Твое имя — страсть - Тори Файер

В тот же вечер перед заходом солнца на Луг внезапно приехал Стив, пригнав на поводу гнедого по кличке Проныра. Он тоже оценивающе понаблюдал за ездой Моники, одобрил и ворчливо сказал, что боссу Дику давно надо было дать ей лошадь. Теперь, если что понадобится, она спокойно может приехать к ним вниз, а случись что серьезное, если и на лошадь сесть не сможет, так достаточно просто отвязать Проныру. Он непременно вернется на ранчо не хуже почтового голубя.

Солнечные лучи на подоконнике подсказали Монике, что уже не меньше двух часов пополудни.

Он больше не приедет сегодня, и ты это знаешь, сказала она себе. Потому что босс Дик заставляет всех готовиться к балу.

Стив уже был на Лугу рано утром. На рассвете ласками, нежной настойчивостью, он заставил ее тело дрожать как в лихорадке. Затем занялся с ней любовью, заставляя сгорать от страсти и начиная все снова и снова, доводя до безумия, обучая той неоглядной близости, которая отодвигала прочь остальной мир.

От воспоминаний о жарких, любящих, трепетно-нежных поцелуях Стива у Моники задрожали руки. Он заставил ее почувствовать себя обожаемой возлюбленной, богиней.

Дрожащими руками Моника подняла коричневый бумажный пакет, оставленный возле двери. Утром, когда восход темным золотом окрасил загорелую кожу Стива и высветил пламя наслаждения в его глазах, она чуть не отдала ему рубашку. Но хотелось, чтобы в ней не было ни малейшего изъяна, а она еще не успела как следует ее отгладить старинным чугунным утюгом, который отыскала в кладовке хижины. Чтобы отчистить эту старину, понадобилось невероятное терпение и изобретательность. Но дело того стоило. Теперь рубашка была прекрасно выглажена. Обновка радовала глаз.

В десятый раз Моника заверила себя, что босс Дик не рассердится, если она воспользуется его лошадью для поездки на ранчо, не вызванной острой необходимостью. Луг от ее отсутствия не пострадает. Все фотографии и записи в книге сделаны. Конечно, босс Дик поймет… — Хватит уверток, твердо сказала она себе. Стив предупредил, что в ближайшие дни не сможет приехать на Луг, а бал послезавтра. Если я не отдам ему рубашку сегодня, он вообще не сможет меня пригласить.

Моника глубоко вздохнула и с пакетом в руках пошла седлать лошадь.

Эту корову с бельмом на глазу Стив поливал такими словами, от которых покраснели бы скалы. Но корова скалой не была, ему ее было жалко.

— Босс Дик! Вы здесь? — завопил Роджер.

— А где же еще, черт подери! — рявкнул Стив, разозлившись, что ему опять мешают. — Вожусь битый час…

Из-за встреч с Моникой он так запустил дела, что теперь работники ранчо каждые десять минут прибегали к нему за решением вопросов, которые следовало бы утрясти еще несколько недель назад.

— Все с этой глупой коровой? — спросил Роджер.

— Ни черта подобного. Мастерю дурацкую салфетку из бумаги.

Роджер заглянул в стойло, как раз в тот момент, когда далеко не чистый хвост с убийственной точностью хлестнул хозяина по лицу. С неподдельным интересом ковбой выслушал все, что босс Дик думает о коровьих предках, ее привычках и умственном развитии, узнав заодно и о том месте, куда буренка, несомненно, угодит после смерти. Одновременно босс не переставал смазывать многочисленные раны и порезы, которые эта старая дура заработала в упорных попытках протиснуться сквозь колючую проволоку.

— Она, верно, твердо решила уйти с того пастбища, а? — заметил Роджер.

Стив заворчал и в очередной раз приложил к коровьей шкуре тампон.

— Тебе от меня чего-то надо или так просто зубы полощешь?

— Звонила ваша сестра, — быстро сказал Роджер. — Ваш отец приедет, если только у него не будет заседания и он не опоздает на утренний самолет. Вам придется встретить его в городе. С ним едет куча приятелей. Человек восемь, как я понял. Мисс Сандра пыталась его отговорить, но ей это не удалось. Его приезд неотвратим, как смерть и налоги.

Закрыв глаза, Стив едва сдержал желание двинуть под дых ковбою, принесшему плохую новость.

— Замечательно, — процедил он сквозь зубы. — Просто замечательно. — И тут ему пришла мысль, от которой губы растянулись в злорадной усмешке. — Я прямо-таки вижу сияющее личико его любимой крошки, когда до нее дойдет, что танцевальный зал — это просто конюшня…

Роджер весело улыбнулся.

— Да, на это стоит поглядеть. Сколько уже ваш папаша тут не был?

— Десять лет.

— Кой-чего с тех пор изменилось.

— Грязь осталась грязью, и коровьи лепешки все так же липнут к сапогам.

— Босс, это никогда и не изменится. Стив последний раз провел тампоном по правому боку коровы и перешел к левому.

— Она так порезалась, что проще было б довести дело до конца и зажарить старую чертовку на вертеле, — заметил Роджер.

— Мы об нее все зубы обломаем.

Роджер ухмыльнулся. Он знал, что у хозяина к этой одноглазой корове сентиментальная привязанность. Она отелилась самой первой, когда Стив купил ранчо. С тех пор каждый год телилась двойней, причем все телята были на загляденье. Несмотря на уродство коровы, босс Дик считал ее своим счастливым талисманом.

— Я звонил доку Лонгу, — сказал Стив. — Когда он заштопает взбесившегося жеребца у Нельсона, подъедет сюда.

— А что, он опять проломился сквозь забор?

— Хренушки! Сквозь стенку конюшни.

— Господи! Настырный жеребчик.

— Какой-то идиот привязал кобылу с течкой прямо у стенки.

Роджер тихо рассмеялся.

Снаружи кто-то звал босса Дика громкими воплями.

— Пойди глянь, чего надо, — сказал Стив, увертываясь от очередного взмаха коровьего хвоста.

Роджер вышел и почти тут же вернулся.

— Коротышка хочет знать, на какую глубину копать яму под вертелом.

— Что? Он же из Техаса, в конце-то концов!

— Из Оклахомы. Сын биржевого маклера. Но из него вышел неплохой работник. Лучше с лошадьми управляется только Джек.

Стив вздохнул.

— Скажи ему, должна быть такая дырка, чтоб бычок поместился.

Покачав головой, он снова принялся за коровий бок. Но, прежде чем кончил обрабатывать раны, его прерывали еще раз шесть. Похоже, при подготовке к балу, никто не мог обойтись без указаний хозяина.

Наконец Стив выпрямился, расправляя затекшие мышцы на спине, и направился к здоровенной фаянсовой раковине, которую поставил, когда строил коровник. Смыл с себя грязь, потеки лекарства и с тоской подумал о Монике там, на высокогорном Лугу. Но сколько бы мысленно ни менял порядок предстоявших на сегодня дел, не мог выкроить несколько часов, чтобы съездить туда еще раз и заключить ее в объятия.