Ушедшие посмотреть на Речного человека (ЛП) - Триана Кристофер

Но это было неправдой.

И она это знала.

Глава 20

Глаза Пита впали. Синие вены выделялись на бледной коже. Он превратился в пугало прежнего человека, а трубки для кормления только способствовали продлению его самоуничтожения, заставляя получать искусственное питание, из-за которого он ходил в туалет жидкостью несколько раз в день. И всякий раз, когда за ним не наблюдали, он вынимал трубку.

- Мальчик ушел глубоко в себя, - сказал доктор Томпсон маме и папе.

Это был новый психиатр, который специализировался на трудных подростках с расстройствами питания. Посещение обычного терапевта не дало никаких результатов и даже не показало, что именно не так с Питом, поэтому теперь они подбирались к психиатрическим препаратам, когда удавалось заставить Пита их принять.

Мама больше не рыдала. Последние пару месяцев она плакала без остановки. Теперь казалось, что ее резервы иссякли. Она лишь тупо смотрела вдаль, как манекен, пока папа говорил, и Лори хотелось, чтобы мама снова зарыдала. Что угодно было лучше, чем это кататоническое состояние.

- Он вам что-нибудь рассказал? - спросил папа. - Хоть что-нибудь?

Лори уже несколько недель не принуждала Пита к сексу. Во-первых, он был слишком болен, а во-вторых, она испытывала ужасные угрызения совести, не только за то, что сделала с ним, но и за то, что сделала с их сестрой. Казалось несправедливым, что у ее родителей двое детей одновременно находятся в больнице, один выздоравливает после близкого к смерти состояния, а другой танцует со смертью.

Эбби была навсегда искалечена, как душевно, так и физически, но, не осознавая в полной мере всего того, что потеряла в результате падения, она часто пребывала в приподнятом настроении. Дочери, которую они знали и любили, больше не было, но благодаря ее позитиву маме и папе было легче находиться рядом с ней.

Пит, с другой стороны, был заперт под черной тучей, которая, как знала Лори, состояла из стыда и страха, которыми он никогда не делился. Он просто отказался от жизни и заканчивал ее самым мучительным образом для себя и всех, кто его любил. Лори было трудно не ненавидеть его за это, и она задавалась вопросом, испытывают ли ее родители такую же ненависть.

То, что делает Пит - это эгоизм! Он зашел слишком далеко с этой анорексией.

За несколько недель до того, как его положили в больницу, она перестала принуждать его к сексу. Он получил то, что хотел. Она полностью отступила. Почему этого было недостаточно? Почему он должен был продолжать наказывать всю семью, чтобы отомстить ей?

Потому что он младший, еще ребенок. Он всегда получал все поблажки, а Эбби получала всю свободу, в то время как средний ребенок Лори была забыта в этой суматохе.

Она поерзала на жестком пластиковом стуле и скрестила руки. Папа заметил ее недовольство и отлучился от врача. Он достал бумажник и дал ей пять долларов.

- Дорогая, почему бы тебе не спуститься в кафетерий и не купить себе что-нибудь. - Он принужденно улыбнулся, но потом, похоже, одумался. Он протянул ей еще одну пятерку. - Выбери что-нибудь еще в сувенирном магазине.

Лори встала.

- Спасибо, папа.

Она выскользнула из комнаты и шагнула в яркий, залитый светом коридор. Здесь пахло дезинфицирующим средством, рибофлавином, старухами и мочой. Вокруг нее тихо пищали аппараты. Медсестры в синих пижамах не обращали на нее внимания, пока она шла к лифту, думая о журналах, конфетах и безделушках, которые она присмотрела в сувенирном магазине. Она подумала о том, чтобы купить что-нибудь для Эбби, хотя бы для того, чтобы отвести от себя подозрения, но решила, что ей больше нужен брелок с лазерной указкой, хотя он ей и не пригодился. Может быть, она могла бы завести котенка, чтобы свести его с ума. Ее братья и сестры получали больше всего внимания от мамы и папы, но Лори достались сочувствие и заботу, так что о котенке не могло быть и речи.

