Дети лагерей смерти. Рожденные выжить - Венди Холден

После смерти сына Анка страдала от тяжелого приступа желтухи и чуть не умерла. Ее поместили в карантин, где Бернд не мог ее навещать. Однажды он где-то нашел цветок и принес, чтобы показать Анке через окно. Девушка оценила романтический жест, но позже рассказывала, что была настолько голодна, что лучше бы он принес хлеба. В конце концов, она поправилась и воссоединилась с любимым мужем.

В последующие месяцы, пока союзные войска отвоевывали Европу, в Терезин начали привозить датских евреев. Представители Дании и сотрудники Красного Креста начали спрашивать нацистов, куда те дели 5 000 датчан, и разведывать слухи о массовом истреблении евреев. Среди всех европейских наций датчане единственные выразили категорический протест подобному отношению к евреям и смогли спрятать в безопасных местах сограждан. Те, кого спрятать не успели, были под присмотром Дании, и с ними нацисты вынуждены были обращаться иначе.

С целью устранения шумихи немцы согласились на посещение Терезина представителями Красного Креста и некоторыми должностными лицами Дании, но для этого они превратили город в «показательный» гитлеровский лагерь. Чтобы очистить гетто, более 5 000 евреев было направлено на восток в мае 1944 года, и в числе этих людей были сироты и больные. За ними отправились еще 7 500 человек. Всех изможденных и больных спрятали за пределами лагеря.

Комендант распланировал маршрут, по которому пройдут делегаты Красного Креста, и отдал приказ облагородить пространство по этому маршруту, а улицам дали приятные названия, вроде «Озерной». В ходе операции по украшению города был выложен свежий дерн, высажены розы и расставлены парковые скамейки. Здания покрасили, навесили бессмысленные таблички «Школа» и «Библиотека». На подоконниках расставили цветы, на игровых площадках установили карусели и небольшую сцену, быстро организовали общинный центр и спортивную площадку. Предназначенные для посещения бараки украсили, на улицах «открыли» магазинчики, в которых «продавались» вещи, изъятые у заключенных.

Под страхом смерти заключенные репетировали, что они должны делать, где быть и как себя вести. Им приказали одеться в свои лучшие вещи и вымыться. Поставки овощей и свежеиспеченного хлеба были строго отрепетированы и расписаны по минутам. Красный Крест прибыл 23 июня 1944 года.

Министерство пропаганды Третьего рейха под предводительством Йозефа Геббельса записывало на кинопленку этот шестичасовой визит, и позже эти кадры добавили к другим постановочным картинам, которые составили фильм «Фюрер дарит евреям город». Среди тщательно отобранных сцен, наложенных на мелодию Оффенбаха «Инфернальный галоп», ассоциируемую с парижским канканом, были счастливые, красивые молодые люди, работающие в кузницах, гончарных мастерских и художественных студиях. Они были изображены за шитьем, плотницкими работами, после чего, взявшись за руки, возвращались в гетто, где проводили свой досуг за чтением, вязанием, игрой в карты, посещали концерты и лекции. В фильм были врезаны сцены футбольного матча, пожилой пары, разговаривающей на парковой скамейке, и загорелых детей, с удовольствием поедающих хлеб с маслом (который они увидели впервые за несколько лет).

Ради шутки общественные душевые были показаны с тщательно намыливающими себя мужчинами. Показывали взрослых и детей, поливающих овощи в личном огороде коменданта. Анка и Бернд участвовали в постановке «венской кофейни», они должны были улыбаться в камеру и потягивать маслянистую воду, которую им подала улыбающаяся официантка в накрахмаленном переднике. Кадрами исторического значения стала сцена, в которой представители Красного Креста и офицеры СС наслаждаются хоровым исполнением «Реквиема» Верди.

Каждый заключенный гетто молился, чтобы посетители заглянули за кулисы этого фарса, задали каверзный вопрос или свернули с намеченного маршрута. Но этому не суждено было случиться. Посещение делегации стало нацистским триумфом. Доктор Морис Россель, глава интернациональной делегации Красного Креста, констатировал в официальном заявлении, что «никто из приехавших сюда более не будет депортирован». По сути, нацистам было оформлено алиби против всех массовых убийств, когда Россель и его коллеги сочли еврейские поселения «относительно хорошими» и даже «удобными», насмотревшись на пледы и коврики. Они заявили, что в гетто есть вся необходимая еда и одежда, почта и культурные учреждения «величайшей образовательной ценности». В заключение он сказал: «Мы были чрезвычайно рады обнаружить, что гетто живет жизнью обычного города. Мы готовились к худшему». По его словам, этот отчет должен стать «облегчением для многих».

Заключенные не слышали отчета Красного Креста и все еще надеялись, что внешний мир узнает об их страданиях и придет на помощь. Несмотря на все украшательство, делегаты должны были заметить, что это все еще место заключения величиной в квадратный километр, оторванное от мира.

После отъезда делегатов все выстроенное и красивое было демонтировано, отобрано и сломано. Терезин и его обитатели вернулись к жизни обездоленных, и даже дневной рацион был урезан на две недели в качестве расплаты за все удовольствия, полученные в предыдущие дни. Улыбающиеся дети, изображенные на деревянных лошадях или во время театральных выступлений, были в числе 5 000 новых депортированных в Аушвиц спустя несколько дней после записи фильма. С ними были руководитель хора Рафаэль Шехтер и режиссер пропагандистского еврейского кино, друг Анки, Карел Анчерль с семьей. Шехтер, чья музыка несла надежду тысячам людей и была последней музыкой в жизни, пережил три лагеря и теперь был убит. Анчерль выжил, в отличие от своей жены и детей.

Чешская полиция, охранявшая Терезин, старалась выведать любую информацию и донесла заключенным, что союзные войска высадились в Нормандии и теперь идут через Францию. «Новости разлетелись по городу, и мы решили, что наконец пришла победа. Мы говорили друг другу, что через месяц будем дома». Обдумав все, Анка и Бернд снова решили попробовать завести ребенка – «такого же сумасшедшего, как и мы». «Первая беременность не была запланирована, но это случилось. Вторая была обдумана. Мы находились здесь уже три года, сколько это еще может продолжаться?» Анка рассчитывала, что если они вернутся в Прагу с ребенком, то как-нибудь обязательно устроятся, а если нет, то придется ждать, пока они найдут работу, появятся деньги, и станет слишком поздно.

Из-за непрекращающихся транспортировок на восток мансарды в момент опустели, и Берн построил там тайную комнату, которую они между собой звали «сеновал», где они могли уединиться. Подобные «уютные местечки» стали частым явлением в гетто. Позже Бернд превратил мансарду в небольшую комнату, где они могли полноценно жить вдвоем.