Вестники Судного дня - Брюс Федоров

– Разумеется, Александр Васильевич, – моментально откликнулся на вопрос Коржа молчавший до этого момента Бекетов. – В целом мне всё ясно. Когда я смогу получить условия связи с этими агентами?

– Пароли, адреса местожительства и внешнее описание получишь перед самим выходом. Кстати, ты продумал, в каком немецком мундире ты пойдёшь?

– За последние недели у нас скопилось много этого добра и, что важно, целая гора личных документов. Думаю остановиться на униформе гауптмана или обер-лейтенанта. Есть также шинели с погонами и надлежащие аусвайсы. Немного почистить, и можно хоть сейчас идти.

– Это хорошо, – Корж на секунду задумался. – Только вот что. Несмотря на срочность, на задание выйдешь через сутки. За это время, пожалуйста, приведи себя в порядок. Смой, сотри с себя всё лесное, чтобы никакого запаха костра. Приведи в порядок руки, бороду сбрей, да пусть ординарец тебе волосы подровняет. У комендантов возьмёшь немецкий одеколон и сигареты. Сапоги подбери поприличней. И на коне чтобы было немецкое седло.

– Конечно, Александр Васильевич. Как обычно. Не беспокойтесь, – улыбнулся Бекетов. – Главное, чтобы пароли для прохода немецких блокпостов у посёлка всё ещё действовали.

– Я не беспокоюсь, Фёдор, и верю, что ты всё сделаешь правильно. Но риск по-любому большой. Обычно смена паролей в полевой жандармерии происходит в этом районе раз в три дня. Последние мы получили сегодня от военнопленных. Но кто его знает. Правила могли измениться. Одним словом, до первого блокпоста тебя проводит разведгруппа во главе с твоим дружком Панкратовым. В случае необходимости они тебя прикроют огнём. Не возражаешь? Ах, даже рад? Ну конечно. Кто бы сомневался.

Через неделю на столе Павла Анатольевича Судоплатова, заместителя начальника первого управления НКВД-НКГБ СССР, лежал документ с выдержками из Директивы германского Верховного командования № 41 от 5 апреля 1941 года. Маститый разведчик читал его, и временами улыбка раздвигала его обычно упрямо сжатые губы и на красивом благородном лице отражалось удовольствие от прочитанного. Находясь один на один с собой, он не мог и не хотел сдерживать внутреннего удовлетворения. Молодцы десантники, классно сработала агентура. Не зря в её подготовку было вложено столько сил. Теперь не только план по использованию противником бронированного кулака из трёх танковых дивизий был понятен, но раскрылся и замысел германского генералитета на всю военную кампанию 1942 года.

А старший лейтенант Фёдор Бекетов сидел в кругу своих боевых товарищей и молча слушал одобрительные замечания этих обычно скупых на похвалу суровых людей. Значит, оправдал доверие, а потому можно не торопясь отхлебывать из оловянной кружки разведённый спирт и думать о красивой и яркой женщине Ольге Ароновой, отдавшей всю себя делу защиты Родины и продолжавшей мужественно выполнять патриотический долг за линией фронта, жертвуя всем дорогим, что могло бы быть у неё в жизни: надеждами встречать майские рассветы с дорогим её сердцу человеком, счастьем услышать когда-нибудь звонкие голоса своих ещё не родившихся детей, любить и быть любимой.

А всё потому, что вокруг, куда ни глянь, была война. И сытый и уверенный в себе враг всё ещё верил в свою победу и остервенело продолжал топтать сапогами эти такие простые и естественные людские надежды. А раз так, то выбора для нормального человека нет – надо воевать, забыв о себе самом, таком уникальном и неповторимом, который привык радоваться каждому мгновению жизни и обожает её во всех проявлениях, который умеет заразительно смеяться в кругу таких же беззаботных друзей и подруг, как он сам, подзадоривая других шутками и милыми необидными каверзами. Можно, конечно, забыв о присяге и долге, спрыгнуть на ходу с эшелона, идущего на фронт, и затеряться в народной гуще – Россия большая. Можно скрыться за спасительным листком «брони», придумывая для себя и родных тысячу самых весомых и объективных оправданий, но тогда для кого завтра взойдёт солнце на востоке?

На своём ещё в общем-то не продолжительном веку Фёдору Бекетову доведётся не раз повстречаться с проявлением такого внешне неброского, но всегда последовательного и уверенного в себе женского героизма, и имя мало кому известной разведчицы Ольги Ароновой навсегда останется в его памяти наряду с именами других скромных тружениц Великой войны: Ульяны Громовой, Зои Космодемьянской, княгини Веры Оболенской…!

