Невеста носившая Чёрную Кожу - Саймон Грин

Я пристально посмотрел на него.

— Я же сказал — никаких стриптизёрш.

Алекс ухмыльнулся и перегнулся через стойку.

— Не могу поверить, что ты выбрал меня шафером на своей свадьбе. Мне придётся произнести речь, не так ли..?

— Сьюзи будет рядом с тобой, — заметил я. И да, у неё наверняка где-то при себе будет пистолет.

— Верно подмечено, — сказал Алекс. Тогда я не буду упоминать Дейдру Берчвуд.

— Лучше не надо, — согласился я.

Я взглянул в конец бара, где любимая стервятница Алекса, Агата больше не сидела задумчиво на своём посту. Наконец-то она снесла яйцо. Оно было намного больше, чем может быть яйцо стервятника, и имело глубокий чёрный цвет.

Она сидела на яйце, опираясь на две боковые подушки, и довольно ворковала.

Алекс хихикнул.

— Когда она наконец отложила эту штуку, крики её негодования можно было услышать в самом Лондоне. Она реально была возмущена всем этим беспределом.

— Я никогда раньше не видел чёрных яиц, — сказал я. И уж точно не таких чёрных как это…

Алекс медленно кивнул.

— Если ты подойдешь достаточно близко, то увидишь, что оно наполнено звёздами.

— Появились какие-нибудь идеи, кем был тот самец, который оказался достаточно храбр, чтобы заняться сексом с этим стервятником?

— Я долго размышлял над этим вопросом, — сказал Алекс. Если тебе интересно, есть пул ставок. После некоторых размышлений, я склонен думать, что мой выбор падёт на моего собственного ужасного предка, — Мерлина Сатанинское Отродье. Многие легенды описывают его как оборотня.

— Но… он мёртв уже много веков!

— Это не помешало ему переспать с моей бывшей женой.

— Все эти годы на Тёмной Стороне, и я до сих пор не могу поверить, к чему в конечном итоге могут привести некоторые разговоры.

Алекс задумчиво смотрел на меня, опустив свои стильные очки, чтобы посмотреть на меня поверх них.

— Серьёзно, Джон. Почему я? Почему ты выбрал меня шафером?

— Ты мой самый старый друг, — сказал я. И, иногда, мой самый преданный недоброжелатель. И всё, что между этим. Кто ещё пережил всё то, через что мы прошли? Кто ещё видел то, что видели мы? Мы слышали звон курантов в полночь и смеялись в лицо богам и чудовищам.

— Никто не знает тех бед, через которые мы прошли… Разве не в этом суть шафера? Кроме того, я был шафером на твоей свадьбе.

— И взгляни, что же хорошего из этого получилось, — сказал Алекс. Я бы подал на тебя в суд, если бы у меня были претензии. Но ты прав, именно мне, как твоему старому другу и недоброжелателю, а иногда и юридическому консультанту, предстоит провести вас через грядущие ужасы, когда вы вступите в бурные моря супружества.

— Ты так добр ко мне, Алекс.

— Вы заключили брачный контракт? Скажи, что у тебя есть брачный контракт!

Мне пришлось улыбнуться.

— Мы отлично проводили время, здесь, в этом месте, не так ли, Алекс?

Он уставился на меня.

— Если ты начинаешь плакать так рано на вечеринке, я выдам тебе хорошую оплеуху, и это будет больно.

— Ты совершенно прав, — сказал я. Не знаю, что на меня нашло.

Я прислонился спиной к деревянной стойке и оглядел переполненный зал. На небольшой, приподнятой сцене группа Лео реально вошла в раж. Лео Морн и его группа обеспечивали живую музыку (или, по крайней мере, что-то очень похожее на неё).

Я согласился дать им поиграть из сентиментальных соображений и уже сожалел об этом.

Лео расхаживал взад и вперёд по сцене, периодически становясь в рок-позы, когда выкрикивал слова песни. Тощий, с дикими глазами, в фиолетовых джинсах, с волосатым торсом, он в настоящее время пел песню Уоррена Зевона — “Оборотни Лондона”.

Внизу, перед сценой, Бетти и Люси Колтрейн, вышибалы Алекса, фанатки бодибилдинга, дико танцевали, приправляя это действо эротизмом — передавая стебель розы изо рта в рот.

Гламурный Энн-Маргрет из “Дивы” — Лас-Вегас, бурно танцевал на столешнице, вместе с госпожой Судьбы, костюмированной авантюристкой — трансвеститом Тёмной Стороны.

Они отлично танцевали, размахивая руками и отбивая ритм ногами в такт музыке, в то время как их каблуки-шпильки создавали настоящий хаос на деревянной столешнице.

Лео Морн допел свою песню, его музыканты прекратили играть, прозвучало несколько отрывистых аплодисментов, или, возможно они демонстрировали, как они рады, что это прекратилось.

Лео оскалил зубы и несколько раз вызывающе рыкнул, спрыгнул со сцены, и ссутулившись присоединился ко мне в баре. На сцене он вспотел, и от него исходил запах большой собаки, которую недавно выгуливали.

Алекс набулькал водку с омелой, и Лео жадно выпил.

— Хорошо, — сказал я. Укушенные… Как вы называете группу на этой неделе?

— Второй глаз Одина, — гордо сказал он. Мы перешли на прог-рок. Как бы.

— Только потому, что все другие жанры тебе бы не подошли, — сказал Алекс.

— Наши дела пошли в гору! — сказал Лео. Теперь мне не нужно так часто менять название группы, чтобы убедиться, что они снова нас закажут. Мы выступали под псевдонимом на прошлой неделе, и они сказали, что почти наверняка захотят, чтобы мы вернулись. Когда-нибудь.

Он постучал пустым стаканом по стойке, показывая, что готов выпить ещё, и легко улыбнулся мне.

— Итак! Рыцарь в сером плаще теперь Мужчина! Не ожидал, что это произойдет. Неужели мне придётся изменить свои порочные привычки или, по крайней мере, быть очень осторожным в том, в чём я признаюсь перед тобой?

— Я всегда больше заботился о справедливости, чем о законе, — сказал я.

— Все так говорят, — сказал Лео. Всё, что я знаю, это то, что если я когда-нибудь увижу, как ты направляешься в мою сторону в костюме, котелке и с зонтиком, я отправлюсь к ближайшему горизонту со скоростью, которая поразит тебя.

— Этого никогда не случится, — сказал я. Я могу быть Уокером, но я никогда не уподоблюсь прежнему Уокеру.

— Все они так говорят, — сказал Лео, возвращаясь к своей группе. Один из музыкантов совершил ошибку, спросив о пожеланиях, и из переполненного зала прозвучало несколько ценных советов. Публика в “Странных Парнях” никогда не отличалась остроумием.

— Я пытался договориться с Россиньоль, — сказал я Алексу. В наши дни она ведущая певица во Франции, и я надеялся, что она скажет “да”, как в старые добрые времена. Но похоже у неё есть постоянное место в салоне “Crazy Horse” в Париже, и она не могла уйти.

— Возможно, это и к лучшему. Технически говоря, она никогда не была моей бывшей, но…

— Да, но, — сказал Алекс. Сьюзи никогда не позволяла формальностям мешать ей бурно выражать свои эмоции. Желательно совместив их с крупнокалиберным стволом.