Сталин: биография вождя - Арсен Мартиросян

Никакого парадокса тут нет. Загадки тем более. Соглашаясь с одной частью стратегических целей заговора Троцкого, в том числе и его военной составляющей, Запад физически не мог согласиться с другой их частью. Да, сердцу Запада было мило наглое и циничное стремление Троцкого к захвату власти в целях разрушения и уничтожения России. Да, Западу чрезвычайно импонировало стремление "беса мировой революции" свергнуть и ликвидировать не только самого Сталина, но и его курс на строительство социализма, полную демократизацию внутриполитической жизни в СССР и проведение внутренней и внешней политики СССР только исходя из его коренных национальных интересов. Но Запад не устраивал сам Троцкий, причем именно же как "бес мировой революции". Его неиссякаемый крайний радикализм в вопросе о так называемой мировой революции и роли России в ней как "вязанки хвороста" для костра на Западе откровенно пугал и мешал Западу. Естественно, что в такой позиции Запада не было даже тени намека на какое-либо русофильство и уж тем более со-ветофильство. Просто как истинный "бес мировой революции" он действительно стал мешать Западу в достижении его новых «старых» глобальных целей. Запад же один раз уже изрядно обжегся на игре с "гением мирового пролетариата" — В.И. Лениным, — и потому вовсе не собирался второй раз наступать на те же грабли. Как увидим из дальнейшего анализа, те же Штаты списали его со счетов уже в конце 1920-х гг., хотя и позволяли ему активничать, играя на нервах Сталина. Но это была уже "лебединая песня" пресловутого «беса» — бегать ему оставалось совсем немного.

На Западе, естественно, все прекрасно услышали и поняли как надо. И едва только в конце января 1925 г. фальшивка Истмэна/Троцкого/ Крупской вышла из печати, так тут же последовала и соответствующая реакция и главного «смотрящего» за организацией второй по счету в XX столетии Второй мировой войны — Лондона. 20 февраля 1925 г. под грифом секретно появился печально знаменитый меморандум министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена, имевший название "Британская политика в отношении европейской ситуации".

Именно с этого меморандума и началось непосредственное движение к пресловутым Локарнским соглашениям 1925 г. — к этому "Мюнхену-1", потому что именно тогда на свободу был выпущен "дух войны", сиречь «дух» Второй мировой войны.[24] Как и накануне Первой мировой войной, еще в проекте Локарнские соглашения создавали видимость безопасности западных границ Германии — в тот момент буржуазно-демократической Веймарской республики, — но полностью оставляли нерешенным вопрос о ее восточных границах. Точно так же впоследствии будет проделано и во время "Мюнхена-2" образца 1938 г. Именно это обстоятельство и открывало дорогу войне Германии за пересмотр ее восточных границ, которые преднамеренно и злоумышленно были оскоплены еще Версальским «мирным» договором.

В части, касающейся России, в меморандуме говорилось: "Россия. Европа теперь разделена на три главных элемента, а именно: победители, побежденные и Россия. Русская проблема, которая остается острейшей постоянной опасностью, может быть поставлена только как проблема; невозможно предвидеть, какие последствияг для будущей стабилизации Европы будет иметь развал России. Верно, с одной стороны, что чувство неуверенности, которое испытывает организация новой Западной Европы, в немалой степени вызвано исчезновением России как державы, ответственной перед концертом европейских государств. С другой стороны, русская проблема является для настоящего момента скорее азиатской, чем европейской;[25] завтра Россия может снова решительно фигурировать как фактор в балансе континентальных сил, но сегодня она, как грозовая туча на восточном горизонте Европы — угрожающая, непонятная, но теперь еще и обособленная. Россия не является поэтому фактором стабильности; она предстает в действительности наиболее опасной из всех неожиданностей, неизвестностей и независимо от России, а может быть даже из-за России, должна создаваться "политика безопасности"".

Короче говоря, именно из-за России и должна была создаваться новая "политика безопасности", что в переводе с английского дипломатического языка на нормальный человеческий язык означает — "дух войны" должен быть выпущен именно же против России! Но чем же СССР мог тогда угрожать тому же Западу, в том числе и Великобритании, если у него и армии-то в тот момент нормальной не было?! К моменту написания этого пассажа она была сокращена в 10 раз и составляла всего 500 с лишним тыс. человек. Не говоря уже об официальном отказе от курса на мировую революцию. А только тем, что революция и впрямь пошла не запланированным Западом путем! Ведь в конечном-то итоге ничего, кроме одномоментного финансово-экономического грабежа России, не получилось! Ни по "плану Марбурга", ни по "плану Уэллса—Рассела"! Получилось совсем иное, что многие десятилетия спустя патриарх "изящного русофобства" американской дипломатии — Генри Киссинджер назвал следующим образом: "Невзирая на революционную риторику, в конце концов, преобладающей целью советской внешней политики стал вырисовываться национальный интерес…".[26] И черт с ним, с Киссинджером, что этот вывод он завершил традиционным для западника антисоветским выпадом — "… поднятый до уровня социалистической прописной истины". Куда важней им же осуществленная констатация того факта, что уже в начале 1920-х гг. "советская политика сделала окончательный шаг в сторону возврата к более традиционной политике в отношении Запада".[27]

В тексте меморандума О. Чемберлена не был использован даже термин "большевизм". Будущий лауреат Нобелевской премии мира за разжигание первых искр Второй мировой войны, министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен, чья подпись «украшала» этот меморандум, оперировал даже не географическим по смыслу понятием «Россия», а сугубо геополитическим, особенно же когда говорил о том, что это проблема не европейская, а азиатская — налицо были сугубо геополитические соображения Великобритании. Выводы меморандума Остин Чемберлен завершал предложением о необходимости создания "новой Антанты между Британской империей и Францией", а также о том, что в своем расширенном составе — в лице Англии, Франции и Бельгии — "сердечное согласие" могло бы подразумевать и подключение к нему Германии. В секретном письме от 2 марта 1925 г. на имя французского правительства О. Чембер-лен прямо указал на необходимость включения Германии в англо-французскую группировку, ясно указав, что проектируемое соглашение предусматривает направление планируемой агрессии Германии против СССР.