Эпизод третий

Очередной день в августе 42-го выдался по-своему знаменательным. Ближе к вечеру, когда сумерки уже затягивали сереющий небосклон, из-за верхушек деревьев на бреющем полете, почти бесшумно, словно летучая мышь, вынырнул небольшой складный самолетик и, не раздумывая, почти сразу плюхнулся на заранее расчищенную от низкорослого кустарника лесную поляну и покатился по ней, уверенно преодолевая обрезиненными спицевыми колесами мелкие рытвины и бугорки. Добравшись до кромки импровизированной посадочной полосы, По-2 чихнул мотором и, добавив газа, развернулся в обратную сторону. Пилот не глушил двигатель, явно намереваясь не затягивать обратный вылет. Из пассажирского отделения на крыло самолета вылез незнакомый офицер в шлемофоне, который он, впрочем, незамедлительно снял и, нагнувшись, достал из нутра воздушного извозчика последовательно пилотку, сумку-планшетку и вещевой мешок. Затем спрыгнул на землю и, безошибочно определив, кто здесь старший по званию, слегка пружиня ноги, подошел для доклада к Коржу.

Сгрудившиеся вокруг своего командира десантники смолили самокрутки и с любопытством рассматривали бравого офицера, на котором были петлицы общеармейского капитана, а лицо дышало отчаянной молодостью и нерастраченным ещё задором. Особым диссонансом в глухой лесной чаще смотрелась новенькая, словно выданная только что со склада офицерская форма. Рукава гимнастерки из дорогого сукна были отлично проглажены и выведены в строгую строчку, а хорошо подогнанные галифе заправлены в немного смятые в голенищах щегольские яловые сапоги, которые были начищены до блеска. Новые хрустящие ремни портупеи плотно обтягивали атлетическую грудь, а под воротничком подшита безупречно белая подкладка. С первого взгляда могло показаться, что этот человек прибыл к ним из другого, уже крепко позабытого мира, где существует Красная площадь и замерли выстроившиеся на ней для торжественного парада в честь Первого мая ладные коробки частей и подразделений Московского гарнизона.

Впрочем, молодцеватый капитан из штаба армии оказался вполне деловитым офицером, который сразу предложил перейти к обсуждению вопроса, с которым он прибыл в расположение десантного батальона. На поверку у него оказалась не только опрятная форма, но и вполне продуманные и стройные выкладки, касающиеся предстоящей операции. Вестник надежды, воздушный трудяга По-2, махнув на прощание своими латаными от недавних пробоин крыльями, уже улетел. Развернув на столе в командирской землянке аккуратно расчерченную карту, штабист последовательно излагал предложения армейского командования по обеспечению прорыва батальона через линию фронта с целью выхода в расположение советских войск.

– Подытоживая сказанное, товарищи, – заканчивая своё выступление, сказал капитан, – хочу суммировать главное. До линии фронта 180 километров. При сохранении прямолинейного движения в юго-восточном направлении мы должны подойти к условной линии разграничения наших и немецких войск через три дня. Это крайний срок. – Для большей демонстративности капитан ребром ладони провёл по карте, обозначая направление будущего движения отряда. – На нашем пути нам надлежит, не привлекая чужого внимания, обойти пять населенных пунктов и выйти к шоссейной дороге № 12. Желательно к 19.00. Если удастся её пересечь без проблем, то до наших передовых заслонов останется километров пять-семь. По существу, это ничейная территория, представляющая собой поля прошлогодних сражений, на которых до сих пор находится брошенная и разбитая техника, неубранные трупы погибших.

При этих словах шея и скулы офицера побагровели. Словно испытывая удушье, он запустил указательный палец за воротник, стремясь ослабить его плотный охват. Выдержав непродолжительную паузу, добавил, – имеются также неучтенные заминированные участки. Существует угроза самоподрыва, – штабист развел руки в стороны. – Немцы в этих местах выставляют только подвижные дозорные группы ротного состава. При соблюдении скрытности передвижения у нас имеются хорошие шансы выйти в срок к своим. По моим расчетам, последний рывок мы должны совершить в ночные часы точно в промежутке между 451 и 311 высотами. Наш подход к линии фронта будет обозначен тремя ракетами: красной, белой, зеленой. В случае противодействия немцев наша армейская артиллерия готова поддержать нас встречным огнём по флангам. Прошу сообщить Ваше мнение.