Личный номер 777 - Игорь Поль

Его призвали в девятнадцать, в то время, когда университетский тренер по боксу, под впечатлением успехов Санина на ринге, хлопотал за него в деканате. Университет промедлил с зачислением, и однажды погожим утром Сергей обнаружил себя в пехотном лагере. Какое-то время он питал надежду выступать за армейскую сборную, однако вместо спортивного зала неожиданно очутился на далеком Фарадже — на востоке архипелага Симанго, где десятилетиями шла непрекращающаяся междоусобная бойня.

Казалось бы, зачем в современной армии умение находить дорогу по компасу, если встроенные боевые модули при помощи топографических спутников и беспилотных разведчиков определяют положение солдата на местности с точностью до нескольких сантиметров? Если тактическая карта сама указывает нужное направление движения и чутко реагирует на ошибки солдата, делая, когда нужно, подсказки, а в исключительных случаях сообщая о недотепе его непосредственному начальнику?

Абсолютно незачем.

Никогда, за исключением одного-единственного раза, этот недостаток не играл для Санина никакой роли. Он научился подолгу лежать без движения на посту слухового наблюдения. Свободно ориентировался в хитросплетениях сигналов боевого имплантанта, принимавшего штабные указания и оперативные данные со спутников. Мог сутками идти по следу боевиков и, словно диких зверей, загонять их в заранее подготовленные засады. Знал все типы мин, прекрасно стрелял из пулемета, карабина и пистолета. Освоил науку управляться с боевым ножом. Он владел оружием почти безупречно. Однако все его навыки не помогли ему однажды осенней ночью, когда их разведывательный патруль напоролся на засаду.

Партизаны их прищучили. Прижали к земле. Боевики анархистской группировки, за которыми рота давно и безуспешно охотилась, засели в прекрасно оборудованных и замаскированных земляных укрытиях среди зарослей. Между ними и патрулем проходил ручей, и они окопались на другом берегу.

Шкодеру — головному дозорному перебило руку осколком. Он лежал на тропе и звал медика, и никто из солдат ничего не мог поделать, чтобы помочь ему. Замыкающего накрыло из гранатомета. Положение было — хуже некуда. Они даже не могли убраться с тропы, потому что не были уверены, что заросли вдоль нее не заминированы.

Как назло, у партизан оказалась отличная аппаратура постановки помех, и тактические карты патруля ослепли. Не было связи, чтобы вызвать поддержку. Сержант приказал огневой группе Санина выдвинуться на близлежащую высотку, а затем открыть по боевикам огонь с фланга и перекрыть им пути отхода.

Их прикрыли сосредоточенным огнем, и капрал Санин вместе со своим вторым номером — рядовым Мишковцом смогли ускользнуть. Санин бежал впереди, а Мишковец — чуть сзади и слева. Они отошли уже достаточно далеко, когда за спиной ярко полыхнуло и горячая волна мягко подтолкнула Санина в спину. Мишковец напоролся на термитную ловушку. Классический способ устройства засад — с одного фланга ведется перекрестный огонь, с другого пути отхода перекрываются минами.

Санин повернулся и бросился назад — в пламя и дым, всхлипывая и крича на ходу:

— Сёма, вставай! Давай, пошли! Без тебя мне не выбраться!..

Но потом он в ужасе бежал от дымящихся останков напарника, бежал от притаившейся вокруг смерти. Он долго плутал в зарослях, то выходя к топким берегам ручья ниже по течению, то вновь возвращаясь к изгибу тропы у подножия высоты. Чертов холм был словно заколдован. А где-то неподалеку продолжалась заполошная пальба. Через час таких блужданий он услышал, как стрельба сначала усилилась, а потом пошла на убыль. Партизаны ударили по патрулю с тыла и перемешали его с землей. Когда он, наконец, добрался до вершины, вокруг слышались одни только звуки джунглей.

Тем не менее он все-таки занял позицию на высоте. Отсюда изгиб тропы вдоль берега разлившегося ручья был виден как на ладони. Наклонный каменистый гребень был свободен от деревьев, и обзор был все равно что на стрелковом полигоне.

Трясясь от холода в мокрой насквозь одежде, он бесконечно долго лежал на вершине среди чахлых искривленных деревьев. И дождался: цепочка тяжело навьюченных фигур показалась из зарослей, ясно видимая в свете луны.

Он не мог затевать долгую перестрелку — у него было всего два патронных картриджа. Но он все-таки рискнул. Когда из зарослей показалась последняя сгорбленная фигурка, он прижал приклад пулемета к плечу, выставил систему прицеливания на наведение по тепловому пятну и нажал на спуск.

