Записки о Московии - Фуа де ла Невилль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день Федька был казнен[363]. Ему отрубили голову на плахе, таким же образом казнены были два стрельца, которые должны были стать исполнителями покушения. Полковник, который должен был командовать этим отрядом, был бит кнутом (les Knoufes) или плетью, ему отрезали язык и сослали до конца дней своих в Сибирь с одним су на пропитание в день[364]. Пять других стрельцов также были биты кнутом и с отрезанными языками сосланы в Сибирь бить соболей[365].
Когда все казни были совершены. Царь Петр сообщил об этом Царевне и велел просить ее покинуть дворец и удалиться в монастырь[366], который она приказала построить в версте (a un werst) или в итальянской полумиле [от города][367][368].
(Она приказала скоро привезти из Киева 800 монахинь, чтобы поместить их в этом монастыре, ибо она считала их более преданными ее интересам, нежели ее брату Петру, чьими подданными они стали только в 1666 г., когда княжество и город Киев были уступлены поляками московитам[369]. Это благочестивые сестры лишь по имени)*. Но, постоянно отказываясь сделать это, будучи не в силах на всю жизнь остаться в монастыре, откуда она с ловкостью вышла вопреки обычаю, она предпочла подумать о бегстве в Польшу[370]. Когда Петр узнал об этом, то приказал стрельцу командиру волей-неволей привести ее в этот монастырь, перекрыть все пути и следить, чтобы никто не проник туда, что тот и исполнил. Два дня спустя царь Петр вернулся в Москву[371], /Г39/ куда он въехал верхом. При этом не было ничего примечательного, кроме 18000 стрельцов вооруженной стражи при нем. Четверть часа спустя появились в карете его мать и жена, и все вместе направились во дворец. Царь Иван вышел встретить своего брата на крыльцо. Они обнялись. Царь Петр просил Ивана быть ему другом, и тот, кто отвечал ему от имени брата, заверил Петра в его дружбе. Каждый удалился в свои покои, и после этого об Иване упоминают только в заголовке грамот.
ПРИЧИНЫ СМЯТЕНИЯ /Г40, П40/
Составив полное описание дел в Московии, уместно показать, что смятения, которые произошли в этом государстве и которые последуют впредь, вызваны интригами царевны Софьи (она ужасно толстая, у нее голова размером с горшок, волосы на лице, волчанка на ногах, и ей по меньшей мере 40 лет)*. Ее ум и достоинства вовсе не несут на себе отпечатка безобразия ее тела, ибо насколько ее талия коротка, широка и груба, настолько же ум ее тонок, проницателен и искусен. Если бы она довольствовалась просто управлением государством и не имела бы намерения избавиться от своего брата Петра, то никто не осмелился бы встать на сторону этого юного князя (се jeune Prince) против нее.
В конце царствования Федора царевна Софья, хорошо видя, что этот монарх, одолеваемый падучей болезнью, не проживет долго, решила выйти из монастыря, вопреки установленному обычаю, согласно которому дочери царского дома должны там проводить всю жизнь, не имея возможности выйти замуж. Под предлогом того, чтобы ухаживать за братом, к которому она выказывала большую любовь, она воспользовалась случаем, чтобы вкрасться в доверие к знати, завоевать народ своими милостями и приучить и тех, и других к тому, чего они никогда не видели. Но подобный план не мог бы иметь успеха без большой партии сторонников, и она решила ее составить; изучив достоинства всех, она сочла, что нет никого достойнее, чтобы стать во главе ее, чем князь Голицын.
Так как это человек больших достоинств, происходящий, без сомнения (contredit)[372], из последних[373] литовских князей из дома Ягеллонов[374], знать казалась сначала весьма довольной этим выбором, уверяя себя, что он будет правителем лишь по имени, а они разделят всю впасть с ним. Но этот князь, имея больше ума, чем вся Московия вместе взятая, /Г41/ не взял на себя труд убаюкивать их такими надеждами, что ему и удалось после царствования Федора, закончившегося достаточно внезапной смертью. Это дало возможность Хованскому (Cowanki), смелому и очень влиятельному человеку, к тому же открытому врагу Голицына[375], вырезать всю знать, которую он счел способной противостоять своему намерению /П41/ объявить себя царем, под предлогом мести за смерть своего государя, про которого он уверял, что его отравила царевна и ее фаворит. Но, считая, что он уже обеспечил себе трон (о чем пространно сказано в главе о 1682 г.) и ничего не замечая, он вскоре был наказан за свою дерзость и жестокость.
Смерть этого мятежника произвела такое впечатление, на которое Царевна и надеялась, ибо она добилась для себя регентства (la regence), по праву которого ее фавориту доверили (on confera)[376] должность великого канцлера, которую он смог так поставить, что ни у одного из подданных никогда в этой стране не было равной власти.
Царевна Софья, готовая на все, захотела для успокоения совести заменить скандальную связь с этим фаворитом на таинство брака. Вся трудность заключалась в том, чтобы избавиться от жены Голицына[377], на что этот князь не мог решиться, будучи честным по природе; к этому нужно прибавить, что он получил за ней в приданое большие имения, и имел от нее детей, которые были ему дороже, чем те, что были от царевны, которую он любил только ради своей выгоды[378].
Однако, благодаря женской хитрости, она действовала так умело, что убедила его склонить свою жену сделаться монахиней, и благодаря этому муж, согласно религии московитов, не позволяющей ему в таком случае хранить безбрачие, добивается от патриарха разрешения вновь жениться. Когда эта добрая женщина согласилась на это, Царевна более не сомневалась в удаче своих замыслов.
Трудность была в том, чтобы заставить Голицына согласиться на убийство двух царей, на которое она твердо решилась, /Г42/ считая, что этим обеспечит власть себе, своему будущему мужу и их детям. Князь (Ie prince),[379] более опытный и менее влюбленный,[380] представил ей весь ужас этого замысла,