Родители интересовались ее эмоциональным состоянием, но были слишком заняты своими делами, чтобы уделять время ей. По крайней мере, папа продолжал давать ей деньги. Иногда она чувствовала себя виноватой за то, что брала их, хотя и не знала почему, но было приятно иметь деньги, которые можно потратить вечером. В конце концов, она была подростком. Ходить по магазинам было у нее в крови. Эта мысль заставила ее усмехнуться, и медсестра с суровым лицом посмотрела на нее. Лори мгновенно почувствовала себя виноватой и уставилась на свои ноги.

Чтобы добраться до лифта, ей пришлось пройти мимо физиотерапевтического отделения. Она заметила сестру через длинную стену окон, отделявшую зал лечебной физкультуры от коридора. Там тоже было светло, но это был солнечный свет, мягкий и золотистый, в отличие от резкого света коридоров. Эбби стояла на чем-то вроде подиума с опорными брусьями по обеим сторонам, пытаясь идти, но безуспешно, пока тучный санитар помогал ей. Несмотря на все болты, которые были в нее вставлены, ноги Эбби казались совершенно бесполезными. Ее голова была обмотана свежим гипсом, отчего она выглядела лысой луковицей, но, по крайней мере, это скрывало некоторые её швы. Ее лицо было розовым от напряжения, и санитар напоминал ей, чтобы она не задерживала дыхание.

Наблюдая за изуродованными останками сестры, пытающейся заново научиться основам жизни, Лори подумала, что Дэвид не пришел навестить ее.

* * *

Они кремировали Пита за два дня до Рождества.

Это был первый день, когда Эбби покинула больницу после падения. Она все еще находилась в инвалидном кресле, но уже могла сама добираться до ванной. Ее восстановление шло медленно, но прогресс был достигнут. Была надежда, что она снова сможет ходить. Мама сказала, что это было единственное рождественское чудо, которое они получили в том году. Лори не знала, как к этому отнестись, но была рада, что мама хоть что-то сказала.

В начале недели состоялись похороны. Семья, друзья и дальние родственники, которых Лори видела только на свадьбах, вернулись в их жизнь на один скорбный день, а затем снова исчезли, оставив после себя стол с запеканками, лазаньей и открытками. Множество цветов завяли и погибли. Но только ближайшие родственники присутствовали на развеянии праха.

Отец попытался сказать несколько слов, но задохнулся от горя. Мама смотрела в лес, одурманенная печалью, которая, казалось, никогда не пройдет. Эбби погрузилась в уныние вместе с остальными членами семьи, но, похоже, не понимала, что происходит.

Желая облегчить страдания отца, Лори забрала у него урну.

- Прощай, Пити. Мы любим тебя.

Она высыпала брата на берег ручья, где они качались на качелях, парили в воздухе, плавали и играли под летним солнцем.

Глава 21

Из-под деревьев доносился мясной запах. Здесь они были мертвы, их ветви загибались вниз, как пальцы ведьмы, а длинные ногти были покрыты кровавыми сосульками. Запах был похож на аромат готовящейся говядины, только более мерзкий, будто в него добавили серу и фекалии. Лори подумала о дыме, который видела из хижины, и была уверена, что запах исходит именно оттуда.

- Что он там готовит?

В голове мелькнули тошнотворные образы - человеческая рука, натертая на терке, как сыр, вереница хрустящих кишок, разложенных на костре, абортированный зародыш, плавающий в тушеном мясе. Как только эти мысли пришли, Лори сразу выкинула их из головы, поражаясь собственному воображению. Неужели ее разум помутился? Неужели она действительно сошла с ума?

Ее бедра горели от путешествия. Удивительно, что Эбби смогла продолжить путь. Но по мере того, как они поднимались по склону, лес редел, уступая место тощей тропе. Здесь не было ни знаков, ни стрелок, ни предупреждений о том, что нужно держаться подальше, но темные сучки на белых березах казались ей теперь кричащими лицами, полтергейстами тех, кто умер в муках, внушая, что ей следует оставить надежду, если она войдет сюда.