Холод Малиогонта - Андрей Щупов

Федор Фомич не заметил, как привалился спиной к гофрированной поверхности перехода. Злое электричество пропитало воздух, ладони вспотели, покрывшись липким жаром. "Сейчас рухну в обморок", - обречено подумал он. Колени предательски дрогнули, возникло жуткое желание прилечь. Прямо здесь и прямо сейчас. Федору Фомичу ничего не оставалось, как ругнуть последними словами свое розовато-ухоженное детство, генеалогию, одарившую его столь уязвимой нервной системой.

- Вы ничего не слышите? - Марковский придвинулся вплотную. - Будто что-то скребет по стенам...

Жестом приговоренного к эшафоту Федор Фомич вытер ладони о брюки. Слушать было страшно, но он все же заставил себя прислушаться и тоже уловил скребущие звуки. Цокот колес о рельсовую колею представлял собой лишь часть целого. Слушающий да услышит. У него вдруг возникло видение вагона, продирающегося сквозь кустистые заросли. Там, за окнами, что-то звонко потрескивало, оснащенные шипами ветви царапали обшивку, сдирая зеленую краску, оставляя на бокам пассажирского состава безобразные борозды. Так, по крайней мере, моделировалось происходящее. В сознании видение укладывалось с трудом, но вообразить другое он был не в силах. Разве что предположить, будто вагон облеплен сверху до низу когтистыми существами, скажем, кошками или крысами, но поезд - в конце концов - не ломоть хлеба или сыра. Чем мог привлечь этих тварей безликий металл?.. Неожиданно Федор Фомич ощутил, что эластичная гармонь за его спиной медленно прогибается. Словно кто-то приваливается к вагонам грузным туловищем. Какой-нибудь космический слон или диплодок из юрских времен. Отскочив от ожившей стены, Федор Фомич сбивчиво заговорил.

- Анатолий Иванович! Там что-то есть! Я только что почувствовал!

Настороженно протянув руку, Марковский коснулся прогнувшегося гофра. Мерзкий холодок вторично окутал сердце. Эскадроном мыслишек паника ворвалась в мозг, размахивая шашками, по-звериному подвывая. Ребристая стена и впрямь прогибалась. Марковский судорожно сглотнул. В этой медлительной неукротимости угадывалась та же мощь, что утянула минуту назад бечеву. Возможно, великаноподобное НЕЧТО испытывало на прочность поездную кожуру? Отдернув руку, Марковский потянул Федора Фомича в тамбур.

- Оно может пробраться и сюда!

- Но что это?!

- Не знаю, - Марковский захлопнул лязгнувшую дверь, навалился на нее плечом. - Ключ!.. Надо было взять у официантов ключ!

- Кто мог предвидеть такое?

- Да, вы правы... Черт! Следовало ограничиться одной группой. Павел Константинович с этим Семеном - они же ничего не знают!

- Возможно, они уже вернулись?

- Хорошо бы, - Марковский взял Федора Фомича за локоть и зашагал по коридору.

- А если воспользоваться стоп-краном?

- Стоп-краном? Зачем?

Федор Фомич безмолвно открыл и закрыл рот. Он ляпнул первое, что пришло на ум.

- Вы хотите застрять здесь навечно? - Марковский остановился. Погодите-ка!.. - ему почудилось, что в одном из купе оживленно переговариваются. Нащупав выпуклый куб замка, он дернул скользкую рукоять. Голоса немедленно смолкли, дверь не поддавалась. Постучав костяшками пальцев, Марковский прижался к пластиковому покрытию ухом. Ответом ему была тишина.

- По-моему, там никого, - неуверенно шепнул Федор Фомич.

Марковский буркнул неразборчивое ругательство. Еще раз требовательно постучал.

- И пес с ними! Не хотят, не надо, - он хрипло откашлялся. - Как бы то ни было, мы возвращаемся. Нам есть что обсудить.

- Вы имеете в виду...

- Я имею в виду тварей, облепивших состав. А, может быть, не тварей, а тварь. Это во-первых, а во-вторых, мы узнали кое-что еще. Поезд движется не по тоннелю. Рельсы и шпалы - такая же фикция, как эта мгла.

10

Три таблетки феназепама сна не приблизили. Мозг окутало вязким дурманом, а тело продолжало беспрерывно ворочаться. Под окнами кто-то заунывно выкрикивал одно то же, вызывая какого-то Кима. Чертов Ким не откликался, и у Александра Евгеньевича стало появляться подозрение, что кричать будут всю ночь. А потом вдруг вспомнилось, что он забыл перед сном почистить зубы. Пришлось снова вставать и шлепать босиком по холодному полу. В ванной щетки не оказалось, зато в прихожей, под вешалкой, он обнаружил большой кованный сундук. Стоило открыть крышку, как из дремучих недр выкатилось золотистое облако моли. Лицо следователя опалило огнем. С криком он прикрыл глаза. Стены прихожей, клетчатый пол - все завертелось в головокружительном танце.

Должно быть, сознание оставило его на некоторое время, потому что, открыв глаза вторично, прихожей он больше не увидел. Александр очутился в больнице, в комнатке без окон. Марлевая ширма отгораживала дальний угол, и там, за этой ширмой, шумела вода, зловеще побрякивали инструменты. Человек, перебирающий инструментарий, вполголоса напевал "Ландыши". В некоторых местах слова он заменял свистом.

- Будь паинькой, Сашок, - чья-то рука сжала его бицепс. Вздрогнув, Александр повернул голову и увидел Димку Губина.

- Дмитрий? - он попытался встать. - Что со мной стряслось? Где мы? В больнице?

- Тшшш... - Губин прижал к губам палец.

- О! Наш пациент приходит в себя! - из-за ширмы вынырнул огромного роста мужчина в белой шапочке и в халате. - Как самочувствие? Сердечко с кишочками не бо-бо?

- Все хорошо, только... - Александр вопросительно глянул на Дмитрия. - Я не совсем понимаю, почему я здесь?

- Не волнуйтесь, - голос доктора звучал елейно. - Все, что от вас требуется, это чуточку терпения. К сожалению, наркозом мы не пользуемся, а наша анестезия несколько своеобразна, но на вкус и цвет попутчиков нет, так, кажется, говорится? - он громко рассмеялся.

- Все пройдет быстро, Сашок, - Дмитрий продолжал держать его за руку. Совершенно неожиданно Александр обнаружил что полностью раздет, а кушетка, на которой он лежит, и не кушетка даже, а самый настоящий хирургический стол.

- Какой наркоз? О чем вы говорите? - он вновь попытался освободиться, но хватка приятеля оказалась жесткой. - Что вам от меня нужно?

Глаза Дмитрия блеснули желтым огнем. Только сейчас следователь рассмотрел, что зрачки у него не круглые, а по-кошачьи - щелочками.

- Все в порядке, док, - изменившимся голосом произнес лжеприятель. Александр Евгеньевич готов к операции.

- К какой операции? Ничего я не готов! - предчувствие недоброго переросло в уверенность. Александр рванулся.

- Прыткое создание! - сильной рукой доктор прижал пациента к столу. В воздухе сверкнул скальпель. - А всего-то и нужно, что чуточку терпения! Если вы не будете дергаться, я пережму вам сонную артерию, и все пройдет значительно легче.

- Нет!..

- На нет и суда нет. Вам же, чертям, добра желаешь - жалеешь, не трогаешь. Так хоть бы одна душа спасибо сказала! Нет, они, стервецы, в номера ломятся, любопытство проявляют...