Обратная ночь - Артём Корсаков

   Что это было? Что значит, кого я там представляю? Уж точно не бледную мумию, которая устраивает такие фокусы.

   - Я представляю себя, обнимающего Диану и держащего на руках Лизочку, - вот что представляю, понял? - прокричал я зеркалу, лежащему на полу.

   Мне всегда казалось, что сны - суть отражение душевного состояния, симбиоз самых больших страхов и радостей. Снов я не видел, только воспоминания и видения, созданные моим не вполне здоровым разумом, и если с воспоминаниями всё было более-менее понятно, то вот с видениями... Нет, к чёрту видения, нельзя заострять внимание на том, что произошло, пока оно не свело меня с ума.

   Я поспешил выйти из комнаты и посмотрел в другой конец коридора, из которого исходил резкий трупный запах. Борис рассказал всё, что мог, теперь очередь Конвейерщика. Раз снабжал кровью и стоял на очереди к обращению, значит, может вывести на вампиров. Вполне возможно, Конвейерщик лично знаком с Горбышем и знает, где того можно найти, - хотелось бы в это верить. Теперь оставалось понять, где найти самого Конвейерщика. Где-то в этом городе и не так далеко отсюда, раз Борису дали только десять минут на то, чтобы прибыть на фабрику. Где узнать адрес этой фабрики?

   Ответы должны лежать где-то в записях Бориса. Несмотря на то, что уже вчера всё здесь обыскал, я подошёл к столу и принялся внимательно осматривать обломки в надежде найти хоть что-то, чего не заметил вчера, но ничего полезного не нашёл. Как же так? Неужели толстяк полагался только на свою память? Я обернулся и увидел два стальных шкафа. Они были заперты. Искать ключи в карманах мертвеца не хотелось, уж лучше потерпеть боль. Несколько ударов по замку и стальная дверца вогнулась. Ещё удар и замок с треском вошёл внутрь. Илье Муромцу, пожалуй, хватило бы и одного удара, но ничего, вампиром тоже быть неплохо. Я посмотрел на окровавленную руку, слегка дрожащую от боли, и с наслаждением принялся наблюдать, как она заживает. А ведь регенерация тоже доставляет удовольствие. Конечно, не такое сильное, как высасывание крови, но очень даже приятно.

   Кровь полностью впиталась, я сжал пальцы в кулак и разжал их, сжал и разжал. Почему за десять лет мне ни разу не пришла мысль обратиться и стать вампиром? Хотя нет, наверняка, эта мысль приходила и не раз, но что тогда помешало? Не нашёлся вампир, который бы меня обратил? Или не позволила Тень?

   Стальная дверца отъехала в сторону, противным скрежетом напоминая о моём желании её открыть. Я увидел перед собой полки, доверху заставленные старыми видеокассетами, с подписанными маркером названиями фильмов. Я стряхнул видеокассеты, но за первым рядом стоял точно такой же второй. Я начал вышвыривать из шкафа всё, но ничего, кроме видеокассет, не нашёл. Ни-че-го!

   - Мне нужна адресная книга, - прошептал я, оглядываясь. - Если здесь нет, то где? Комната, где-то должна быть комната Бориса.

   Я быстро её нашёл, впрочем, толку от этого не было. Борис занимал первый номер в своей гостинице. Но здесь ничего, кроме вонючего туалета, грязной душевой, продавленной кровати, да телевизора с видеомагнитофоном, не было. В гардеробной висели вещи, но ни в одном из многочисленных карманов не было ни записки, ни блокнота. Я уже начал злиться и терять терпение - не может быть, чтобы Борис хранил все адреса в голове. Его память была захламлена ворохом просмотренных фильмов, где уж там взяться месту для чего-то другого. Я вернулся к журналам и ещё раз перелистал их. В списке посетителей пытался найти Конвейерщика, но как его узнать, - имя-то неизвестно. Возле некоторых посетителей были проставлены пометки "на фабрику" - вот и всё, что удалось найти.

   Где находится сама фабрика? В порыве отчаяния я даже решился пойти обыскивать труп Бориса, как вдруг вспомнились слова Конвейерщика: "точка сбора - набережная у северного причала". Это оставалось последней зацепкой - вот туда и пойдём. Я вернулся к столу, развернул карту и нашёл нужную точку: речных причалов было всего два, один на юге, другой на севере - то, что нужно, ошибиться невозможно. Я поставил маркером два крестика: у северного причала и у гостиницы, провёл между ними линию, свернул карту и сунул во внутренний карман куртки. Перед выходом инстинктивно остановился у зеркала, захотелось взглянуть на себя, чтобы оценить внешний вид, как это делал раньше, когда был человеком. Сейчас это было особенно важно, хотелось понять, подхожу ли я на ту роль, которую должен сыграть. Одежда новая и дорогая - я украл её из хорошего дома, деньги тоже имелись - спасибо Борису, но вот остальные детали образа: лицо, глаза...

   Я пригладил волосы мокрой расчёской, отпустил пару гневных слов по поводу четырёхдневной щетины, которую почувствовал, когда провёл рукой по подбородку, и направился к выходу.

   Открыв дверь, я увидел перед собой человека и невольно вздрогнул от неожиданности.

   - Здравствуйте, извините, это гостиница?

   И тут я понял, что мне действительно не хватает для законченного образа богатенького наркомана - на госте были круглые чёрные очки, которые очень хорошо бы скрыли от любопытных взоров мои полные ненависти...

   - Ой, у вас такие красные глаза...

   - А ты попробуй не спать четыре дня, такие же будут, - буркнул я в ответ.

   - Ага.

   - Хорошие очки, - сказал я и стянул их с лица ошеломлённого гостя.

   - Это моё, - возмутился он.

   - Я знаю, в качестве компенсации за очки, бесплатный номер на сутки в этой гостинице. Портье отдыхает в десятом номере, скажи, что ты от Макса, - я надел на себя очки. - Да, кстати, на черта ты их нацепил ночью, они же солнцезащитные? Если глаза меня не обманывают, то солнца сейчас нет.

   Гость не ответил, продолжая стоять с раскрытым от изумления ртом.

   - Портье зовут Борис, видел когда-нибудь бегемота в зоопарке? Так вот этот похож, только толще и уродливее, - бросил я гостю на прощание.

   Шёл мелкий моросящий дождь, и я поднял воротник куртки, чтобы капли не попадали за шиворот. Проклятый дождь прогнал с улиц людей и, честно говоря, я побаивался, что мой план не удастся. А если северный причал пуст? Откладывать на завтра и уж тем более на послезавтра не хотелось, вампиры могут сбежать и, даже выйдя на Конвейерщика, я потеряю помощников Дениса и, тем самым, и его самого.

   Вскоре к неприятному дождю добавились и сильные порывы ветра, отчего стало совсем холодно. Все, кто ещё оставался на улице, разошлись по домам, и вплоть до набережной встретился всего один несчастный, промокший до нитки человек. Неудивительно, что на северном причале никого не было: холодно, мокро, да ещё ночь в самом разгаре. Я остановился у ограждения и повернулся спиной к воде. Никого, ни единой живой души. Сбылись мои самые пессимистичные опасения.