Никогда в жизни - Елена Колчак

Спокойно, Рита, спокойно. Теперь главное — суметь очень тихо повернуть замок и очень быстро выскочить. Руки не слушались. Дверь кухни начала медленно открываться…

— И долго ты собираешься торчать в прихожей? — из кухни появился Никита. В глазах потемнело, я рухнула на стул.

— Кретин, дубина, болван! — мне казалось, что я ору так, что сейчас обвалятся стены, но горло перехватило, и мой крик был скорее похож на шепот.

— Да ты что, Рита, ты и в самом деле напугалась? Ну, прости дурака, я не хотел, просто от плиты отойти не мог, боялся — кофе сбежит.

Убить его, что ли? Мы познакомились, когда единственная моя подруга оказалась прямо посередине весьма неприятной и запутанной истории: с поддельным завещанием, фальшивыми долларами и прочими невероятными прелестями в этом духе. Одна закатанная в пластик стодолларовая купюра — фальшивая, конечно, — до сих пор служит мне книжной закладкой. А майор Ильин Никита свет Игоревич тогда как раз эти доллары и искал. Тоже мне, добрый старый друг! Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие!

— Ну, Рита… — Ильин с совершенно убитым видом бережно довел меня до кухни, усадил в кресло. — Поговорить надо было, я тебя у банка перехватил. Смотрю — домой направляешься, ну, пока ты по магазинам, я сюда, небольшой такой сюрприз. Ты когда замки сменишь?

— С-сюрприз?! С-скотина! — я даже заикаться начала. И, пожалуй, к лучшему. Слова, что вертелись у меня на языке, леди не должна не то что произносить — ей знать-то не положено об их существовании.

— Успокоилась? — Никита разлил по чашкам злополучный кофе, подвинул мне пепельницу.

— Убить бы тебя, да сил нет!

— Значит, успокоилась, можно и побеседовать. Твой материал? — на кухонном столе лежала газета. Развернутая. Так что заголовок «Шаг с обрыва: несчастный случай или УБИЙСТВО?» просто бросался в глаза. А неплохо сверстали, черт побери!

— С чего ты взял? — материал прошел под псевдонимом настолько «левым», что можно было совершенно спокойно прикидываться шлангом: знать ничего не знаю и ведать не ведаю.

— Это ты кому другому скажи. — Ильин отхлебнул кофе. — А ничего получился, невзирая на помехи. Это я про кофе. Хотя и материал тоже вполне. Твой стиль не узнать — надо и впрямь быть полным болваном. Ну, куда тебя опять понесло? Спокойная жизнь надоела? — когда Никита всерьез злится, а когда лишь изображает из себя разъяренного тигра, понять совершенно невозможно, эти его чертовы сине-зеленые глазищи непроницаемы, как то море, чьего они цвета. — Я вот думаю: может, тебя следователю на растерзание отдать? В моем присутствии?

— И чего ты этим хочешь добиться?

— Да мне и самому любопытно, чего от тебя можно в итоге добиться… — задумчиво протянул герр майор, вот только задумчивость эта была какого-то не того сорта, какой может польстить женщине. — Наверняка чего-нибудь интересного… Хотя лучше посадить в бочку и кормить через дырочку.

— А тебе до всего этого какое что? — кинулась я в атаку. — Ты у нас вроде бы экономическими махинациями занимаешься или ориентацию сменил? И вообще там райотдел копается…

— У кого какая ориентация, я тебе потом объясню. Возьму ремень и так надеру, что месяц за компьютер не сядешь, а спать будешь на животе. Глупая девчонка!

— А что я такого сделала, скажи, пожалуйста? Что формалином от тела несло как из пушки — так это первое, на что я внимание обратила. А голову отключать, прости великодушно, пока не научилась. И выяснить, что сей запах означает, можно за десять минут. Думаешь, у меня знакомых медиков нет?

— Много их у тебя слишком, знакомых!

— Ну извини, работа такая, — буркнула я, прикуривая следующую сигарету, хотя предыдущая догорела едва до половины. Никита наблюдал за моими манипуляциями с явным интересом. — И нечего так меня разглядывать. Напугал женщину до полусмерти, чуть инфаркт не устроил.

— У тебя? Инфаркт? Не преувеличивай. Ладно, квиты, фарш обратно не провернешь. Ты мне скажи, с чего бы это ты так распереживалась? Нервы разгулялись?

— Нервы-нервы. И вообще дура. Вчера по собственному идиотизму чуть к праотцам не отправилась, до сих пор в себя прийти не могу.

— Ну-ка, ну-ка? Давай рассказывай.

Если есть на свете человек упрямее меня, так это герр майор Ильин. Выглядеть дурой — приятного мало, но куда деваться? Пришлось вкратце изложить ему историю с приемником.

— Ну, глупость несусветная!

