Лесная крепость - Николай Гомолко

— Ну что же. Сделайте заключительный допрос. Если он не признается, отпустите, но возьмите под специальное наблюдение. Ему скажите, пусть благодарит фрейлейн Оксану. Таким образом, мы поймаем, как это говорится, сразу двух зайцев. Удовлетворим просьбу девочки, и, наблюдая за Го… Го… Годуном, можем напасть на след, который принесет нам больше пользы, чем традиционный допрос.

— Разумно, господин полковник, — живо отозвался Циммер, преданно глядя в глаза начальнику гарнизона. — И в этом деле сказался ваш светлый ум. Да, следы нам необходимы. Россия — страшная, непонятная страна. Столько задала нам загадок, столько принесла хлопот!

— Загадки нужно уметь отгадывать, мой милый Вилли, а заботы отдавать богу! Вот так-то!

— Какие у вас планы на сегодняшний день, господин полковник? Может быть, требуется моя помощь?

— Планы? Хм, план, пожалуй, есть. И правда, нужна помощь. Как вы умеете отгадывать мои мысли и желания! Часы неумолимо отсчитывают время до начала нашей грандиозной операции. Я устал от напряжения, от суеты военных приготовлений…

— Вам нужен отдых.

— Подскажите мне хорошее место. Чтобы была тишина, покой и полное отключение от повседневности.

— Окружающие леса, хм, как вы знаете, таят кое-какие нежелательные сюрпризы. Я не имею права рисковать вашей жизнью, господин полковник… Но есть место, есть! Жемчужина! — вдохновенно выкрикнул Циммер.

— Жемчужина? — усомнился Носке. — Вы не преувеличиваете ли? И где же эта жемчужина?

— Совсем близко. Можно сказать, под рукой. На озере есть маленький островок — Черный Дуб. Не правда ли, как романтично — Черный Дуб, а?

— Видел, видел я этот остров. В бинокль, с берега. И каков он?

— Что надо! Там можно не только отдохнуть и поразвлечься, но и поохотиться. Как вы относитесь к охоте, господин полковник?

— О! Вы еще спрашиваете. Я же потомственный охотник! Мой отец каждый год охотился в Африке, в джунглях. Такие привозил трофеи — весь город завидовал. От отца и у меня этот охотничий зуд. Правда, его немного приглушила война. Так что…

— Вот и прекрасно. Я все беру на себя. Все будет в лучшем виде! Люкс…

— Кстати, Вилли, а какая дичь водится на острове? Зайцы, лисицы?..

— Зайцы и лисицы — это не охота. Там можно подстрелить и косулю и кабана, так говорят старожилы. Зажарить на вертеле косулю, а? Пальчики оближешь! Такой еде позавидовал бы и ваш отец…

— Знаю, знаю, Вилли, косуля — великолепная дичь.

Фридрих Носке прошелся взад-вперед по кабинету. От его мощной, упитанной фигуры веяло здоровьем и сознанием этой своей силы. Он замурлыкал себе под нос что-то веселенькое. Потом вернулся к столу, развернул полевую карту.

— И на карте есть этот остров, — задумчиво сказал он. — Интересно, почему он называется Черный Дуб?

— Существует, господин полковник, делая легенда. Но я, к сожалению, не помню ее. Будет кому рассказать ее вам, — позволил себе ухмыльнуться Циммер, — знаю одно: легенда романтична и сентиментальна.

— И конечно, связана с любовью?

— Вы угадали. Видите, как все хорошо складывается.

— Ты меня убедил, Вильгельм! Давай не будем терять времени. Остров так остров! Только одно условие — тщательно прочеши его. Чтобы…

— Не беспокойтесь, господин полковник. Остров безлюден. Вы же знаете, села на берегу озера сожжены, людей вокруг практически нет. Мертвая зона.

— Однако проверка нужна. И возлагается полностью на тебя. Кроме того, надо сделать необходимые приготовления. Итак, действуй!

Глава девятнадцатая

На ночь глядя Климчук не решился пробираться в партизанскую зону. Опасно было идти по болоту, зыбкому, с глубокими ямами, наполненными застойной водой. Даже днем, при ярком свете, с трудом отыскивались в трясине кочки, по которым можно было мало-помалу продвигаться вперед.

На невысоком пригорке, который клином упирался в болото, на мягкой пожухлой траве он решил заночевать, Перед сном еще раз тщательно осмотрел «небесный подарок». Сначала хотел распороть мешок и отобрать что-нибудь для себя, но потом раздумал: «Могут прицепиться…»

Сидел на этот раз под высокой мрачной елью — тяжелые мощные лапы ее почти касались земли — и размышлял. То хотелось все-таки распороть мешок, раз уж он ему первому попался в руки, достать гранаты, двинуться в партизанскую зону, неприметно подойти к штабу и… Однако тарарам, который он учинит, вряд ли что даст. Недаром говорят: один в поле не воин. Не только не сумеет прихватить с собой голову дядьки Андрея, но вряд ли и сам уцелеет.

