Дзэн-буддизм.Уроки мудрости учителей дзэн - Стивен Ходж

Кроме того, Такуан интересовался японской чайной церемонией. Связь между чаем и дзэном восходит к Китаю, где монахи в дзэнских монастырях проводили памятную церемонию выпивания чая перед портретом Первого патриарха Бодхидхармы. Эти китайские церемонии были предельно просты: монахи передавали по кругу одну-единственную чашку, из которой они по очереди отпивали чай. В Японии древнейшие чайные церемонии были богаты ритуалами, которыми наслаждалась придворная знать, но ко времени Такуана началась реакция против такой чрезмерной роскоши. Идеальная форма чайной церемонии основана на принципах, разработанных великим чайным мастером Сен но Рикю (1521—1591). В соответствии с ними она должна проходить в маленькой простой комнате, украшенной одним-единственным цветком в вазе, расположенной в стенной нише, или токономе, возможно, с висевшими за нею образцами каллиграфии. Посуда вроде чайника и чашек выбиралась по принципу их соответствия самым утонченным идеалам простоты и воздержанности. Сосредоточенностью внимания участников и простотой чайной комнаты эта церемония очень похожа на сеанс дзэнской медитации.

Однако более всего Такуан известен в современной Японии своими эссе и письмами, которые он написал по просьбе блестящего мастера фехтования мечом Ягю Мунэмори. Связь между дзэном и боевыми искусствами восходит к раннему периоду Камакуры (1185—1333), когда Эйсай популяризировал учение дзэн-буддизма среди воинской касты (см. главу 12). Сталкиваясь с перспективой неотвратимой гибели, самурай нуждался в том, чтобы сохранить высочайший уровень осознанности, если ему предстояло продолжать бой. Дзэнское понятие не-мысли было привлекательно как способ развить «всестороннее осознание», в котором внимание проникает во все ваше тело и окружающее его пространство, не фиксируясь на каком-либо одном объекте, что позволяет немедленно реагировать на любое изменение ситуации.

Такуан красноречиво описал боевое применение такого состояния сознания:

«Если в то мгновение, когда вы видите меч вашего противника, поднятый для того, чтобы ударить вас, вы думаете о том, чтобы парировать удар своим мечом, ваши действия будут затруднены и вы погибнете».

Вместо этого Такуан советовал воину позволить своему сознанию течь, не привязываясь к мыслям и эмоциям:

 «Даже когда вы видите, как на вас обрушивается меч вашего противника, не фиксируйте на нем ваше внимание и не думайте о том, как приноровиться к стремительности меча вашего противника, чтобы отразить удар — отбросьте всяческие различения и планы!»

Таким образом, чтобы достичь победы в бою, воин не должен сосредоточиваться ни на себе, ни на своем противнике, ему не следует позволить своему телу реагировать без вмешательства концептуального мышления.

Практический урок: Владение Мечом прозрения

Одно из эссе Такуана об искусстве фехтования называется «Тайны неподвижного прозрения». В буддизме махаяны, если вы помните, термин прозрение относится к пониманию истинной природы реальности. Это понимание часто символизируется мечом. Этот Меч прозрения может разрубить путаницу мыслей и негативных эмоций, которые так часто заманивают нас в ловушку.

Мы не часто сталкиваемся со смертельно опасным противником, но во многих повседневных ситуациях наш обычный путаный процесс мышления может вогнать нас в опасное положение. Та же дисциплина для ума и тела, которую Такуан предписывал воинам, может помочь нам в самых разных ситуациях: ведем ли мы автомобиль во время ливня или противостоим потенциальному грабителю. Эта техника, как объяснял Такуан, должна позволить сознанию течь свободно и непринужденно, без сознательного и, следовательно, потенциально ошибочного контроля:

Когда человек не думает: «Куда мне направить сознание?», оно рапространится на все тело и будет двигаться во всех возможных направлениях. Усилия, направленные на то, чтобы сознание не останавливалось на одном месте — это дисциплина. Безостановочность потока сознания — это цель и суть. Никуда не направляйте его — и он будет повсюду. Даже при движении сознания за пределы тела, если оно направляется в каком-то одном направлении, ему будет не хватать девяти остальных. Если ум не ограничивается только одним направлением, он будет направлен на все десять.

