызвало подобную отповедь.

Он говорил со мной вкрадчиво, однако его слова вызывали у меня почти истерический смех, который я едва могла сдержать; нервы начали давать сбой, и меня мелко потряхивало от событий, творящихся в моей жизни.

– Андрей, что за ерунда, мы просто танцевали! Как ты теперь знаешь, мы с ним давно знакомы, – пожимаю я плечами, оправдываясь, но, судя по взгляду Самойлова, мои слова звучат не слишком правдоподобно.

– Вы любовники? – тихо интересуется он, продолжая внимательно меня рассматривать, словно одно мое неверное движение или отведение взгляда не в ту сторону, подтвердит, что я всего лишь лгунья.

Меня накрывает раздражение от его излишнего любопытства либо, а может быть, от того, что я бы хотела, чтобы мы с Климом были любовниками в жизни, а не только в своих фантазиях.

– Мне кажется, ты забываешься. Ты представил меня всем как свою девушку, хотя тебе отлично известно, что нашим отношениям еще далеко до подобных ярлыков.

– Ну, прости, до тебя как-то девушки не противились, когда я так обозначал их статус, – произносит он с иронией, пряча руки в карманы брюк.

Да уж, между ним и Климом слишком много общего, и больше всего их объединяет то, что они оба самодовольные индюки.

– Ну, вот одной из них можешь и позвонить – наверняка некоторые до сих пор думают, что ты их парень. – Я не испытываю ревности, только может быть немного задетой, по неволе оказавшись в строю претенденток на Самойлова. Однако, я рассчитывала, что моя маленькая комедия может уравнять нас. Пользуюсь этим шансом, чтобы покинуть террасу с обиженным видом, но Самойлов мне этого не позволяет, ловит мою руку, останавливая.

Он слишком близко, и мне приходится отступить назад, пока я не натыкаюсь спиной на шершавый камень стены.

– Мы знакомы месяц, за это время ты так и не подпустила меня к себе. – Его руки ложатся на мои плечи, и я замираю, как кролик перед удавом, понимая, к чему он клонит. Он, видимо, раздосадован именно тем, что Климу в свое время досталось больше, чем ему сейчас. Всего лишь малость задетая мужская гордость, которая всегда для меня оборачивается болью и слезами.

Сглатываю, смотря в его глаза и понимая, что сейчас он хочет получить.

– Андрей, извини, но я пока не готова. – Я кладу ладони ему на грудь, нажимая, чтобы он отступил назад и отпустил меня. Но по глазам вижу, что он не из тех мужчин, что привык к отказам. Моё сердце быстро бьется, но не из-за возбуждения или предвкушения. Мне не по себе от того, что он не отпускает меня, не дает мне уйти. Очередной мужчина, для которого женское «нет» – пустой звук, и статья в законе за изнасилование ему не указ.

Он сжимает мои плечи, еще сильнее прижимая меня к холодной стене, и целует, демонстрируя всё свое мастерство, рыская при этом руками по моему телу. Я сильнее давлю ему на грудь, но он даже не обращает внимания на моё сопротивление, подавляя его своей силой, вжимая меня в камень стены. Внутри зарождается паника, лишающая сил, чувствую в руках лишь слабость и вновь не понимаю, почему это происходит со мной! Неужели эта кара за то, что я воспользовалась нашим знакомством, чтобы попасть на этот вечер? Карма со мной слишком скоро решила устроить расправу.

Щелчок зажигалки и сухой тон Самгина спасли меня, я подхватила подол платья и сбежала от них, не желая более участвовать ни с кем в разборках. В ушах бьется кровь, а глаза щиплют слезы обиды.

Он напугал меня. Не знаю, страсть ли его накрыла либо желание доказать, что он лучше, чем его товарищ из команды «Завали Комар», но я в итоге оказалась разменной монетой. При общении с Климом я была готова ко многим его поступкам, после которых совесть в нем не просыпалась, и я знала, что он собой представляет, потому что он никогда не пытался казаться кем-то иным, не притворялся хорошим или правильным. Андрей же застал меня совершенно безоружной перед своим козлиным поведением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зато теперь они оба считают меня шалавой. Так обидно, что хочется совершить хоть один легкомысленный поступок за всю жизнь, чтобы соответствовать этому мнению!

