Конспирология - Александр Дугин

Все эти соображения приводят к выводу, что «мондиализм» является особой концепцией, имеющей теологическую подоплеку и ориентированной на противопоставление «дольнего» «горнему», «мирского» Божественному, нижнего высшему, что соответствует традиционной позиции Дьявола, Принципа Зла, как его понимают все традиционные религии и сакральные учения. Конспирологи, занятые исследованиями мондиализма, приводят много выразительных фактов: принадлежность бывшего президента США Буша не только ко всем центральным мондиалистским организациям — таким, как Совет по Иностранным Связям и Трехсторонняя Комиссия, но и к масонству Шотландского обряда, где он обладает наивысшей 33-й степенью; «космистские» симпатии бывшего президента Горбачева и его покровительство неоспиритулистическим организациям и эйкуменическим контактам, а также поразительное сходство идей «нового мышления» и «общеевропейского дома» с нью-эйджевской и мондиалистской терминологией; оккультная роль войны в Персидском заливе в перспективе установления Нового Мирового Порядка, мистическая подоплека фактора нефти, состоящей из трупов животных и растений, погибших много тысячелетий назад, и являющейся «черной кровью» современной промышленности (Рене Иснар) и т. д.

Но в целом исследования в этой области ничего не добавляют к прежним версиям «альтернативной истории», и без знакомства и осмысления общих теорий конспирологии в конспирологии сугубо мондиалистской разобраться практически невозможно. И поэтому исследования мондиализма принципиально не могут дать оригинальных конспирологов, которые выдвинули бы нечто совершенно неожиданное и новое в этой области. Можно сказать, что в мондиализме конспирологические энергии начинают иссякать, так как «тайное становится явным», и особое творческое напряжение, составлявшее ось конспирологии и ведущее к кульминации «разоблачения», постепенно спадает, так как почти все тайные организации сегодня «экстериоризируются», а казавшиеся некогда чудовищными доктрины и идеи становятся «общим местом» мондиалистской культуры. Одни видят в этом кризис жанра «исторического безумия», другие полагают, что речь идет о подлинной конспирологической развязке, которая наконец-то потрясет человечество и обнажит перед ним истинный лик того «Земного Ада», которое это человечество умудрилось создать на планете под таинственным и страшным влиянием «Святых Сатаны».