То возникало желание немедленно вернуться назад, в расположение войск Фридриха Носке, передать немцам лесную находку. Но пока он будет тащиться с мешком, пока расскажет, где его нашел, да покажет место приземления парашюта, много времени пройдет и многое переменится. Немцы вот-вот пойдут в наступление на партизан. Дядька Андрей может попасть в плен или будет убит. Тогда его задание само собой отпадет по уважительной причине, и ему не нужно будет рисковать собой. Значит, он выиграет, спасет свою жизнь. Однако тут же Криворотый отклонял подобные рассуждения. Наступление немцев — а что оно меняет? Он знал, как никто другой, что партизаны отважны, могут прорваться, если не по гати, так в другом каком-то месте, и тогда партизанского батьки ни ему, ни им, немцам, не видать.

Выходит, нужно было благодарить бога, что тот подкинул ему мешок: может, и сослужит он добрую службу для выполнения задания полковника. Пока у Криворотого не было детального плана действий. Он надеялся на свою былую удачливость. В самые тяжелые минуты жизни судьба всегда выручала его… Может, и на этот раз…

Наступила темная осенняя ночь. Климчук подгреб под себя побольше травы и моху, кое-как устроился и заснул.

Проснулся рано, в холодные предутренние сумерки. С кряхтеньем поднялся, взвалил на себя мешок и потащился к болоту. Шел прихрамывая, по боку бил карабин, накинутый на плечо. Пока под ногами была твердая почва, Климчук шел скоро. Но вот сапоги зачавкали по грязи и топи, и он сразу почувствовал усталость, на лбу выступил пот, дышать стало тяжело. Климчук с трудом взобрался на большую кочку, решил немного передохнуть. Он сбросил на мох мешок и сам пристроился на нем. Сорвал с головы кубанку, вытер ею лицо, задумался. Может, кончать эту волынку с мешком, ведь его тяжесть отнимает почти все силы? Рука невольно стала цепко ощупывать туго набитый брезент. Подумалось: несу «подкрепленье» партизанам. Вот бы увидел Носке, чем занимаюсь.

Но как же все-таки подступиться к дядьке Андрею? Его же не купишь за кукиш… Выходит, что решение он принял правильное, мешок ни в коем случае бросать нельзя.

Немного отдохнув, Криворотый продолжал свой путь. Теперь под сапогами хлюпала вонючая жижа, начинался самый опасный участок болота. Он снял с плеча карабин и побрел дальше, опираясь на него, как на палку. Прямо перед ним выросла стена лозняка. Климчук обрадовался — пожалуй, здесь будет неплохая опора. Около кривой и чахлой березки увидел темное трясинное «окно», заполненное черной водой и поросшее тростником. Хотел перескочить его, но не хватило сноровки, и он со всего размаху плюхнулся в топь. Бросив мешок и карабин, Климчук замолотил изо всех сил руками, пытаясь выкарабкаться из трясины. Но чем больше он барахтался, тем глубже уходил в ее черные недра.

«Неужели все? — ужаснулся Криворотый. — Неужели конец? И как я не рассчитал! Еще бы шагов пятьдесят, там лозняк, под ногами земля». В голове у него зашумело, гулко застучала кровь в висках. «Егор, возьми себя в руки, — мысленно приказывал он себе. — Главное, держись!» Но держаться было не за что. До березки не дотянуться, а кочки все остались позади.

Между тем трясина уже подбиралась к плечам, затекала за воротник, била в нос вонючим гнильем. «Что делать? Что делать? — Мысли путались, разбегались. — Проклятый парашют, проклятый мешок! И нужно же было ему очутиться в лесу в то время. Все было так ладно — и на тебе!»

Хотя… Он ведь нес мешок с картошкой для своего оправдания.

Вдруг ему почему-то вспомнился Носке, его хитрая усмешка. «Немчура проклятый! Знал ведь, что на смерть посылает, и не пощадил! Так уж нужна ему мертвая голова! Хотел покрасоваться!» Криворотый скверно выругался, в отчаянии подумал: а может быть, есть тут какие люди? Огляделся. Кругом болото, одно болото, и нет ему ни конца, ни краю. Где-то совсем уже недалеко начиналось мелколесье, за ним поднималась мрачная темная чаща. Никого…

— Эй! Э-эй! — закричал отчаянно Криворотый. — Спасите! Люди добрые!

…Всходило солнце, кудрявились вдали клочья тумана, над головой Криворотого совсем низко пролетели три утки. Они спустились где-то неподалеку, видно, там было маленькое озерцо. Стояла зловещая тишина. Только поскрипывала под ветром склоненная над топью кривулька березка.