Воровато оглядываясь, я поднялась на второй этаж. Кузнецова обещала, что в течение нескольких часов здесь будут отключены камеры наблюдения, которые торчали из каждого угла. Осмотрелась; каждая камера мигала красным, но я понятия не имела, что это может значить. Мата Хари из меня никудышная. Со слов моего редактора, задача проще простого. Однако, оказавшись здесь и оценив личность генерала, я поняла, что если попадусь, то вряд ли он оставит меня в живых. Да, у меня еще была возможность развернуться и уйти прямо сейчас, вызвать такси и лечь в свою теплую кроватку, представляя, что этот мир не заполнен злыми дядями. Но зная в чем замешан Васильев и имея шанс вывести его на чистую воду, просто взять и бросить дело я уже не могла.

У меня в руках был электронный пропуск в его кабинет и все, что от меня требовалось, это получить неоспоримые доказательства для статьи, подтверждающие, что генерал занимался поставкой оружия. Я не была умелым хакером, но вскрыть его ноутбук с помощью специальной программы не составило труда, и я начала сливать все файлы на свою флешку, попутно обыскивая в потемках кабинет в тонких перчатках, чтобы не оставить следов. Сердце билось очень быстро, адреналин зашкаливал так, что пальцы подрагивали, когда я обнаружила на его рабочем столе любопытную папку с документами. Не разбирая, что в них, я сфотографировала все, вытащила флешку и покинула кабинет. Хотела побыстрее ускользнуть с этого этажа, но, услышав чьи-то шаги, поспешила скрыться за ближайшей дверью, ведущей в уборную. Включила воду, чтобы охладить щеки. Если меня тут застанет охрана, скажу, что заблудилась.

Слава всем богам, это оказался Самгин! Сначала у меня полегчало на душе, а при виде его темного взгляда сердце ушло в пятки.

Всё, что происходило потом, было совершено с отключенным мозгом, на голых инстинктах, которые руководили нами. Его злость сквозила в каждом движении, в том, как глубоко он погружался в меня, смотрел мне в глаза, целовал мой рот и оставлял на теле отметины своих рук, которые потом обязательно превратятся в синяки. Я ещё помнила, каким он может быть нежным и ласковым, но сегодняшнее соитие не имело к этому никакого отношения.

Мне самой нужна была его грубость, потому что те чувства, что копились во мне всё это время, требовали выхода, получения разрядки, и мне даже больше, чем ему, требовалось ощутить его в себе. Мне хотелось его прикосновениями стереть из головы неприятную сцену с Андреем, от которой сквозило холодом и принуждением.

Я хваталась за него, намереваясь разорвать его одежду в клочья, чтобы добраться до обнаженной кожи, вылизать каждый миллиметр его тела, но у нас было так мало времени и так много желания, что мне оставалось только хаотично целовать, кусать, зализывать следы собственных зубов и вдыхать глубоко в легкие его запах. Моё поведение, основанное на похоти, руководило мной, когда я оставляла на нем следы захватившей меня страсти. Его кожа была такой вкусной, что я мечтала опуститься перед ним на колени и почувствовать его ртом, но этим балом правил он, не давая мне простора для действия.

Остро отреагировав на мое, казалось бы, невинное замечание, он решил наказать меня. Конечно, черт возьми, это же Клим Самгин, все телочки при его виде должны принимать коленопреклоненную позу и радоваться любым крохам внимания с его стороны, а секс без презерватива принимать за комплимент!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Раньше я никогда не испытывала потребности практиковать анальный секс, разве что любопытство в некоторой степени пару раз в жизни заставило задуматься об этом, поэтому сейчас я совершенно не была подготовлена к подобному вторжению, особенно с учётом немалых габаритов его члена. Казалось, меня пронзили насквозь, как жертвенного ягненка, и сейчас будут жарить, покручивая на вертеле для равномерной прожарки со всех сторон.