Найти то... - Дия Гарина

– Черт! Их не меньше десятка! А, чтоб вас ………..! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Угу, – подтвердил Краснов, восхищенно взирая на своего сенсея, – А материться так ты меня тоже научишь?

– А материться, ты и сам научишься, когда они нам почки поотшибают, – мрачно предрек я.

– Нет уж, дорогой сенсей, такого я допустить не могу. Сам говорил, нельзя тебе попадаться…

И Сергей, решительно отстранив меня, перебежал к соседнему забору. Дождавшись момента, когда топот послышался угрожающе близко, он одним движением взлетел на него, а когда показались затянутые черными масками ОМОНовцы, сделал вид, будто из последних сил переваливается в чей-то огород.

Радостно взвыв, парни в камуфляже бросились штурмовать жалобно затрещавшие доски, а я, стянул с себя рубашку и, соорудив из нее с помощью перочинного ножа вполне приличную бандану, нарезал дырки в джинсах (благо имел счастье наблюдать, как это неоднократно проделывал мой Денис) и нетвердой походкой двинулся в обратную сторону. Ах, да, еще серьгу соорудил из кольца для ключей. Представляю, что подумали бы все мои знакомые, попадись они мне на пути, но зато ни одна зараза не признала бы в обкуренном рокере человека, только что спешно покинувшего место предотвращенного террористического акта.

Бинт! Свидетели могли запомнить мою перевязанную руку. Уже срывая повязку, я обратил внимание, что совершенно не чувствую боли, а ведь я не пожалел силушки для своего коронного апперкота. И едва я избавился от бинта, как сразу же обратил внимание на ампутированный палец, точнее на то место, где он когда-то произрастал. Рана почти затянулась! Н-да, все страньше и страньше. Никогда не подозревал в себе таких способностей к регенерации. Может еще и сам палец отрастет? Но тут мне стало не до шуток, потому, что, завернув за очередной сарай, я увидел, как защитники порядка сразу несколькими "демократизаторами" обрабатывают прижатого к земле Сергея. Но он все же умудрился отвернуться, что бы случайно не выдать меня взглядом, а я… А я на негнущихся ногах прошел мимо, в который раз повторяя про себя "Так надо. Так надо. Тебе нельзя попадаться сейчас. Иначе… А Сергея они отпустят. Разберутся и отпустят. Пусть только попробуют не отпустить!". Только почему-то помогало такое самовнушение из рук вон плохо.

Когда я уже почти скрылся за ближайшим поворотом, навстречу вылетел "УАЗик", в который через несколько минут загрузили избитого и скованного наручниками Краснова. Да, ему не "браслеты" на руки, а "Звезду героя" на грудь цеплять надо за десятки спасенных жизней. Узнаю тебя Россия-матушка! Промчавшийся обратно "УАЗик" обдал меня облаком пыли, от которой в глазах предательски защипало. Или пыль тут совсем не причем?

Я сидел в кабинете Макарова и выкладывал ему всю подноготную, изредка смачивая пересохшее горло огненной сорокоградусной водой.

– Саш, у тебя ведь в ФСБ кто-то есть… Похлопочи за Серегу. Места себе не найду пока он там за меня отдувается…

– О других печется, а сам в бутылку лезет, – указательный палец Макарова скользнул по горлышку злодейки с наклейкой, – Тебе со своими делами в ЧК идти надо, а не Бэтмена из себя корчить. Если боишься огласки, так я тебе устрою милую встречу на нейтральной территории…

– Спасибо за заботу, но пошел ты на фиг! Не могу я так рисковать. Слишком хорошо они осведомлены обо всех моих шагах…

– Упрямый осел! – чокнулся со мной Макаров, – не желаешь профессиональной помощи, так хоть тезку моего возьми.

И, вытащив из-за пояса новенький "Макаров", бросил его на стол. Я задумался. Нет, оружие мне пока не понадобиться… Мои оппоненты – серьезные ребята, и я с убогим "Макаровым" против них, что беззубый щенок против голодной волчьей стаи.

– Спасибо за заботу, Саша, Но я бы лучше разжился чем-нибудь из шпионского арсенала. Например, бесшумным усыпляющим оружием…

– Ого! Ну, у тебя и запросы! А меч-кладенец и сапоги скороходы тебе не требуются? Зачем так все усложнять?

– Затем. Для того чтобы освободить сына с помощью обыкновенного оружия мне понадобиться взвод. У меня его, как ты понимаешь, нет: клубники наши разъехались, Сергей в кутузке сидит, а ты, Саша при всем уважении, на костылях не много навоюешь. Кроме того, я не хочу никого подставлять. Игорь Семенов пока нужен им живой и невредимый. Так что в случае провала операции "по освобождению заложника" лично мне ничего страшного не грозит.

– Не грозит. Если только прежде чем стрелять они вежливо поинтересуются, как твоё фамилиё. А также имя и отчество…

– Возможно, ты прав, – задумчиво протянул я – и тем не менее. Сможешь достать что-то подобное?

