Рассказы и миниатюры - Амброз Бирс

— Я думаю, юноша, — сказал Хелберсон, — что мы с вами слишком долго дышали утренним воздухом. Это вредно для здоровья, необходимо переменить обстановку. Что вы думаете о поездке в Европу?

— Когда?

— Ну, это безразлично. Полагаю, если мы выедем сегодня в четыре часа, будет еще не поздно.

— Встретимся на пароходе, — ответил Харпер.

Семь лет спустя, в Нью-Йорке, эти же двое сидели, беседуя, на скамье в Медисон-сквере. Какой-то человек, некоторое время незаметно наблюдавший за ними, подошел, приподнял учтиво шляпу, открыв белые как снег волосы, и сказал:

— Прошу простить меня, джентльмены, но тому, кто убил человека тем, что воскрес, лучше всего обменяться с убитым одеждой и при первом удобном случае бежать.

Хелберсон и Харпер обменялись многозначительными взглядами, — эти слова показались им забавными. Хелберсон добродушно посмотрел в глаза незнакомца и ответил:

— Я всегда думал точно так же. Я полностью согласен с вами относительно преимущ…

Он вдруг запнулся и побледнел как смерть. Приоткрыв рот, он глядел на человека. Его охватила дрожь.

— Ого! — сказал незнакомец. — Я вижу, вы нездоровы, доктор. Если вы не можете вылечить себя сами, я уверен, доктор Харпер поможет вам. — Кто вы такой, черт вас побери? — грубо спросил Харпер. Незнакомец подошел поближе и, наклонившись, сказал шепотом: — Иногда я называю себя Джеретом, но вам ради старинной дружбы, скажу правду: я доктор Уильям Мэнчер. Эти слова заставили Харпера вскочить.

— Мэнчер! — воскликнул он, а Хелберсон добавил: — Клянусь, так оно и есть!

— Да, — неопределенно улыбаясь, сказал незнакомец, — несомненно, так оно и есть.

Он запнулся, как будто пытаясь что-то вспомнить, затем начал напевать модную песенку. Он, по-видимому, забыл об их присутствии.

— Послушайте, Мэнчер, — сказал старший, — расскажите же, что случилось той ночью — с Джеретом, помните?

— Ах да, с Джеретом, — ответил тот. — Странно, что я вам не рассказал — я так часто рассказываю это. Видите ли, я подслушал, когда он говорил сам с собой, и понял, что он здорово напуган. И я не мог справиться с искушением воскреснуть и подурачиться, право, не мог. Вот я и воскрес, но я никак не думал, что он примет это всерьез, — никак не думал. А потом — поменяться с ним местами было нелегким делом, а потом — вы меня не выпускали, черт вас возьми!

Последние слова были произнесены с непередаваемой свирепостью. Друзья в испуге отступили.

— Мы? Но… но… — Хелберсон заикался, совершенно потеряв самообладание. — При чем тут мы?

— Разве вы не доктора Хелборн и Шарпер?[6] — спросил человек, смеясь.

— Действительно, моя фамилия Хелберсон, а этого джентльмена зовут Харпер, — ответил первый, немного успокоенный смехом Мэнчера. — Но мы уже не врачи, мы, мы… а, черт побери, мы — игроки, старина.

И это была правда.

— Прекрасная профессия, прекрасная. Кстати, надеюсь, Шарпер, как честный игрок, заплатил за Джерета? Очень хорошая, почтенная профессия, — задумчиво повторил он, с рассеянным видом отходя от них, — но я держусь прежней. Я — главный врач блумингдейлского сумасшедшего дома. Мне поручено смотреть за надзирателем.

ВСАДНИК В НЕБЕ

1

В солнечный осенний день 1861 года в зарослях лавровых деревьев, у обочины одной из дорог западной Виргинии, лежал солдат. Он лежал на животе, вытянувшись во весь рост, положив голову на согнутую левую руку. Правая рука была выкинута вперед, в ней он держал винтовку. Если бы не его поза и не чуть заметное ритмичное колебание сдвинутого за спину патронташа, его можно было бы принять за мертвого, — но на самом деле он просто спал на посту. Однако если бы его застали за этим занятием, то очень скоро он стал бы мертвым, ибо такой проступок, по закону и справедливости, карается смертью.

Лавровая рощица, где спал этот преступник, росла у поворота дороги; до этого места дорога, неуклонно поднимавшаяся в гору, устремлялась на юг, здесь же она круто сворачивала на запад и огибала вершину горы — ярдов через сто она опять поворачивала на юг и бежала, виляя вниз, через лес.

Там, где дорога делала второй поворот, над ней нависала большая плоская скала, слегка выдававшаяся на север и обращенная к низине, откуда начинала свой подъем эта дорога. Скала эта накрывала высокий утес; камень, брошенный с вершины этого утеса, упал бы прямо вниз, на верхушки высоких сосен, пролетев расстояние в тысячу ярдов. Солдат же лежал на другом уступе этого самого утеса. Если бы он не спал, его взору представился бы не только короткий отрезок дороги и нависавшая над ней скала, но и весь утес под ней. По всей вероятности, от такого вида у него закружилась бы голова.

Местность была лесистая, и только в глубине долины, в северном направлении виднелся небольшой луг, по которому протекала речка, чуть видимая с опушки. Издалека казалось, что луг этот не превышает размерами обычный приусадебный, двор, на самом же деле он простирался на несколько акров. Луг покрывала сочная зеленая трава, куда более яркая, нежели обступивший его со всех сторон лес. Вдали за этой долиной громоздился целый ряд гигантских утесов, подобных тому, с которого нам открывается вид на эту первобытную картину и по которому дорога взбегала вверх к самой вершине. Отсюда с наблюдательного пункта на вершине утеса казалось, что долина замкнута с всех сторон, и на ум невольно приходила мысль — каким образом дорога, нашедшая себе выход из долины, нашла в нее вход, откуда течет и куда убегает речка, разрезавшая надвое лежавшую далеко внизу долину.

Как бы дика и непроходима ни была какая-нибудь местность, люди все равно превратят ее в театр военных действий. В лесу, на дне этой военной мышеловки, где полсотни солдат, охраняющих выходы, могли бы взять измором и принудить к сдаче целую армию, скрывались пять полков федеральной пехоты. Форсированным маршем шли они целые сутки без остановки и теперь расположились на отдых. Как только стемнеет, они снова выступят в поход, поднимутся на кручу, туда, где спал сейчас их вероломный часовой, и, спустившись по другому склону горы, обрушатся на лагерь врага в полночь. Они рассчитывали напасть неожиданно, с тыла, так как именно в тыл вела эта дорога. Они знали, что в случае неудачи окажутся в чрезвычайно трудном положении. знали они и то, что, если благодаря какой-нибудь случайности или бдительности врага передвижение их будет обнаружено, на удачу им рассчитывать нечего.

2

Спавший среди лавровых деревьев часовой был уроженец штата Виргиния, молодой человек по имени Картер Дрюз. Единственный сын состоятельных родителей, он получил хорошее воспитание и образование и привык пользоваться всеми благами жизни, какие только доступны человеку, обладающему богатством и утонченным вкусом. Дом его отца находился всего в нескольких милях от того места, где он сейчас лежал.