Заключение

Все перечисленные нами выше конспирологические доктрины, безусловно, имеют прямые аналоги и в русской истории. Существовала и специфически русская конспирология, выдающимися представителями которой были Шмаков, Селянинов, Нилус, Шварц-Бостунич. Кроме того сама коммунистическая доктрина имеет в себе безусловно конспирологические черты, и тема «тайных организаций» была крайне популярной не только среди большевицких ячеек, но и после победы Революции, и особенно в сталинские времена (можно было бы попытаться выстроить модель всей диалектики сталинской конспирологии, в которой фигурировали «фашисты», «империалисты», «троцкисты», «право-левые оппозиционеры» и др., и совершенно очевидно, что все эти сюжеты являются не бессмысленными ярлыками политических циников, но соответствуют определенной и довольно сложной конспирологической интуиции). Но никакой новой или оригинальной системы никому из русских конспирологов создать не удалось, и все они просто переносили европейские модели на русскую почву, находя точные отечественные аналоги тому или иному концепту. К сожалению, наиболее центральные в этой области европейские авторы — д'Альвейдр, Грасе д'Орсе и др., а также само течение традиционализма (и естественно, в первую очередь, труды Рене Генона) — остались для русских неизвестными. Их горизонты до сих пор ограничены архаической конспирологией аббата Баррюэля или чисто политико-психологическими концепциями Агустена Кошена, совершенно игнорирующего собственно оккультное измерение. И вместе с тем именно русская почва дает возможность для самых насыщенных и головокружительных конспирологических поисков — как в предшествующие века, так и в XX веке. Таинственная деятельность русских сект; специфика старообрядчества и роль старообрядческого капитала в провоцировании социальных кризисов в России; специфика русского масонства; русский оккультизм, спиритизм и теософизм (не будем забывать, что Блаватская была русской); связь «русского космизма» с большевицкой наукой и влияние оккультных доктрин Рериха на первых космонавтов (в частности, на Юрия Гагарина, судьба которого, кстати, энигматична и имеет мифологические аспекты, связанные с убеждением в его «выживании»); миссия маршала Тухачевского (который был посвящен в «Орден Полярных» во время немецкого плена, где он пребывал в одной тюрьме с генералом де Голлем); тайная организация балтийских баронов «Консул», их контакты с Императрицей и австрийскими ариософистами; геополитические доктрины барона Унгерна, лекаря Бадмаева и Карла Тыниссона (эстонца, ставшего одним из самых почитаемых святых буддизма XX века — «брат Вахиндра»); неоспиритулистское окружение Брежнева и Горбачева; смысл кремлевских заговоров и переворотов; посвящение Гурджиева в туркестанской башне Сатаны и его влияние на Сталина; династические проблемы русских царей и их возможные генетические связи с родами «императоров-вампиров»; Солнцепоклонники среди большевиков (Чижевский, Платонов и т. д.); красный цвет большевицкого флага и параллели со знаменем восстания Иршу; оккультные инициатические организации иудеев, хасидская секта и роль евреев в управлении советским государством; тайная история русских православных «старцев» и их инициатическая функция в государственной сакральности Руси; эсхатологический смысл доктрины о «Москве — Третьем Риме»; участие советского руководства в мондиалистских проектах и т. д. — все это представляет благодатную и почти неисчерпаемую почву для конспирологических исследований, которые могли дополнить недостающие звенья в панораме «исторического безумия» и воссоздать головокружительную картину тайных нитей сакрального противостояния великих духовных сил. Кроме того, именно через русскую конспирологию можно было бы замкнуть конспирологию Запада на конспирологию Востока, так как Восток изобилует тайными организациями, оказывающими на политику восточных государств не меньшее(если не большее) воздействие, чем западные «Секретные Общества» (суфийские ордена в Азии, монгольско-тибетское общество «Тешу-Мара», китайская «Великая Триада», индусские тантрики и т. д.). Но эта гигантская работа не может быть даже начата без глубокого изучения панорамы уже существующих конспирологических доктрин, и особенно без знания традиционалистской литературы. И все же мы надеемся, что кое-что в этом направлении будет сделано, и русский гений, вообще не склонный доверять внешней стороне вещей и стремящийся познать глубинную, таинственную подоплеку явлений, еще проявит себя в этой сфере во всем своем национальном великолепии и полноте духовной проникновенности. Русское сознание эсхатологично по своей сути, и как только окончательно падут шоры бессмысленных и лживых интеллектуальных клише, навязанных нашему народу мондиалистской пропагандой, мы увидим возрождение гениальной русской конспирологии, первые признаки которого уже можно различить в трудах Игоря Шафаревича, работах О.Шишкина, Но должный масштаб этой линии придаст только знакомство с традиционализмом и с работами Рене Генона.

Без «безумцев от литературы» не было бы вообще искусства XX века. Без «безумцев от истории» не только нет исторической науки, но нет самой истории как осмысленного и содержательного процесса. Поэтому развитие конспирологии является, на наш взгляд, не только возможным и желательным, но и необходимым.

2. Крестовый поход солнца

МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ КОРНИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИДЕОЛОГИЙ

Путаница политологических определений

В современной политологии и социологии, а также в дисциплинах, которые стали от них неотделимы: история религия, этнология, антропология (за последнее время сильно потеснившие статистику и экономизм), в настоящее время царит полный хаос в отношении самых фундаментальных определений политических направлений — таких, как фашизм, коммунизм, социализм, демократизм и т. д. Помимо того, что сами коммунисты, фашисты и демократы, как правило, весьма расплывчато и противоречиво определяют свои собственные идеологические позиции (что объясняется, в значительной мере, чисто пропагандистскими задачами), одно время особая, повышенная популярность методологий Новых Левых спутала окончательно все пропорции, так как слово “фашизм” стало синонимом “всего плохого”, а “коммунизм” (читай “свобода желанию”) — “всего хорошего”. С другой стороны, среди умеренных демократов и также умеренных либералов стало привычным другое тождество, выдвигаемое, как правило, советологами: “коммунизм — это фашизм”.