— В голове у тебя глупость несусветная! — рассердился Никита. — Неужели не ясно: зайти в твой коттедж и расшатать шурупы — дело двух минут. Кто угодно мог это сделать. Простенько и действенно. Гарантий, конечно, никаких, но и усилий тоже, просто грех не попытаться.

— Иди ты к черту, у тебя на профессиональной почве уже мания преследования выросла. Кому понадобилось это делать, и главное — зачем?

— Вот и мне интересно — зачем? Ты сама-то можешь поверить в такие совпадения? Что-то, значит, видела или слышала. Вспоминай.

Трудно было не согласиться. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: ничего случайного в этой жизни не бывает. Как гласит народная мудрость, просто так даже прыщ не вскочит. В самом деле, с чего бы этим шурупчикам вздумалось со своих мест выскакивать? И почему именно сейчас? Я задумалась. Чертовски сложно вспоминать всякие пустяки, тем более, когда не знаешь, какой из них тебе нужен. Или хотя бы какого рода.

— С Бардиным я только по работе общаюсь, про это еще миллион людей знает. Да его, по-моему, до самого убийства в пансионате не было, он все время в городе торчал. С Максимом до этого всего я только в спортзале сталкивалась. С Тиной в основном тоже. И вообще, Максим сам ко мне обратился. Со Стрельцовым сегодня первый раз разговаривала, — я еще раз, правда, без особого успеха, попыталась сосредоточиться. — Насколько я понимаю, должно быть нечто, известное только мне… Ну, и еще тому, кто… как это… замешан…

— Очень внятно излагаешь, сразу видно профессионала. Давай думай.

— Да ничего я такого не знаю. Тина почти не бывает на пляже, зато ежедневно не меньше часа занимается на тренажерах. Может, какими-то словами и перебрасывались, но в зале особенно не поговоришь, и потом, мы же там не вдвоем занимаемся, всегда еще кто-то есть. Играет в преферанс. И хорошо, кстати, играет, покойник даже жаловался. Хотя мне днем раньше проиграла. Это имеет значение или как? А на следующий день общалась с Вадимом. Кстати, вот этого, кроме меня, вероятно, никто не видел. Но тоже мне, секрет полишинеля! И так все знают, что они старые приятели.

— О чем разговаривали?

— Да не помню я! Ерунда всякая. По-моему, она пыталась ему для Виктора всучить какой-то компромат на Светлану. А может, мне спросонья показалось.

— Поточнее вспомни, что она сказала.

— Ну… «есть у меня одна штука», кажется так. Потом «может, он Светку наконец выгонит, обнаглела». И еще что-то вроде «только тебе по старой дружбе». По-моему, так.

— Оч-чень интересно. Там же ничего не было. Голубь к своим девицам относился сугубо потребительски. Все серьезное доставалось мадам.

— Сволочи вы все, мужики! А если информация была не постельная, а деловая?

Никита задумался, выкладывая из спичек четырехконечные звезды. Интересно, откуда спички взялись, я отродясь их в доме не держала, а у Ильина зажигалка. Надо же, какая чушь в голову лезет, дались мне эти спички!

— Хм, ничего идея, покупаю.

— Я же говорю — сволочи. При виде такого бюста ни про какие дела вам не думается.

— Ты бы вспомнила поподробнее тот разговор.

— Попытаюсь. Попозже. А охрана на стоянке никого не заметила?

— Ну, знаешь ли, чтобы оставить в такой ситуации машину на стоянке, надо быть абсолютным идиотом. А то в лесу места мало?

Я задумалась. Чего бы у него такого поспрашивать, чтобы свеженького и неизвестного услышать?

— А кто вообще мог? В смысле мотивов…

— О-о! — Никита развел руками. — Кто угодно. Полный букет и мотивов, и возможностей. Любая обиженная девица, любой затюканный должник.

— А тебе сам способ убийства не кажется идиотским?

— Идиотским — нет. В некотором смысле очень разумно. — Никита пожал плечами. — Хотя и странно. Особенно если иметь в виду деловых знакомых, тех, кто в «Прибрежном» не мелькал. Больше похоже на обиженную девицу. — Никита задумался. — Или хотели выдать за несчастный случай…

— Или хотели, чтобы это выглядело местью обиженной девицы. Хотя, по-моему, проще было все-таки пристрелить. По крайней мере, Бардин до такого изыска, как древесный спирт, вряд ли додумался бы. Он мужик простой, как сто баксов. А что насчет главной подозреваемой?

— В смысле?

— Ну как же! Жену обычно убивает муж, мужа — жена.

— Обычно… Если бы еще она что-то от этого приобретала. Ревность? Как-то не вяжется. Да и было бы к чему ревновать — она для него все равно вне конкуренции оставалась. Деньги? Так она ничего не наследует. Или почти ничего.