– Там видно будет, – проворчал Макаров, в очередной раз убедившись в моем ослином упрямстве.

Мы еще немного с ним посидели в тяжелом мужском молчании, ликвидируя водку как класс, и я, натянув на себя одну из запасных футболок, хранящихся в раздевалке, дабы не привлекать внимания горожан своим нестандартным видом, покинул гостеприимного Макарова. Чтобы на править свои стопы… Угадайте, куда?

– Ничего не понимаю! – Ирина уже наверное в тридцать третий раз внимательно рассматривала мои руки, – Этого просто не может быть! Практически полное заживление… За одну ночь! Ты – уникум, Игорь…

– Уникум, уникум, – закивал я, – Только, пожалуйста, не сдавай меня в поликлинику для опытов.

– В поликлинику не сдам, а вот сама с удовольствием поставлю на тебе пару экспериментов…

Ее горячее дыхание обожгло мою щеку. Н-да. Совсем неплохое начало для научных изысканий. Но мне-то что прикажете делать? Ведь я Ольгу люблю… Точно, люблю! И если раньше считал себя временно в разводе, потому что кроме улыбающихся лиц на фотографии ничего не напоминало мне о годах супружества, то сейчас… Даже сейчас, Ольга, когда я не знаю в каком районе земного шара тебя искать, ты здесь, со мной: такая легкомысленная и серьезная, податливей глины и тверже корунда, упрямая, непредсказуемая, домашняя, тихая, громкая… Женщина, которая за последний год успела дважды спасти мне жизнь и один раз практически довести до психушки, моя драгоценная половина, обретенная волею судьбы, соединившей нас через тысячу долгих лет. Просто – моя…

Погрузившись в бурное море воспоминаний, я так расчувствовался, что даже не заметил, как мои губы, со знанием дела, ответили на поцелуй Ирэн, а предательницы-руки наполовину разоблачили ее выгибающееся под прикосновениями тело. Ольга, отвернись, это – не я. Честное слово, не я…

Лежа в наспех расправленной кровати, я прижимал к груди огненную голову Ирины и отрешенно созерцал часы с розовой подсветкой. Пять минут девятого. В голове неожиданно всплыла фраза бородатого анекдота: "Порядочные девушки ложатся в постель в восемь часов, чтобы в десять уже быть дома". Вот уж не предполагал, что я – порядочная девушка! Мне ведь действительно нужно вернуться к десяти и ждать звонка "великого и ужасного". За волнениями последних часов, я как-то позабыл, что сегодня мы идем грабить информационный банк. И что я вполне могу не вернуться с этого противозаконного мероприятия.

– Что случилось? – отстранившаяся Ирэн, вопросительно заглянула мне в глаза, – У тебя вдруг сердце так застучало…

– Да все нормально! – попытался я уверить свою обольстительницу, – Просто раздумываю, а не провести ли нам еще один эксперимент?

– Врешь! По глазам вижу, что врешь, – в голосе рыжей чертовки, проклюнулись колючки, – Вы, мужчины, без малейшей причины гордитесь своим интеллектом и логикой, даже не предполагая, сколько информации можно получить с помощью обычной женской чувствительности. А я вот чувствую: с тобой что-то происходит! К тому же, ты так странно посмотрел на часы, как будто тебе жить осталось всего несколько этих самых часов.

– Но, Ир, со мной на самом деле все…

– Ты не любишь, меня… – прислушавшись к своей женской чувствительности, сообщила она мне, и, уткнувшись в подушку, начала тихонько вздрагивать.

Только этого не хватало! И так настроение похоронное, а тут еще плакальщица с левого боку объявилась. Ну, не выношу я женских слез (хорошо, что Ольга не очень этим злоупотребляет… намеренно), горы готов свернуть, лишь бы утихомирить разбушевавшуюся стихию. Вот и сейчас, стремясь предотвратить всемирный потоп, был вынужден посвятить Ирину во все свои перипетии.

Таким образом, в девять двадцать, дав страшную клятву держать Ирэн в курсе, я был со всеми мыслимыми напутствиями препровожден до дверей, и через полчаса мерил шагами пространство своей гостиной в ожидании, не побоюсь этого слова, рокового звонка. Который, как и обещал Андрей, затрезвонил ровно в десять часов.

Как я и предполагал, в трубке зазвучал приветливый голос Валентины. Надо думать, что Андрей уже в пути, то есть в трансе. А дальше повторился процесс подготовки моего еще неопытного тонкого тела к выходу в астрал: я целых полчаса дышал, как кузнечные мехи, чтобы потом, вслушиваясь в тихий убаюкивающий Валечкин голос, снова погрузить сознание в голубое и черное. На этот раз я уже не удивился, когда меня схватили за руку и выдернули в белый плотный туман, в котором ничего не было видно на расстоянии вышеозначенной руки.