Он скосил сначала головного, который кувыркнулся в воду, словно подрубленный, потом прошелся по хвосту колонны. Темные фигурки неуклюже разбегались в стороны, вязли в грязи, падали, захлебывались и дергались, вспоротые раскаленными струями.

Он расстрелял весь картридж, вставил следующий, а потом неспешно, словно на стрельбище, прочесал короткими очередями каждую неподвижную фигуру. Он положил всех и хотел убедиться, что никто не выживет.

Когда он выпрыгнул из вертушки, десятки глаз хмуро наблюдали за тем, как единственный выживший из патруля дальнего действия прошел к капитану Аббасу, ожидавшему у зеленого штабного барака. Оказалось, что в штабе Санина ждали комбат Батиста и начальник штаба майор Дэвис, также желавшие с ним потолковать.

Ротный, загораживавший дверь в штаб, приказал всем разойтись и заниматься по распорядку. Стояла мертвая тишина.

Санин едва передвигал каменные от усталости ноги и мечтал поскорее сбросить с себя мокрый насквозь комбинезон. Он вошел в комнату для инструктажа в подавленном настроении, не зная, чем сможет оправдаться за свой промах.

Подполковник Батиста был потрясен случившимся.

— Целый час?.. — спросил он. — Ты не мог найти высоту целый час?

— Навигация не работала, — ответил Санин едва слышно. — Было темно. Пришлось искать на ощупь.

В пустом, увешанном картами помещении гуляло эхо, слабо вторя их голосам.

— Но почему так долго? — спросил Батиста с явным недоверием.

— Было темно, — повторил Санин.

— Если бы ты открыл огонь вовремя, твои товарищи остались бы живы.

— Анархисты тоже остались бы. Они бы снова ушли.

— Опытный солдат должен уметь ориентироваться на местности, — напомнил подполковник Батиста. — Мишковец, судя по всему, шел правильно.

— И напоролся на мину, — сказал Санин. — Если бы я вернулся, чтобы сориентироваться, то наверняка тоже подорвался бы.

— Вполне возможно, ты вышел бы на высоту вовремя.

— Может быть. А может, и нет.

— Возможно, патруль смог бы отбиться, поддержи ты его огнем.

— А возможно, и патруль бы погиб, и партизаны ушли целехоньки.

— Не смей спорить! — сказал капитан Аббас. — Из-за тебя мы все в дерьме.

— Я не спорю, капитан.

— Нет, споришь. То, что ты сказал, — уже неподчинение.

— Виноват, капитан. Я ничего такого в виду не имел.

Подполковник Батиста нервно сжимал и разжимал кулаки. Майор Дэвис, высокий, русоволосый, худощавый человек с выбритыми до синевы щеками, сидел, закинув ногу за ногу, на скамейке для инструктажа, положив сцепленные руки на острую коленку. Сощурив глаза, он внимательно рассматривал грязного и измученного Санина.

— Все не так плохо, полковник, — сказал он. — Мы можем выдвинуть вполне правдоподобную версию.

— Да, наверное, — глубоко вздохнув, сказал подполковник Батиста. — Не думай, капрал, будто я не понимаю, что идет война и что люди на войне иногда гибнут. Просто эта засада будет погано выглядеть в донесении. Что прикажешь мне делать?

— Ну, вы могли бы меня похвалить, — пожал плечами Санин.

— За то, что ты потерялся и подставил своих товарищей?

— Нет. За то, что я перебил всю банду. Двадцать пять мерзавцев.

Комбат недобро усмехнулся:

— Считай, тебе повезет, если не попадешь под трибунал, капрал.

— Но ведь я все-таки вышел на позицию! — запротестовал Санин. — Мне казалось, мы искали именно этих ублюдков?

— Я прекрасно помню, кого мы искали! — раздраженно воскликнул Батиста. — Конечно, я за то, чтобы эти свогочи перестали минировать дороги и обстреливать наши посты. С тех пор как они взорвали мост, я только о них и думаю. Но почему при этом должны гибнуть мои люди?

— Вы сами сказали, подполковник. Война.

— Помолчи, Санин, — одернул его ротный.

— Да, капитан.

— Так почему ты не вышел на позицию? — снова спросил Батиста.

— Навигация не работала. Я не был уверен, что иду правильно.

— Навигация? — подполковник Батиста был озадачен. — Теперь ты пытаешься свалить вину на службу навигации?

— Никак нет, полковник. Это моя ошибка, что я не нашел дорогу. Было темно, там всюду густые заросли, не видно ничего в двух шагах. Я пытаюсь вам сказать, что я делал все, что мог.

— Никому не интересно, что ты пытался, капрал! — отрезал подполковник Батиста. И добавил многозначительным тоном: — Важен результат.