Представьте себе, как такая дисциплина ума и тела могла бы помочь вам справиться с потенциальной опасностью. Если при возникновении угрожающей жизни ситуации вы позволяете захлестнуть себя страху или гневу, ваше тело не сможет отреагировать на актуальную ситуацию должным образом. Самым могущественным оружием самозащиты является установка бдительности и внутреннего спокойствия.

Знаменитая история о состязании между фехтовальщиком Ягю Мунэмори и молодым самураем Миямото Мусаси (1584—1645), известным автором «Книги пяти колец», поясняет характер мышления, лежащего в основе дзэнского подхода. Однажды Мусаси вызвал Мунэмори на состязание, чтобы увидеть, чье искусство фехтования лучше. Мусаси окунул меч в ручей и разрубил плывущий лист надвое, как только тот наткнулся на его меч. В свою очередь Ягю Мунэмори тоже окунул меч в ручей, однако в его случае лист обогнул меч и проплыл мимо. Мусаси высокомерно заявил, что его владение мечом было лучше. Мунэмори, обученный дзэнской внимательности, спокойно объяснил, что это не так. Дзэнский воин спасает жизнь, не применяя меча, уклоняясь от атак врагов благодаря своему спокойствию и сосредоточенному духовному присутствию!

17. Банкей Йотаку (1622—1693)

Все вещи растворяются в нерожденном.

К началу XVII века гражданские войны, которые разрывали Японию несколько столетий, закончились, и страна вступила в период политической стабильности. Победивший в войне клан Токугавы переместил столицу в Эдо (современный Токио) и подавлял любое сопротивление, угрожавшее его диктаторскому режиму. Для буддизма жизнь при военной власти принесла смешанные перемены. С одной стороны, монахи могли соблюдать Дхарму в мире и принимать приезжих учителей из-за границы. Монахи, приплывавшие в Японию из Китая в период династии Мин, способствовали возрождению дзэн-буддизма и внесли разнообразие в дзэнские учения и практику. В то же время религиозная деятельность строго контролировалась светскими властями. Репрессии против подающей надежды христианской общины в Японии были типичными проявлениями мрачной подозрительности по отношению к нестандартным взглядам, что, как правило, душило нетрадиционные формы духовности. Именно на таком историческом фоне следует рассматривать жизнь и достижения Банкея Йотаку.

Банкей был сыном не отличавшегося мастерством бывшего самурая, который стал врачом в центральной провинции Харима, вблизи современного Кобе. Когда Банкею исполнилось десять лет, его отец умер и старший брат Банкея стал главой семьи. Подобно своему отцу, брат Банкея был педантичным моралистом, образцом конфуцианских добродетелей. С другой стороны, Банкей был непослушным и неуправляемым озорником. Он не любил учиться в школе. Тем не менее однажды он случайно открыл одну из конфуцианских классических книг «Великое учение», и его сразу же поразила первая строка: «Путь великого учения освещает сияющая добродетель». Что, спрашивал себя Банкей, подразумевается под словом «сияющая», или, как предпочитали некоторые переводчики, «блестящая добродетель»? Хотя Банкею было тогда всего лишь одиннадцать лет, он спрашивал каждого встречного об этом ключевом конфуцианском понятии — и своего школьного учителя, и соседских конфуцианских «знатоков». Но никто не мог объяснить это Банкею удовлетворительно. Разочаровавшись, Банкей отказался вернуться в школу. Он даже пытался покончить с собой, проглотив горсть ядовитых пауков! Изгнанный из родного дома своим суровым братом, Банкей отправился на поиски учителя дзэн-буддизма, так как предполагал, что если кто-то и знает ответ на его вопрос, то это мог быть только такой учитель.

Поскольку в той же местности, где жил Банкей, располагались некоторые дзэнские храмы, какое-то время он учился в храме Чистой земли. Позже он остановился в синтоистском храме, где ознакомился с учениями и ритуалами этой японской формы тантрического буддизма. Хотя Банкей все ещё не был удовлетворен получаемыми ответами, он узнал достаточно много для того, чтобы понять, что ему могла помочь медитативная практика. Теперь шестнадцатилетний Банкей отправился в храм Цуйо-дзи, где попал под опеку дзэнского учителя Умпо Дзэнсё (1572—1653). убедившись наконец, что он нашел свой путь, который приведет его к искомым ответам, Банкей стал монахом под руководством Умпо.